Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Маленький город далеко от столицы, много лет назад…
Тридцать лет назад жизнь маленьких городков была всегда похожа и потому – почти одинакова. Каждый жил своей ежедневностью: работа – дом – родственники и знакомые по праздникам и выходным за большим домашним столом. Саша никогда не любила эти домашние праздники: всегда кто-то произносил одну и ту же фразу, за которой звучал неизменный вопрос:
–
Сашенька, какая ты большая стала… Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
Маленькой девочкой она бегала вокруг стола вместе с другими детьми, стараясь не попадаться на глаза веселым отмечанием родственникам и друзьям родителей. Получалось это не всегда, поэтому однажды, лет в шесть, после очередного вопроса о будущем, Саша задумалась: кем же она хочет быть… тогда, когда вырастет…
Следующее застолье было новогодним, настроение у всех гостей было, естественно, направлено в самое возможно-счастливое будущее, и, вопрос будущего Саши, конечно же, – стоял очень остро. Но девочка уже приняла решение и была готова отвечать, – она больше не пряталась ни от тощего дяди Леши, ни от его пышногрудой жены – тети, названной родителями странно для столь провинциального места рождения – Клеопатры.
Тетя Клеопатра работала в небольшом продуктовом магазине, что в городе считалось работой почти элитной, – она обладала определенной властью – властью «оставить» продукт редкий, или – не оставить, потому как просящий не так давно осмелился критиковать ее пышность и любовь к очень холодной водке. То ли элитность работы, то ли – веселость характера тети Клеопатры наложили отпечаток на ее голос и манеры: Клеопатра была невероятно громкой, она словно заполняла собой все пространство – сначала – физически, умело питая свое тело, и потом – голосом и жестами, не оставляя присутствующим выбора. Когда говорила Клеопатра, мир вокруг замолкал. Именно по этой причине, когда Клеопатра легким движением увешанной тяжелыми золотом браслетами руки умело подхватила тощую Сашу и усадила себе на колени, провозгласив тот самый вопрос, все присутствующие и новогодствующие, покорно замолчав, преданно повернулись в сторону оратора:
–
Сашенька, девочка, кем ты хочешь быть, когда вырастешь, красавица моя? – хотела спросить тетя Клеопатра нежно и любя, но получилось это у нее, как всегда, – требовательно.
Саша уже знала, что взрослые, отвечая на вопросы серьезные, обычно сначала откашливаются, потому девочка серьезно прокашлялась, слегка напугав возможной болезнью маму и опасностью заражения гостей, и громко, почти как Клеопатра, серьезно произнесла:
–
Никем!
Родственники и знакомые за столом разочарованно заохали, кто-то даже потянулся за рюмкой – запить несчастное будущее девочки. Мама Саши, сидевшая рядом с тетей Клеопатрой, больно схватив дочь за руку, шипела ей на ухо:
–
Скажи, скажи, что хочешь быть учительницей!
Саша любила маму, но слово учительница быстрому произношению не поддавалось, потому гордо, как она видела делают актрисы в фильмах, когда им что-то не нравится, – подняв подбородок вверх, снова громко пояснила:
–
Никем! Никем я хочу быть!
Тощий дядя Леша лишь траурно мотал головой из стороны в сторону, папа Саши пытался пояснить, что – мала она еще для принятия таких решений. Тетя Клеопатра была единственной, кому, похоже, было все равно, кем Саша хочет быть: тем же легким движением отяжеленной браслетами руки она спустила девочку с колен, посоветовала ей лучше питаться и, подняв рюмку, произнесла обычный новогодний тост.
Твердое решение стать никем никак, в понимании родителей и постоянных гостей дома и посетителей застолий, не сочеталось с неожиданным интересом девочки ко всему на свете. Вскоре Саша пошла в школу, где удивляла этим странным интересом и учителей. Она не задавала вопросов, как остальные дети «почему», «как это», – услышав нечто, что было ей незнакомым даже звучанием, она бежала на перемене в школьную библиотеку, где подавала листок бумаги, на котором всегда записывала непонятное, – библиотекарю, – даме, давно желавшей избавиться от работы в шумной школе уходом на пенсию. Уставшая женщина обычно пыталась отделаться от девочки, но та настойчиво требовала найти «что-то об этом». Итогом стал звонок родителям Саши из школы, во время которого столь же уставшая учительница транслировала и пожелание библиотекаря – купить девочке Большую советскую энциклопедию или что-то в этом роде. Папа Саши, всю жизнь проработавший каменщиком, конечно, про энциклопедию слышал, но – насколько она Большая – не знал, потому с обычным для него энтузиазмом, начал обзванивать всех знакомых, о которых знал – на квартирных антресолях тех могли пылиться не только собрания сочинений Ленина и Сталина, но и та самая – Большая советская. Полностью энциклопедию не нашли, но уже через пару дней тощий дядя Леша принес несколько томов, удивленно повторяя:
–
Ну не знаю, не знаю… я ночью пару статей прочел – ничего не понял… намучается Сашка то…
Получив невероятный подарок, Саша протерла тома от пыли, паутины и прочих следов времени, за неимением в комнате книжного шкафа с полками, способными вместить огромные книги, бережно сложила их под кроватью. У нее был план, но осуществить его было непросто – тома были не все. Саша решила разыскивать все непонятные слова в статье, которую читала и если что-то не понимала – в следующей – делать тоже самое. Проблема была в ином: времени ни на что другое у Саши не было – прибегая из школы, она кое-как делала уроки и тут же усаживалась, положив огромный том на колени – познавать новое. Мама сердилась, что Саша-девочка, а помогать «по дому» не хочет, но у Саши всегда был готов ответ:
–
Мама, я занята, ты же знаешь, как важно много знать…
Мама только недовольно бурчала, что тому, кто хочет быть никем, – знать не обязательно ничего…
Школьные годы Саши прошли для нее почти незаметно – она не делала ничего особенного, как остальные дети: она не была чемпионкой школы ни в каком виде спорта, она не занималась фигурным катанием, не пела в хоре, училась без каких-либо колебаний на тройки по всем предметам, вытянув все их на четверки только в восьмом классе, чтобы закончить школу полностью. У Саши не было подруг и друзей – для наличия подруг ее слишком мало интересовали последние модные тенденции, мальчиков-однолеток она считала глупыми и бесполезными созданиями. За ее школьные годы папа все-таки собрал по частям всю Большую советскую, – ей было чем заняться. Помимо этого все родственники и знакомые тащили в их дом все, на обложке чего было написано «энциклопедия», так к окончанию школы Саша обладала знаниями энциклопедическими в области сознания, самоубийств, роз, созвездий и даже – криминальной психологии. Родственники находили знания Саши полезными: если при застолье кто-то что-то забывал, Саша всегда могла подсказать, потому со временем у всех вошло в привычку словосочетание «Сашка знает…».
Мама по-прежнему сердилась и, порой, – громко, – Саша была уже взрослой, а «по дому» все также ничего не делала… В один из таких «сердитых» выходных дней мама что-то от чего-то пыталась оттереть и мешала Саше читать – громкий скребущий железный звук не давал ей сосредоточиться на очередной, принесенной дядей Лешей, энциклопедии, – на этот раз – военных и морских наук. Отложив книгу в сторону, Саша отправилась просить маму убираться потише. Мама неистово драила духовку, гневным шепотом ругая Сашу, не желающую помогать, мужа, «который тоже и мог бы», производителей химических составов для уборки всего, создателей рекламы, которые «только вчера же – по телевизору…» и всю гвардию, имеющую отношение к ее фиаско с духовкой. Минуты три Саша смотрела на мучения матери, потом, покачав головой, принесла все химические составы, купленные мамой для уборки всего в доме, и, – начала их смешивать, добавляя соду и уксус. Мама изумленно смотрела на Сашу, пока, наконец, не произнесла:
–
Что вот вытворяешь? Химикаты денег стоят…
Саша, продолжая невозмутимо смешивать нечто, пояснила:
– В энциклопедии одной читала, такой состав жир быстро растворит, и помоем потом за пять минут. Сколько тереть можно. И перчатки купить надо – вон, все ногти до ногтевой фаланги стерла…
Мама изумленно смотрела на дочь:
–
До чего стерла?
Саша лишь махнула рукой, покачала головой, и, отдав маме кастрюлю со смесью, приказала:
–
Губкой просто по всей поверхности нанеси и оставь на двадцать минут…
Через полчаса мама влетела ракетой последней модели в комнату Саши:
–
Сашка, – ты – гений! Пойду, Клеопатре позвоню… все отмыла…
Следующие несколько месяцев Саша считала помощь маме в борьбе с духовкой самой большой ошибкой своей жизни: телефон в доме во второй половине дня и особенно – по выходным – трещал без конца – все спрашивали совета Саши, – как отмыть то, как убрать пятна там, как вывести невыводимое и отскрести тридцатилетнюю плесень. А за месяца два до окончания Сашей школы в городе вдруг появился невероятный человек. В городе, как всегда бывает в маленьких городах, чужаку сразу присвоили прозвище: пришелец. По мнению Саши от пришельца ничего в человеке не было, – он просто не обращал ни на что внимания, жил в каком-то своем, надо сказать – очень вежливом мире, – он всегда и со всеми здоровался, прощался, желал хорошего дня, всех за все благодарил, – но никто не знал, кто он, откуда, зачем приехал в их, ничем неприметный микромирок. Не в силах вынести незнания, где живут такие вежливые люди, у которых есть свой мир и нет необходимости говорить со всем городом о новостях дня, Саша, зайдя в магазин Клеопатры за чем-то «оставленным только для них», зная характер Клеопатры, завела разговор о «пришельце». Клеопатра, задумавшись на пару минут, приняла решение:
–
Конечно, неправильно это – живет среди нас, а мы ничего о нем не знаем…
Уже вечером, вернувшись с «всего то кружки пива с кумом Лехой», отец Саши громко рассказывал жене, что пришелец – настоящий ученый, хотя – для ученого молод слишком, – приехал в город диссертацию писать… по физике… чтобы не мешал никто… там то – в Москве – шумно, друзья, видно, у него, мешает все…
Всю ночь Саша думала, пока к утру не приняла решение и не придумала план знакомства с ученым-физиком.
От разведчицы – Клеопатры Саша знала, что пришелец-ученый каждое утро покупает в ее магазине консервы и хлеб, потому, уже следующим утром она помогала тете открывать магазин. Клеопатру раннее появление племянницы ничуть не удивило: с тех самых, детских пор, когда, сидя у нее на коленях, девочка объявила, что хочет быть никем, Клеопатру уже удивить она не могла ничем. Клеопатра была из тех, кто однажды создав свое мнение о ком-то, или – чем-то, – не меняют его никогда.
Пока Саша помогала Клеопатре расставлять-раскладывать товар, та поведала ей все городские новости, основу которых составляли недостатки семейной жизни большей части граждан населенного пункта, неумение «бабами детей воспитывать», откуда и происходили, по мнению Клеопатры, все беды страны и планеты, – алкоголизм, наркотики, и – войны. Закончив с товаром, новостями и выводами дня, Клеопатра поправила прическу, встала за прилавок и застыла в дежурной улыбке: Клеопатра считала, что даже гадости нужно говорить с улыбкой, а поскольку все покупатели, по ее мнению, всегда готовы «нахамить» – продавец – то – человек маленький, – улыбку с лица она снимала только в конце дня, вместе с рабочим халатом. Простаивать без дела улыбке Клеопатры не пришлось: в магазине появился ученый-пришелец. Пожелав доброго утра Клеопатре, он заметил и Сашу, которой, слегка поклонившись, пожелал того же. Пока Клеопатра запаковывала его постоянные покупки, Саше удалось рассмотреть ученого лучше: отец был прав – для ученого мужчина был слишком молод, – ему было лет тридцать – тридцать пять, темные глаза под очками были огромными, но, словно никого не видящими, смотрящими в другие, никому вокруг неизвестные миры, трехдневная небритость объяснялась легко – ему не нужно было ходить на работу каждый день, обычный свитер, потертые джинсы. Саша, конечно, никогда до этого не стояла рядом с учеными рядом в небольшом магазине, но, если бы она не знала, что Клеопатра информацию всегда предоставляет точную, – вряд ли поверила бы, что перед ней – ученый-физик.
Клеопатра подала пришельцу пакет с консервами и хлебом, тот расплатился, – наступил момент, когда Саше нужно было действовать, согласно ее ночного плана. Бросив уже на пути к двери Клеопатре:
–
Я пойду, у меня экзамены скоро…
Она поравнялась с ученым и к выходу они подошли вместе. Вежливый пришелец немного подался назад, пропуская Сашу. Выйдя из магазина, Саша обернулась:
–
Большое спасибо!
Молодой ученый остановился, и, посмотрев на Сашу так, словно она была великим открытием, которое он только что сделал, произнес:
–
Простите… за что?
Саша засмеялась:
–
Как – за что? Вы меня только что вперед пропустили…
Ученый смотрел на девушку изумленно, и – точно – видя ее – его глаза больше не смотрели в иные миры, он смотрел именно на нее, Сашу:
–
За это не благодарят… Так принято и это – нормально…
Он готов был идти дальше, по своим, никому непонятным ученым делам, но Саша продолжила разговор:
–
Я знаю, что так принято, но это не значит, что все так делают…
Ученый, казалось, совсем вышел из мира своего в мир реальный:
–
Да вы, девушка, – философ…
Саше, почему-то, не понравилось, что ее назвали «философом», – возможно потому, что именно читая теории философов в энциклопедиях, она не понимала ни слова, но у нее было план, испортить который одно слово не могло:
–
Меня Александрой зовут…
Вдруг оказалось, что ученый-пришелец тоже умеет улыбаться: совершив данное действо лицевых мышц, он слегка поклонился:
