Войны Миллигана

4

На следующее утро мозг аллена напоминал пресс-папье в баскетбольном мяче. Пульсирующие болью пазухи заставили, хоть и под угрозой еще большей боли, открыть глаза. Внутренним взором он видел себя в светлом Пятне сознания на сцене реальности. Странно, подумал он, раньше он никогда не замечал этого Пятна, пока артур не объяснил внутренним детям, что быть в мире, взаимодействовать и разговаривать с другими людьми – значит быть «на Пятне». Теперь он четко видел его, как юморист, который стоит на сцене лицом к зрителям, пока другие артисты прячутся за кулисами. Он хотел поклониться и уйти, но круг яркого света неотступно следовал за ним, не давая себя покинуть. Как в тюрьме.

Он понял, что артур и рейджен заставляют его отвечать за свои поступки и не дают никому другому выходить в сознание. Придется самому страдать от похмелья.

– Свершивший да несет последствия дел своих, – произнесли его губы с лондонским акцентом артура.

Слова эхом отразились от стен пустой камеры.

Губы аллена запеклись, суставы ныли. Он с трудом встал на ноги. Нализаться в полночь, а потом вылезти из койки в половине шестого утра – та еще задачка. В конце концов он пошатываясь вышел в коридор, доплелся до фонтанчика и жадно выхлебал, как ему показалось, литра три. Нижние веки набухли, глаза щипали, как будто в них швырнули песком.

– Господи, дай мне это пережить, – простонал он.

Бобби и Ричард являли собой картину молчаливой агонии. Бобби поднял на аллена налитые кровью глаза:

– Такое чувство, что сожрал динамит.

Ричард, в парадной одежде для суда, выглядел, с учетом обстоятельств, неплохо. Похмелья было незаметно. Казалось, что он просто нервничал. Тряхнул головой, отбрасывая с глаз каштановую челку.

– Присмотришь за Зигмундом и Фрейдом, да?

– Конечно, – ответил аллен, – буду разговаривать, чтобы у них не развились комплексы.

Ричард улыбнулся, морщась от головной боли.

– Не хочу, чтобы они совсем меня забыли, если я после суда вернусь не сразу. Могут на несколько дней оставить в окружной тюрьме.

Когда подошло время идти, Ричард встал и, глотая слезы, посмотрел на аллена и Бобби. Сдерживая чувства, Бобби схватил его за руку и отвел глаза:

– Не дрейфь, сморчок.

Прощание было грубо прервано мистером Рузоли, который ворвался в зал в сопровождении Льюиса, расталкивая по дороге зомби.

– Встать, гады! Мордой к стене!

Свирепо зыркая глазами и раздувая ноздри, Рузоли прохаживался вдоль шеренги пациентов.

– Ну что, быдло! – рявкнул он. – Будете стоять до тех пор, пока не сознаетесь, кто написал на стене, что я сосу хуй.

аллен с трудом подавил смех. В этот момент по громкоговорителю объявили, что Ричард должен подойти в круг, и он повернулся.

– Стоять, мать твою! – заорал Рузоли.

Ричард смертельно побледнел.

– Н-но, сэр, м-меня увозят в суд.

Взгляд Бобби остекленел.

Рузоли схватил Ричарда за рубаху:

– Слушай, ты, мразь, ты будешь делать то, что я скажу. Скажу «сри», ты сядешь. Скажу «в жопу дай», нагнешься. Ясно тебе, мистер? – Он стукнул Ричарда головой о стену и прорычал: – Ты меня понял? Понял?

Когда Рузоли рывком поставил Ричарда в строй, Бобби тихо и угрожающе произнес:

– Убери от него руки.

Рузоли перевел ледяной взгляд с Бобби на Ричарда:

– Трахаешь этого урода, а, Стил?

Бобби шагнул между Рузоли и Ричардом, выхватил из носка заточку и дуговым движением полоснул Рузоли по запястью, достав до кости. Не успели окружающие сделать и шага, как он уже исполосовал Рузоли лицо, шею и грудь.

Кровь хлынула рекой. аллену забрызгало лицо, и он крикнул:

– О боже!

Ноги подкосились, но, прежде чем он упал, рейджен вытолкнул его из сознания и кинулся на Бобби, чтобы не допустить убийства. Заточка полетела на пол.

Громкоговорители ревели: «Тревога! Тревога! Блок «А»! Требуется реанимация!» Выла сирена.

Карл Льюис сорвал с себя рубаху и прижал к шее Рузоли, чтобы перекрыть фонтан крови.

– Черт, Сэм, я же предупреждал: не связывайся с этими психами! О господи, Сэм, не умирай! Ради бога, не умирай!

В коридоре слышался топот солдат особого отряда.

рейджен, который был резко вброшен в сознание страхом аллена, предвидел последствия и действовал быстро. Он посмотрел на Гейба, и тот сразу все понял. рейджен левой ногой отфутболил ему заточку. Та угодила в кроссовку. Гейб моментально растоптал ее в пыль.

Особый отряд потащил Бобби в карцер, остальных заперли в камерах.

Сирена в конце концов заткнулась, но охранники все прибывали. Помощник начальника службы безопасности громовым голосом скомандовал: «Обыск!» Пациентов по одному вытаскивали из камер и раздевали донага.

– Мордой к стене, твари! Руки на стену!

В поисках орудия преступления они перевернули камеры вверх дном: проверяли швы брюк, вспарывали подушки, выдавливали шампунь и зубную пасту. Один охранник, надев перчатку по локоть, проверил унитазы.

Коридоры вскоре заполнились мусором. Голые пациенты выстроились лицом к стене.

Но заточку Бобби так и не нашли.