Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
© Елена Дымченко, 2020
ISBN 978-5-0051-1986-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
Баба Света с дедом Степаном давно уже жили одни. Их небольшой домик притулился на самом краю деревне и в последнее время стали у них вещи с места на место сами передвигаться, а иногда и пропадать. Ясно им стало, что повадился кто-то из односельчан к ним на подворье лазить в их отсутствие, а кто – неизвестно. Были у них, конечно, подозрения, да ведь не пойман – не вор.
Шла как-то баба Света из поселкового сельмага домой. Пошла напрямик, узкой тропинкой и встретила огромного пса. Белый, грязный, с огромной как у медведя башкой, он лежал прямо на дороге.
Баба Света сроду таких огромных собак не видела, у них-то в деревне они в основном были мелкие да неказистые, а здесь такой громила. Остановилась баба Света, страшновато ей стало, такой хватит, полруки долой.
Обойти его никак не получится, а пройти как-то домой надо, не возвращаться же назад, это же крюк километров пять, да с тяжелой сумкой, не девочка ведь уже.
Он лежал спокойно и вроде бы кидаться на неё не собирался, но уж больно страшный да здоровый, а вставать и уступать дорогу он явно не собирался.
– Эй, супостат, чего тут разлёгся, дай пройти! – строго сказала баба Света, а у самой поджилки трясутся да и голос подвёл, дал петуха на последнем слове.
Пёс на неё внимательно посмотрел, вздохнул и, с трудом поднявшись, отошёл в сторону на пару метров и снова растянулся на земле.
Когда он встал, баба Света не могла не заметить, что пёс был очень худ и это не могла скрыть даже густая, грязно-белая шерсть. Да и по тому, как он двигался видно было, что чувствует он себя не очень, то ли ослабел совсем от голода, то ли болен чем, а может старый совсем.
Баба Света хотела было пройти своей дорогой, но вместо этого полезла в сумку и стала искать, чего бы дать ему, уж больно жалко его стало. Достав буханку чёрного хлеба, она отломила четвертинку и кинула собаке.
– На, поешь.
Пёс поднял голову, с недоверием посмотрел на неё, но дотянулся до угощения и проглотил за секунду. Он явно ждал продолжения, потому что не отрываясь смотрел на сумку бабы Светы.
«Вот дура старая, – подумала она. – Пожалела на свою голову, сейчас кинется окаянный, харчи отберёт, да и мне достанется!»
Но пёс не двигался, а только перевёл взгляд с сумки на лицо бабы Светы и увидела она в его глазах такую тоску, печаль, что страх как рукой сняло. Отломив ещё кусок, она кинула его псу, он также молниеносно исчез в огромной пасти.
«Весь хлеб сейчас съест, бедолага. – мелькнуло в голове у бабы Светы. – да, хрен с ним, дома ещё полбуханки есть».
И она отдала собаке то, что осталось.
Она развернулась и уже пошла было домой, но услышала за спиной какой-то шорох. Испуганно оглянувшись, баба Света увидела, что пёс встал и с мольбой смотрит на неё. Сделав несколько шагов за ней, он остановился.
Сердце бабы Светы сжалось от жалости. Вот бедолага, душа ведь живая, хоть и страшён с виду.
– Ладно, пойдём со мной! – со вздохом сказала баба Света и пошла по тропинке к дому, пёс двинулся за ней.
Когда баба Света с собакой приблизились к дому, дед Степан как раз дрова колол. Увидев жену и следующую за ней огромную собаку, он сначала решил, что бабу Свету надо спасать. Прихрамывая, со всей возможной для себя скоростью, он выбежал за калитку и встал, держа топор наперевес, готовый к бою.
Баба Света, увидев вооружённого мужа, перепугалась не на шутку:
– Ты чего, старый, совсем ополоумел? Чего делать-то собрался?
Она приостановилась, пёс тоже.
– Беги, Светка, быстрей, я его сейчас порешу!
– Кого порешишь, его?
Баба Света обернулась на собаку. Пёс сидел как-то неловко, кособоко на дороге, видимо, ноги плохо его держали и, не мигая, смотрел на её мужа.
– Брось топор, дурак старый, со мной он.
Дед Стёпа от изумления рот раскрыл:
– Совсем сдурела? Такую зверюгу в дом вести! Он же ночью сожрёт нас всех и косточек не оставит! Жить надоело?
– Топор-то опусти, Стёпа. Плохой он совсем, то ли старый, то ли больной, пусть в сарае поживёт. Жалко мне его стало, душа живая не должна одна на дороге помирать.
Дед Стёпа топор опустил, посторонился, но ворчливо пробурчал:
– Жалостливая ты у меня больно, Светка, как бы нам потом самим не пожалеть, вон огромный и страшный какой.
Зашёл во двор, положил топор на поленницу и открыл дверь старого, покосившегося сарая.
– Веди уж сюда, хай тут на соломе отлежится.
Баба Света зашла во двор, затем в сарай, пёс следовал за ней. Поворошив солому и собрав подстилку потолще и помягче, она сказала:
– Давай, дружок, ложись здесь, сейчас поесть тебе чего-нибудь соберу.
Пёс с облегчением растянулся на соломе и прикрыл слезящиеся глаза.
Баба Света ещё минуту посмотрела на него, жалостливо вздохнула и пошла в летнюю кухню собрать еды для нового жильца.
Налив ему в большую миску вчерашнего супа и покрошив туда оставшуюся заначку хлеба, она отнесла получившуюся похлёбку псу.
– На вот, поешь, – подсунула она ему миску под нос, – Сколько же тебе еды-то надо такому громиле. Придётся старую козу зарезать, толку от неё уже нет, всё равно собирались, мясо ведь тебе надо.
Пёс съел всё до крошки и, вылизав миску дочиста, удовлетворённо закрыл глаза.
– Намаялся, сердешный, ну, отдыхай. Вот тут тебе воды налила, если что.
Поставив ведро с колодезной водой недалеко от задремавшего пса, баба Света на цыпочках, чтобы не разбудить собаку, покинула сарай.
Глава 2
С обедом баба Света сегодня припозднилась, хлеба-то не осталось, как и супа, пришлось на скорую руку пельмешки лепить, их-то и без хлеба можно есть.
Стоя спиной к деду Степану, баба Света мыла посуду и как бы между прочим спросила:
– Как там Манька-то наша?
– А что Манька? – насторожился дед Степан, – как всегда. Вчера сослепу в стенку сарая врезалась, совсем уже одряхлела наша кормилица. Катька, стерва, её обижает, к кормушке не подпускает, что за характер скверный у этой молодой козы, слишком уж ерепенистая и злющая до одури.
– Зато молоко какое у неё вкусное да жирное, а Манька-то наша совсем сдавать стала, может пора её уже того…
– Чего того? Порешить, что ли? Дак я тебе давно говорю, а ты сама – не надо, не надо, жалко, пусть поживёт ещё, а тут вдруг сама предлагаешь.
Баба Света начала усиленно оттирать сковородку,
Так и не дождавшись ответа, дед Степан пожал плечами:
– Ну, раз сама предлагаешь, сегодня и порешу, вон Петрович мяса просил на тушенку, можно ему продать половину. Нам с тобой вдвоём столько не съесть.
– Обойдётся твой Петрович, у нас вон болящий объявился, надо его подкормить. – не выдержала баба Света.
– А, понял теперь. Значит, козой собралась этого пса откармливать. Ну ты, мать, совсем с катушек съехала! Кто это собак голимым мясом кормит! А когда коза кончится, кем его кормить будешь, может мной? – закипятился дед Степан.
– А чем его кормить предлагаешь? Картошкой? Он же собака, ему мясо надо. Вон у нас крупа ещё с прошлого года припасённая осталась, думала курам отдать, а вот и сгодится – кашу ему варить буду. Тогда ему этой козы надолго хватит. Да и не протянет он долго, видел же сам – еле ходит. Пусть хоть перед смертушкой порадуется.
– Вот недаром моя мать тебя сумасшедшей считала, всех болезных да убогих собираешь, всю жизнь так! – сплюнул на пол дед Степан и заковылял к выходу.
– Козу-то порешишь? – крикнула ему вслед баба Света.
Дед Степан ничего не ответил, но вернулся за большим ножом и взял брусок для заточки.
Когда он вышел, баба Света присела на табурет и облегчённо вздохнула:
– Ну и слава богу! Может сослужишь Манечка службу напоследок, спасёшь душу собачью.
Пока дед Степан в хлеву с козой разбирался, баба Света в хате была. За всю свою жизнь так она и не смогла привыкнуть к этому живодёрству. Понимала, что скотину для этого и держат, но смотреть, как животное жизни лишают, так до старости лет и не смогла привыкнуть.
Выйдя во двор, она решила зайти в сарай и посмотреть, как там пёс, живой ещё или нет. Зайдя внутрь и подождав, когда глаза привыкнут к темноте, она с удивлением обнаружила, что собаки там нет.
«Куда же этот супостат делся?» – заволновалась она.
Выйдя во двор, она приступила к поискам. Калитки на улицу и в огород были притворены, значит, здесь он где-то, во дворе. Обойдя дом и заглянув во все закоулки и потаённые места, где мог бы спрятаться этот огромный пёс, она его нигде так и не обнаружила.
«Пойду у Стёпы спрошу, может он видел, куда он делся.» – решила она и, зайдя в хлев, обомлела.
Деда Степана в хлеву не было, а на полу приведённая ею собака с наслаждением обгладывала подозрительно большую кость. Подняв на бабу Свету глаза и, отвлёкшись всего на минуту, пёс плотоядно облизнулся и снова продолжил своё кровавое пиршество.
– Батюшки-светы, что же ты натворил, убивец! – выдохнула испуганная баба Света, прикрыв нижнюю часть лица рукой. – Стёпушка, муж мой любимый! – заголосила она уже в полный голос.
Выскочив из хлева, она сделала несколько шагов, но ноги подкосились и она, упав на траву, забилась в рыданиях.
– Стёпушка. прости меня дуру глупую! Как же я теперь без тебя буду, осталась одна-одинёшенька. Не послушала тебя, принял ты по моей вине смерть лютую.
Тень упала сверху на бабу Свету и она, решив, что и её час пришёл, зажмурила глаза, бежать сил не было.
– Ты чего тут разлеглась-то, по ком причитаешь? – услышала она вдруг за спиной ворчливый голос мужа.
Обернувшись, баба Света увидела оплакиваемого ею супруга, который присев рядом и положив руку ей на плечо, с удивлением смотрел на заплаканное лицо жены. Переведя взгляд с неё на двери хлева и обратно, он вдруг прыснул в кулак:
– Ну, ты, Светка, и дура у меня!
– Стёпушка! Я уж такое подумала, такое!!! Думала это он тебя доедает, я же долго в хате сидела. Господи, славу богу, жив ты мой соколик! – кинулась она на грудь мужу.
– Тихо ты тихо, свалишь своего соколика с ног-то! – засмеялся дед Степан. – Пришёл твой дружок-то на раздачу, я как раз мясо рубил, ну так он жалобно смотрел, так смотрел, что отдал я ему голяшку погрызть. А ты чего подумала?
– Ой, да чего теперь-то говорить, жив ты мой Стёпушка, здоров!
Баба Света, припав к мужу, всё никак не могла успокоиться после пережитых страшных минут.
– Ладно, давай подымайся, горлинка моя, а то твоему соколику уж тебя не поднять теперича.
Дед Степан помог бабе Свете встать на ноги и, обняв за плечи, довёл до крыльца.
– Давай-ка, садись отдышись. – усадил он жену на приступку. Сам присел рядом и начал крутить самокрутку.
Баба Света всё не могла наглядеться на своего ненаглядного Стёпушку.
– Ну ты прям как в молодости, глаз с меня не сводишь. – усмехнулся дед Степан.
– Дык, попрощалась я с тобой, а ты вот он, рядом сидишь. – не могла нарадоваться она.
Из хлева с костью в зубах вышел пёс. Увидев парочку около дома, он подошёл к ним, улёгся неподалеку и продолжил глодать кость.
– Ну, здоров, просто медведь. – не удержался дед Степан. – как ты не испугалась, не сбежала-то от него?
– Дык, испугалась, ещё как, а потом в глаза его заглянула, а там такая тоска, такая боль, что весь страх и ушёл. Да и бежать-то было некуда. – хихикнула баба Света, вспомнив встречу с псом.
– Добрая ты у меня, за что и люблю тебя, Светка, но в сельмаг завтра вдвоём пойдём, а то и вправду медведя домой притащишь, знаю я тебя. А Петрович и вправду обойдётся без нашего мяса, пускай у Семеновны купит, у неё и коза-то помоложе нашей будет.
