Сокровища вспоминания

Часть I

* * *

Еда, чтоб набить полный рот, —
дар любого плодоносящего древа,
но дар горла – от одного только Бога.
Он наделяет горлом тело и дух;
Он дает подходящее горло
каждой части тебя.

(III, 17–18)

* * *

Запах гордыни, алчности и похотливости
выдаст тебя, как съеденный лук,
когда ты заговоришь.
Многие молитвы отвергаются
из-за их запаха;
испорченное сердце
проявляет себя на языке.
Но если твои намерения чисты,
Бог приемлет даже неуклюжие речи.

(III, 166–171)

* * *

Много ли одержано побед
без духовной борьбы и терпения?
Претерпевать ради чаши Божественного знания
не тягостно;
будь терпелив,
ибо терпение – ключ к радости.

(III, 211–212)

* * *

Для любого путника без проводника
каждое двухдневное путешествие
превращается в столетнее странствие.
Тот, кто практикует ремесло,
не имея при этом учителя,
станет посмешищем,
где бы он ни жил.

(III, 588)

* * *

И сухая, и свежая ветвь близки к солнцу;
как можно спрятать солнце от любой из них?
Но насколько же величественнее близость той ветви,
которая дает тебе насладиться созревшим плодом!
Своей близостью к солнцу
пускай сухая ветка обретет, если сможет,
что-либо, кроме более скорого усыхания!
О человек без мудрости, не будь тем пьяницей,
что, приходя в себя, испытывает сожаление.
Будь одним из тех, кто пьет вино Любви
и к чьей опьяненности стремятся зрелые умы.

(III, 707–711)

* * *

Ты подслащиваешь свой аппетит привкусом фантазий,
ты дуешь в мешок самости и наполняешь его.
Затем – один укол иглы и ты остался без воздуха.
Так пусть ни один разумный человек
не будет наполнен ветром!

(III, 718–719)

* * *

Тщеславие и похвальба
отталкивают добрые дела
и отламывают ветвь милосердия
от ствола древа.
Говори честно или же храни молчание —
и тогда узришь благодать
и насладишься ею.

(III, 751–752)

* * *

Из-за того, что фараоново тружение
не получило Божьего благословения,
всякое его сшивание было, на самом деле,
раздиранием.

(III, 840)

* * *

Движется ли он медленно или скоро,
ищущий человек обрящет.
Ищи всегда и всем своим существом,
ведь поиск – превосходный проводник на Пути.
Хотя ты увечен и прихрамываешь,
хотя тело твое согбенно и неуклюже,
неустанно волочи ноги к Единому.
Сделай Единое своим священным поиском.
И в речи, и в молчании, и в ароматах —
повсюду улавливай благоухание Царя.

(III, 978–981)

* * *

Надежнейшее место,
чтобы укрыть золотые сокровища, —
какой-нибудь безлюдный, потаенный уголок.
Зачем ты стал бы прятать клад на самом виду?
И потому сказано:
«Радость скрыта под скорбью».

(III, 1133–1134)

* * *

Сей мир подобен древу,
а мы – полусозревший плод на нем.
Незрелый плод крепко держится за ветку,
поскольку из-за своей незрелости
он не готов для дворца.
Когда плод созрел, сладок и сочен,
он, закусив губу, ослабляет свои тиски.
Когда рот подслащен блаженством,
мирское царство теряет
свою привлекательность.
Крепкая привязанность к миру
указывает на незрелость.
Пока ты – зародыш,
ты занят кровососанием.

(III, 1293–1297)

* * *

Ной сказал:
«Я не смотрю ни на кого, кроме Тебя,
а если и взгляну, то это лишь предлог,
ибо Ты – истинный объект
моего всматривания.
Я влюблен в Твое творчество —
и когда я испытываю благодарность,
и когда требуется терпение.
Как могу я полюбить, словно неверный,
то, что сотворено Тобою?»
Любящий Божье творчество славен,
но полюбивший тварь лишен веры.

(III, 1359–1361)

* * *

«Я лишь жилище Возлюбленной,
не сама Возлюбленная:
подлинная любовь – к сокровищу,
а не к сундуку, его содержащему».
Истинная Возлюбленная
ни с чем не сравнима,
Она твое начало и твой конец.
Когда найдешь такое,
уже не ожидаешь ничего другого:
Она и явлена, и сокрыта.
Она – владычица твоих состояний,
не зависящая ни от кого.

(III, 1417–1420)

* * *

Даже если у тебя нет подходящего снаряжения,
продолжай поиск:
снаряжение не обязательно на пути к Господу.
Когда увидишь любого, вовлеченного в поиск,
стань ему другом и склони пред ним голову,
ибо, избрав себе в соседи искателей,
ты сам одним из них становишься.
Находясь под защитой победителей,
ты сам побеждать научишься.
Коли муравей стремится
достигнуть звания Соломонова,
не насмехайся презрительно над его поиском.
Все, чем ты обладаешь, —
умения, богатство, мастерство —
разве не было и оно вначале
лишь мыслью и поиском?

(III, 1445–1449)

* * *

О Ты, предъявляющий требования
внутри меня, подобно зародышу,
поскольку они исходят от Тебя,
сделай их выполнение легким.
Укажи мне путь, помоги мне,
а иначе откажись
от Своих притязаний
и сними с меня это бремя!
Раз Ты требуешь золото у должника,
дай ему втайне золота, о владетельный Царь!

(III, 1490–1492)

* * *

Каждому дано отличить милость от гнева,
будь он мудр, невежественен или испорчен.
Но милость, таящуюся внутри гнева,
либо гнев, спрятанный в сердцевине милости,
распознает лишь тот,
чье сердце содержит
духовный пробный камень.

(III, 1506–1508)

* * *

Когда человек с усердием чем-либо занимается,
он не ощущает свою боль.
Я упоминаю эту нечувствительность к боли,
чтобы вы знали, насколько тело сходно с одеждой.
Ступай, ищи того, кто его носит;
не целуй кусок материи.

(III, 1610)

* * *

Этот мир – сон.
Не дай себе обмануться.
Если во сне ты теряешь руку,
это не причиняет вреда.
Во снах не наносится настоящего ущерба,
если тело изуродовано или рассечено
на двести кусков.
Пророк сказал о сем мире,
кажущемся реальным,
что это лишь сон спящего.
Вы принимаете это как идею,
но духовный путник зрит эту истину
открытыми глазами.
Вы спите среди бела дня;
не утверждайте, что это не сон.

(III, 1729; 1732–1735)

* * *

Бога ради, не застревай
на каком бы то ни было
духовном обретении,
но тоскуй о большем —
как от болезни страждущий,
чья жажда никогда не утолена.
Божественный двор – сфера Бесконечного.
Оставь почетное место позади;
пускай Путь будет
твоим почетным местом.

(III, 1960–1961)

* * *

С каждым часом молодой становится старым.
Все изменения происходят из-за часов:
тот, кто свободен от часов, свободен от изменений.
Когда ты на час убегаешь от часов,
«как» более не остается —
ты заводишь знакомство с тем,
что пребывает без «как».
Часы не знают безвременности,
для того, кем владеет время,
единственный путь туда – через исступление.

(III, 2073–2076)

* * *

От того, кому нечего дать,
Бог приемлет отчаянное усилие.
Бог принимает корку хлеба и прощает дающего;
от глаз слепого человека
достаточно двух увиденных проблесков.

(III, 2115–2117)

* * *

Людей сбивают с толку объекты желаний,
и потом они сожалеют,
что поддались вожделению,
ведь они поддались фантому
и оказались еще дальше от Реальности,
чем раньше.
Твое желание иллюзорного – крыло,
посредством которого искатель
может подняться в Реальность.
Когда ты поддался вожделению,
твои крылья отваливаются,
ты превращаешься в калеку,
а фантом исчезает.
Предохраняй крыло
и не удовлетворяй вожделение,
чтобы крыло желания могло донести тебя до Рая.
Люди воображают, что испытывают наслаждение,
тогда как на самом деле вырывают себе крылья
ради иллюзии.

(III, 2133–2138)

* * *

Лев судьбы тащит наши души,
занятые мирскими делами,
в чащобу смерти.
Люди страшатся бедности,
хотя уже по горло стоят в морской воде.
Если бы они боялись Творца бедности,
сокровища сами явили бы себя.
Из-за страха перед страданием
они погружаются
в самую сущность страдания:
стремясь к жизни в мире, они ее потеряли.

(III, 2204–2207)

* * *

Приди, ищи, ведь поиск – основа удачи:
каждый успех зависит от сосредоточения сердца.
Не заботясь о делах этого мира,
продолжай произносить всей душой
«Ку, ку»,
подобно голубю.
Подумай об этом хорошенько,
о ты, для кого мирское – завеса:
Бог скрепил наше взывание обещанием
«Я отвечу».
Когда сердце твое очищено от слабости,
твоя молитва достигнет преславного Господа.

(III, 2302–2305)

* * *

Философ – раб интеллектуального восприятия;
святой человек чист
и гарцует на Интеллекте интеллектов,
подобно принцу.
Интеллект интеллектов – твое зерно,
а интеллект – шелуха.
Брюхо животного желает шелухи.
Интеллект зачерняет книги письменами;
Интеллект интеллектов заполняет вселенную
светом, исходящим от луны Реальности.
Он свободен от черноты или белизны;
свет его луны восходит и изливает сияние
на сердце и на душу.

(III, 2527–2528; 2531–2532)

* * *

Логос прокапывает канал,
чтобы вода могла достичь
следующего поколения.
У каждого поколения
есть приносящий слово Божье;
но и речения тех, кто пришел ранее,
тоже полезны.

(III, 2537–2538)

* * *

Беги от глупцов;
даже Иисус бежал от них.
Много крови было пролито
из-за дружбы с глупцами!

(III, 2595)

* * *

Надежда – это глухой человек,
многократно слышавший о том, что мы смертны,
но не слыхавший о собственной смерти
и не размышлявший о своем конце.
Слепой человек – это Жадность:
он видит недостатки других
вплоть до волоска
и возвещает о них на каждой улице,
но из собственных недостатков
его слепой глаз не видит ничего.
Голый человек боится,
что с него сдерут его накидку,
но как можно снять одежду с того, кто гол?
Мирской человек обездолен и напуган:
он ничем не владеет, но боится воров.
Нагим он пришел и голым уходит,
но между тем все время он мучается из-за воров.
Когда смерть приходит,
все вокруг него причитают,
тогда как его собственный дух
смеется над его страхом.
В это мгновение богатый человек узнает,
что у него нет золота,
а умный видит,
что его талант не принадлежит ему.

(III, 2628–2635)

* * *

Благодарность за изобилие
слаще, чем само изобилие:
следует ли тому, кто погружен в Щедрого,
отвлекаться на подарки?
Благодарность есть душа благодеяния,
а изобилие – лишь шелуха,
ибо благодарность ведет тебя к месту,
где живет Возлюбленный.
Изобилие приводит к нерадивости,
благодарность – к бдительности.
Охоться за щедростью,
используя силки благодарности
по отношению к Шаху.

(III, 2895–2897)

* * *

«Я ведь создал джиннов и людей
только, чтобы они Мне поклонялись».
Произносите сии слова.
Конечная цель сего мира не что иное,
как богослужение.
Хотя конечная цель книги —
наука, в ней содержащаяся,
ты можешь сделать из нее
подушку для отдыха;
она послужит и в этом качестве тоже.
Но быть подушкой
не является ее подлинным назначением.
На самом деле ее предназначали
для обучения и познания,
а также для пользы,
которую из этого можно извлечь.

(III, 2988–2990)

* * *

Многие ученые люди
не извлекают пользы из своих знаний:
это те, кто держит знание в памяти,
но не влюблен в него.

(III, 3038)

* * *

Море не выпускает из себя рыбу
и не впускает в себя
живые существа земли.
Вода – изначальное жилище рыбы,
но грузные животные
принадлежат земле.
Мы не можем сделать ничего
для изменения этого положения.
Замо́к Божественного предопределения крепок,
открыть его может только Бог;
держись за смирение и довольствие Божьей волей.
Даже если бы атомы один за другим
становились ключами,
ничто не откроет замок,
кроме Божественного величия.
Когда ты забудешь о собственных помышлениях,
счастье придет к тебе от твоего духовного наставника.
Когда ты забываешь себя,
о тебе вспоминает Бог;
когда ты становишься Божьим рабом,
тогда тебя отпускают на свободу.

(III, 3071–3076)

* * *

Когда дело касается
зарабатывания на жизнь,
почему страх вековечного разочарования
не подстерегает тебя?
Ты скажешь:
«Хотя мне и приходится иметь дело
со страхом разочарования,
страх усиливается, когда я бездельничаю.
Моя надежда возрастает, когда я работаю;
бездействуя, я больше рискую».
Почему же страх потери сдерживает тебя,
когда дело касается веры?
Разве не видел ты,
насколько прибыльны труды пророков и святых?
Разве не видел ты,
какие сокровищницы открылись им
благодаря частым посещениям лавки Духа?

(III, 3096–3101)

* * *

Сила свободного волеизъявления —
твое богатство, приносящее доход.
Будь внимателен!
Будь начеку в мгновения силы
и тщательно наблюдай за ними!
Человек едет на скакуне
«Мы почтили сынов Адама».
Вожжи свободной воли – в руках разума.

(III, 3299–3300)

* * *

Разумный человек видит сердцем результат
с самого начала;
тот, у кого нет знания, открывает его в конце.

(III, 3372)

* * *

Познать тайну Незримого достоин лишь тот,
кто способен сомкнуть губы и хранить молчание.

(III, 3387)

* * *

Смерть каждого человека
обладает теми же свойствами,
что и он сам, о юноша:
она – враг для врага Бога,
а для друга Бога – друг.
Твой страх смерти,
выражающийся в бегстве от нее,
в действительности есть страх самого себя.
Внимай же, о дорогая душа!

(III, 3439; 3441)

* * *

Бог вывел землю и небесные сферы в существование
после шестидневного обдумывания,
хотя и мог посредством
«“Будь!” – и оно бывает»
сотворить сотню земель и небес.
Мало-помалу, до сорокалетнего возраста,
Владыка взращивает человека,
дабы тот достиг завершенности,
хотя в единое мгновение
Он мог бы послать пятьдесят
в полет из несуществования.
Иисус одной молитвой
мог заставить мертвого ожить,
так неужели Создатель Иисуса
не способен враз привести взрослых людей
в существование?
Эта неторопливость —
ради того, чтобы научить тебя:
Бога надлежит искать медленно
и безо всяких остановок.
Маленький ручеек, постоянно текущий,
не загрязняется и не зацветает.
Из этой неторопливости
рождаются блаженство и радость;
эта неторопливость – яйцо,
а преуспевание – птица,
которая из него вылупливается.

(III, 3500–3508)

* * *

Этот мир околдован
и ослепляет глаза:
он кажется широким,
а на самом деле узок,
его смех – рыдание,
его слава – позор.

(III, 3543–3544)

* * *

На свете нет дервиша,
а если бы он был,
тот дервиш не существовал бы.
Он существует как сущность,
но его атрибуты утратили существование
в Божьем существе.

(III, 3669–3670)

* * *

Проницательный ум,
когда отделен от своих друзей,
становится подобным лучнику,
у которого переломился лук.
Когда что-либо радует тебя в этом мире,
подумай, не расстаться ли с этим предметом.
Многие радовались тому,
чему обрадовался ты,
но в конце, как ветер, оно исчезает.
Оно покинет и тебя тоже —
не позволяй своему сердцу к нему привязаться.
Беги от него, прежде чем оно убежит от тебя.
Прежде чем ускользнут от тебя
объекты обладания,
скажи форме сотворенных вещей, как Мария:
«Я ищу защиты от тебя у Милосердного».

(III, 3693; 3698–3700)

* * *

Когда ощущение духовного сжатия
овладевает тобой,
о путник, это для твоего же блага.
Пусть не сжигает тебя скорбь,
ведь в состоянии расширения и ликования
ты растрачиваешь.
Этот энтузиазм для равновесия требует дохода
в виде боли.
Если бы всегда стояло лето,
иссушающий жар солнца сжег бы сад
до корней вглубь земли.
Увядшие растения
никогда бы не зазеленели вновь.
У декабря – угрюмый вид,
но он полон доброты.
Лето смеется, но, тем не менее, разрушает.
Когда приходит духовное сжатие,
узри в нем расширение;
возрадуйся и не хмурься.

(III, 3734–3739)

* * *

Наблюдай за свойствами расширения и сжатия
в пальцах твоей ладони:
после сжатия кулака
наверняка приходит разжатие.
Если бы пальцы всегда были сжаты
или всегда разжаты,
их владелец стал бы увечным.
Твое продвижение направляется
этими двумя свойствами,
они необходимы тебе,
как два крыла – птице.

(III, 3762–3766)

* * *

Для влюбленных
умирание происходит каждое мгновение;
поистине, умирание влюбленных
более, чем одного вида.
Влюбленный получил две сотни жизней
от Души Наставничества,
и каждое мгновение он жертвует иной жизнью.
За каждую отданную жизнь он получает десять;
как об этом говорится в Коране:
«десять… подобных ему».
Если моя кровь будет пролита
этим дружественным Ликом,
то, победно танцуя,
я расточительно отдам жизнь Ему.
Я уже пытался,
эта жизнь – моя смерть;
и если я бегу от этой жизни —
то чтобы превозмочь ее навеки.
«Убейте меня, убейте меня, о верные друзья!
Ведь в моем убиении —
жизнь превыше жизни».

(III, 3834–3840)

* * *

Для влюбленных единственный лектор —
красота Возлюбленного;
их единственная книга, и лекция, и урок —
Его Лик.
Внешне они молчаливы,
но их проникновенное поминание воспаряет
к высокому трону их Друга.
Их единственный урок – исступление,
дрожь и кружение,
а не педантичные указания закона.

(III, 3847–3849)

* * *

Я поражаюсь тем искателям чистоты,
которые, когда настает время полировки,
жалуются на грубое обращение.
Любовь – как судебный иск:
испытать суровое обращение —
это доказательство.
Если доказательств нет,
иск проигран.
Не предавайся скорби,
когда Судья требует доказательств;
поцелуй змею, чтобы обрести сокровище.
Эта жесткость – не по отношению к тебе, сынок,
а по отношению к зловредным качествам
внутри тебя.
Когда выбивают ковер,
удары направлены не на ковер,
а на пыль в нем.

(III, 4008–4012)

* * *

Равнина, где выросла эта страшная отрава,
взрастила также и противоядие, сын мой.
Противоядие молвит тебе:
«Ищи у меня защиты,
ибо я ближе к тебе, чем яд».

(III, 4076–4077)

* * *

Мирское имущество и это тело – талый снег,
однако Бог покупает их, ибо сказано:
«Аллах купил».
Ты предпочитаешь растаявший снег
тому, что предлагает Бог.
Ты подозрителен,
а потому не обладаешь несомненностью.
Есть в тебе это причудливое мнение,
которое не долетит до сада несомненности.
Каждое мнение на самом деле —
жажда уверенности
и хлопанье крыльев в погоне за ней.
Когда достигнуто знание,
крыло становится стопой,
а знание ощущает благоухание того сада.
На этом проверенном Пути
знание ниже несомненности,
но превыше мнения.
Знай, что знание —
искатель несомненности,
а несомненность —
искатель видения и интуиции.

(III, 4115–4121)

* * *

Каждый, кто опален Божественным солнцем,
станет крепок, как камень;
без страха или стыда,
черты его лица огненны и завесораздирающи,
как лик несравненного Солнца.
Каждый пророк был твердоликим в этом мире
и сражался единоручно
против воинства королей;
не отворачивался от страха или боли,
но, одинок и в одиночку,
бросался против целого мира.
Камень твердолик, и смел его взгляд,
он не боится кирпичей, швыряемых миром.
Ибо кирпичи обрели силу в печи для обжига,
а камень затвердел благодаря Божьему мастерству.

(III, 4139–4144)

* * *

Твои муки – поиск пути ко Мне;
вчера вечером я слышал
твои громкие вздохи.
Я способен без отлагательств
дать тебе доступ, показать проход,
спасти тебя из водоворота времени,
дабы мог ты вступить
в сокровищницу единения со Мной.
Но сладостность и наслаждения
места отдохновения
пропорциональны
болезненности странствия.
Только тогда ты станешь наслаждаться
родным городом и родней,
когда испытал муки изгнания.

(III, 4154–4158)

* * *

Когда ты читаешь Коран,
не смотри на внешнее, сын мой:
Иблис считал Адама не более чем глиной.
Поверхностный смысл Корана
подобен человеческой форме:
хотя его черты видимы, дух его сокрыт.
Дядьки смотрят на племянника сто лет,
и однако его внутреннего состояния
не видят и на волосок.

(III, 4247–4249)

* * *

Ограничено время,
и вода изобильная утекает.
Пей же, пока не развалился на куски.
Существует славный канал,
наполненный Жизни Водою:
черпай воду, чтоб плодоносным стать.
Мы пьем воду Хызра из реки речений,
произнесенных святыми. Придите, жаждущие!
И даже если не видишь ты воду, подобно слепцу,
искусно неси кувшин свой к реке
и черпай из нее.

(III, 4300–4304)

* * *

Наше сокровенное сознание подобно корню дерева.
И как древесная твердь распускается листьями,
так в душах и умах листья растут под стать корню.
С древа веры крылья воспаряют в небо:
«Корень его тверд, а ветви в небесах».

(III, 4386–4388)

* * *

Звук хлопка не возникает от одной руки.
Жаждущий стонет: «О вкуснейшая вода!»
Вода взывает: «Где тот, кто выпьет меня?»
Жажда в наших душах есть магнетизм Воды:
Мы – это Она, а Она – это мы.

(III, 4397–4399)

* * *

Сто раз ты принимаешь решение
отправиться в некое путешествие —
Он притягивает тебя куда-то еще.
Он поворачивает узду во все стороны,
чтобы необъезженная лошадь
получше узнала наездника.
Сообразительная лошадь скачет ровно,
поскольку знает, что на ней сидит всадник.
Он устремил твое сердце
к сотне страстных желаний,
разочаровал тебя,
а затем разбил твое сердце.
Он сломал крылья
твоих первоначальных намерений,
как же ты можешь сомневаться
в существовании
Крылокрушителя?
Его предопределение оборвало
веревку пустых затей,
как же ты можешь оставаться слеп
к Его повелениям?

(III, 4456–4461)

* * *

Твои решения и намерения
время от времени осуществляются,
чтобы с помощью надежды
твое сердце могло бы породить
еще одно намерение,
которое Он мог бы опять разрушить.
Ведь если бы Он полностью
лишил тебя преуспеяния, ты бы отчаялся:
как же тогда посеешь зерно ожидания?
Если сердце твое не посеет это зерно
и не столкнется затем с бесплодностью,
как оно распознает свое смирение
пред Божьей волей?
Благодаря неудачам влюбленные
постигают Еоспода.
Неуспех – проводник на пути в Рай.
Помни хадис:
«Рай окружен болью».

(III, 4462–4467)

* * *

«Приходите невольно» —
приводной механизм для разумных.
«Приходите добровольно» —
весна тех, кто потерял свои сердца.

(III, 4472)

* * *

Влюбленный – в погоне за Возлюбленной;
когда приходит Возлюбленная, влюбленный исчезает.
Ты влюблен в Бога, а Бог таков,
что когда Он приходит,
от тебя не остается и единого волоска.
От Его взгляда исчезает сотня таких как ты.
Я думаю, что ты влюблен в ничто.
Ты – тень, а влюблен в солнце.
Когда приходит солнце,
тень тотчас исчезает.

(III, 4620–4623)

* * *

Таков искатель при дворе у Бога:
когда приходит Бог, искателя больше нет.
Хотя единение с Ним
есть бессмертие превыше бессмертия,
но сначала это бессмертие
состоит в умирании самости.
Отражения, ищущие Свет, исчезают,
когда Свет появляется.
Может ли разум остаться,
когда Он повелевает ему уйти?
Всякая вещь гибнет, кроме Его Лика.
Пред Его Ликом
гибнет существующее и несуществующее:
существование в несуществовании
поистине великолепно!
В этом месте богопроявленности все умы
пребывают в растерянности;
когда перо достигает этой точки,
оно ломается.

(III, 4658–4663)

* * *

Любовь – чужестранка в обоих мирах:
в ней – семьдесят два безумства.
Она спрятана,
проявлено лишь ее замешательство;
душа духовного владыки тоскует о ней.
Религия Любви —
иная, чем семьдесят два религиозных толка:
пред ней и царский трон – как путы.
Во время сама’ певец Любви заводит мелодию:
«Служение – путы, а владычество – забота».
Так что же тогда Любовь? —
Море Не-бытия:
там разум сломит ногу,
не в силах выплыть.
О служении и владычестве известно всем,
но путь влюбленного
скрыт двумя этими завесами.

(III, 4719–4724)

* * *

Будь осторожен!
Не говори: «Помнишь,
такой-то и такой-то посеял,
а саранча все пожрала;
чего ж я буду утруждаться и рисковать?
Почему я должен расставаться
с кукурузными зернами в моей руке?»
Между тем, к твоему замешательству,
тот, кто посеял и потрудился,
наполняет свой амбар зерном.
Поскольку влюбленный продолжает
терпеливо стучать в дверь,
в конце концов он однажды добьется близости.

(III, 4800–4803)

* * *

Переломав ноги, Бог одаряет крылом;
сходным образом, в глубине западни
Он открывает лазейку для побега.
Бог сказал:
«Не обращайте внимания,
высоко ли вы на дереве или же в канаве;
устремляйте внимание на Меня,
ибо Я – Ключ Пути».

(III, 4808–4809)

* * *

Поскольку ты этого хочешь,
Бог этого хочет;
Бог дарует преданным исполнение желаний.
Раньше он как бы принадлежал Богу,
но теперь «Бог принадлежит ему»
пришло в возмещение.

(IV, 6–7)

* * *

Слуга жалуется Богу на боль,
он стонет сотней разных голосов.
Бог говорит:
«Но, в конце концов,
скорбь и боль заставили тебя поступить правильно
и взывать смиренно ко Мне;
жалуйся уж скорее на выпадающие тебе щедроты,
отталкивающие тебя от Моей двери».
На самом деле каждый враг твой —
твое исцеление: он – эликсир,
дар, стремящийся завоевать твое сердце —
ведь ты устремляешься из-за него в уединение,
взывая о Божьей помощи.

(IV, 91–95)

* * *

Здравомыслящий человек спросил Иисуса:
«Что в целом мире тяжелее всего перенести?»
«О душа моя, – тот отвечал, —
тяжелее всего Божий гнев,
от которого сотрясается Ад, как и мы».
«А в чем же спасение от Божьего гнева?»
Молвил Иисус:
«Отказаться немедля от гнева своего».

(IV, 113–115)

* * *

Когда ты поступил дурно, будь начеку,
не благодушествуй,
ибо это зло есть зерно,
которое Бог может побудить к росту.
Он покрывает его некоторое время
и дает тебе возможность ощутить печаль и стыд.
Во времена ‘Умара этот Правитель Верующих
собирался подвергнуть вора наказанию.
Вор вскричал: «О Правитель земли,
это мое первое преступление, смилуйся!»
«Не дай Бог, – сказал ‘Умар, —
чтобы Милостивый карал с первого раза.
Его милость покрывает грешника много раз,
пока Его справедливость уже невозможно спрятать.
И тогда наконец явлены оба атрибута:
первый – чтобы дать надежду,
а второй – для удержания».

(IV, 165–171)

* * *

Тот, кто переполнен Нашей благодатью,
не принуждается;
нет, он свободно избирает
служение Нам.
Сказать по правде, цель свободной воли
в том, чтобы свободную волю утерять.

(IV, 401–402)

* * *

Знай, что меж Верными существует древний союз.
Верных много, но Вера одна.
Их тела многочисленны, но душа едина.
Кроме того понимания, которое есть и у вола или осла,
люди обладают иным разумом и душою.
И опять же, в святом,
обладателе Божественного дыхания,
есть душа и разум – не такие, как у людей.
Души волков и собак
все до единой раздельны,
но души Божьих львов
пребывают в единении.

(IV, 407–410; 414)

* * *

Своей внешней формой ты – микрокосм;
а в действительности ты – макрокосм.

(IV, 521)

* * *

Пророк сказал:
«Я подобен Ковчегу
во время Всемирного Потопа,
я и мои сподвижники – как Корабль Ноя:
кто за нас держится, обретет духовную благодать».
Когда ты с шейхом, то далеко отстоишь от зла:
днем и ночью ты странствуешь в ковчеге.
Ты под защитой жизнедарующего духа:
на корабле ты и во время сна продвигаешься по Пути.
Не порывай с пророком своего дня;
не полагайся на собственные навыки и шаги.
Даже и такому льву, как ты,
следовать по Пути без проводника —
высокомерно, глупо и достойно презрения.
Вступи на борт и подними паруса,
как душа, отплывающая к своему Возлюбленному.

(IV, 538–543; 557)

* * *

Птица, искушаемая приманкой,
быть может, все еще сидит на крыше,
но и с распростертыми крыльями
она уже попалась в силки.
Если она от всей души предала
свое сердце приманке,
считай, что она попалась,
хотя еще может казаться, что она свободна.
Считай те взгляды,
которые она бросает на приманку,
путами, которые она сама затягивает
на собственных ногах.

(IV, 620–622)

* * *

Не властвуя даже над собственной бородой,
можешь ли властвовать над добром и злом?
Невзирая на твои желания, седеет твоя борода:
постыдись же своей бороды,
ты, склонный к самолюбивым мечтаниям.
Бог – владыка Царства:
кто склонит перед ним голову,
получит сотни царств и без земного мира.
Но сокровенный вкус единого поклона Богу
будет слаще для тебя, чем сотня империй.
И тогда ты воскликнешь смиренно:
«Мне не надо иного царства,
кроме царства этого поклона!»

(IV, 662–666)

* * *

В колодце этого мира существуют
оптические иллюзии.
Наименьшая из них заключается в том,
что камни кажутся золотом.
В фантазиях играющих детей
обломки, с которым они играют,
предстают золотом и богатствами.
Однако алхимия, практикуемая познающими Бога,
обесценивает в их глазах золотые жилы.

(IV, 675–677)

* * *

Сама’ это пища влюбленных в Бога,
ибо в ней присутствует вкус успокоенности ума.
От слышания определенных звуков
набирает силу видение,
пока оно не обретает конкретные формы
в воображении.
Огонь Любви разгорается от мелодий.

(IV, 742–744)

* * *

Тело – наша завеса в этом мире:
мы – как море,
скрытое под соломинкой.

(IV, 823)

* * *

Даже когда тебе везет и ты обладаешь властью,
все равно Процветание
есть нечто отличное от тебя:
однажды оно уходит и оставляет тебя бедняком.
О ты, кто был избран,
будь своей собственной удачей!
Когда ты станешь
своим собственным богатством,
о человек Реальности,
как же ты, будучи Процветанием,
сможешь утратить себя?
Как ты утратишь себя, о человек благих качеств,
когда твоя Сущность —
твое богатство и твое царство?

(IV, 1109–1112)

* * *

Когда ты говоришь:
«Я невежественен, научи меня»,
подобная честность лучше фальшивой репутации.
Учись у своего праотца Адама, он сказал:
«О Господь наш»
и «Да, мы были неправедны».
Он не искал оправданий и не прибегал ко лжи,
как и не поднимал он знамя уклончивости.

(IV, 1388–90)

* * *

Любовь – корабль избранных:
это спасение от краха.
Продай разумность и купи неистовство:
твоя разумность может обернуться
просто мнением,
тогда как неистовство – нагое видение.
Пожертвуй своим пониманием
в присутствии Мохаммада,
скажи: «Бога для меня достаточно».

(IV, 1406–1408)

* * *

Пожертвуй разумом из любви к Другу:
ведь в любом случае
разум приходит оттуда, где есть Он.
Духовно разумные отправили
свои разумы обратно к Нему —
только глупцы остаются там,
где Возлюбленного нет.
Если из-за восхищенности
разум вылетит у тебя из головы,
каждый кончик твоих волос
станет новым постижением.
В присутствии Возлюбленного
мозгу не надо трудиться —
ведь там мозг и разум
самопроизвольно созидают
поля и сады духовного знания.

(IV, 1424–1428)

* * *

Тело подобно письму: загляни в него
и посмотри, достойно ли оно того,
чтобы его читал Царь.
Отойди в угол, открой письмо
и прочитай, что в нем,
убедись, что его слова годятся
для царственной особы.
Если оно не годится, разорви его в клочки,
напиши другое письмо, исправь ошибки.
Но не думай, что легко вскрыть письмо тела;
тогда бы каждый
с легкостью открыл тайну сердца.
Как же трудно вскрыть это письмо!
Это лишь для сильных,
не для тех, кто играет в игры.

(IV, 1564–1568)

* * *

Если тащишь тяжелый мешок,
не забудь в него заглянуть и убедиться,
что внутри – горькое или сладкое.
Если оно стоит того, чтобы нести с собой,
неси, а иначе – вытряхни мешок
и освободись от бесплодных усилий и бесчестия.
Клади в свой мешок только то,
что достойно быть врученным
праведному владыке.

(IV, 1574–1577)

* * *

Все в этом мире притягивает что-нибудь к себе:
вероотступничество притягивает неверующих,
а великодушие – того, кто следует
праведному наставничеству.
И магнит, и янтарь притягивают:
будь ты железо или солома – тебя притянет.
Если ты солома, тебя притянет к янтарю,
а если ты железо – то к магниту.
Когда кто-то не связан с благим,
он неизбежно станет соседом развращенного.

(IV, 1633–1636)

* * *

Если во тьме неведения
ты не распознал подлинную природу человека,
взгляни, кого он избрал себе в предводители.

(IV, 1640)

* * *

Есть две разновидности разума.
Одна – та, что ребенок получает в школе
из книг и от учителей, —
новые идеи и запоминание.
Твой разум может возвыситься над другими,
но хранение всех этих познаний —
тяжелое бремя.
Ты, столь занятый поиском знания,
должен быть хранящей скрижалью,
но сохраненная скрижаль —
та, которая ушла превыше всего этого.
Ибо иной вид разума – Божий дар:
это источник в глубине души.
Когда воды Богоданного знания изливаются из груди,
они никогда не застаиваются и не загрязняются.
И если путь наружу перекрыт,
какой в этом вред?
Ведь она течет постоянно из дома сердца.
Приобретенный разум подобен водопроводу,
идущему в дом с улицы:
если трубы перекрыты, дом остался без воды.
Ищи источник в себе самом.

(IV, 1960–1968)

* * *

Сидящий среди друзей
пребывает среди цветущего сада,
даже если он в огне.
Сидящий среди врагов пребывает в огне,
даже если он посреди сада.

(IV, 1976–1978)

* * *

Молчание – море,
а речь – как река.
Море ищет тебя – не ищи реку
Не отворачивайся от знаков,
предлагаемых тебе морем.

(IV, 2062–2063)

* * *

Когда ты сидишь возле возлюбленной,
отошли посредника прочь.
Для того, кто вышел из детского возраста,
письма и посредники только помеха.
Зрелый человек читает письма,
но только для того, чтобы научить других;
он произносит слова,
но лишь для того, чтобы его поняли другие.
Повторять слухи в присутствии тех,
кто обладает видением, —
только показывать недостаток пробужденности.
В присутствии видящего молчание тебе на пользу,
по этой причине Бог провозгласил:
«Храни молчание».

(IV, 2068–2072)

* * *

Когда ты наслаждаешься
единением с Возлюбленным,
каждое мгновение
подобно пребыванию на краю крыши.
Ты подчас дрожишь от страха,
что лишишься этого наслаждения;
скрывай, как сокровище, это мгновение,
не выставляй его напоказ.
Не дай бедствию обрушиться на твою любовь,
будь начеку,
иди с осторожностью туда, где таится засада.
Страх потери, испытываемый духом
в этот момент наслаждения,
есть признак того, что спуск начался.
Даже если ты не видишь таинственную кромку крыши,
дух ее видит и содрогается.
Каждому неожиданному наказанию,
постигающему нас,
мы подвергаемся на кромке башни наслаждения.
Поистине, нет иного падения,
кроме как с края той крыши.

(IV, 2147–2153)

* * *

Если ты не выдерживаешь блошиного укуса,
как же ты стерпишь укус змеи?
По видимости я разрушаю сделанное тобою,
но в действительности я превращаю
шип в розовый сад.

(IV, 2339–2340)

* * *

Увидев человека, пахавшего землю,
глупец, не в силах сдержаться, вскричал:
«Зачем ты портишь эту почву?»
«Глупец, – сказал человек, – оставь меня в покое;
попытайся увидеть различие
между уходом за почвой и ее разрушением.
Как же эта почва станет розовым садом,
если она не потревожена и не возделана?»

(IV, 2341–2345)

* * *

Сколь многие дошли до самой Сирии и Ирака,
не увидев ничего, кроме неверия и лицемерия;
как много дошедших до самой Индии и Герата
и не увидевших ничего, кроме купли-продажи;
и сколь многие дошли до Туркестана и Китая,
но не увидели ничего, кроме обмана и жульничества!
Если у путника нет иного объекта восприятия,
кроме внешних ощущений,
пусть ищет хоть по всему миру —
он не найдет ничего духовного.
Если корова вдруг забредет в Багдад
и пройдет весь город от края до края,
из всех его удовольствий, радостей и услад
она не увидит ничего, кроме ломтика арбуза.

(IV, 2373–2378)

* * *

Бог дал тебе полирующий инструмент, Разум,
дабы засверкала поверхность сердца.

(IV, 2475)

* * *

Человек – как речная вода:
если ее взбаламутить, не видно дна.
Речное дно покрыто
драгоценными камнями и жемчугом;
будь внимателен, не взбалтывай воду,
ибо первоначально
она чиста и свободна от загрязненности.
Человеческий дух напоминает атмосферу:
когда воздух смешивается с пылью,
он заслоняет небо
и не дает глазу увидеть солнце.
Но когда пыль оседает,
воздух опять чист.
Несмотря на твою полную затемненность,
Бог может послать тебе знамения,
дабы ты мог найти путь к спасению.

(IV, 2482–2486)

* * *

По Божьей милости, в Рай ведут восемь дверей.
Одна из этих дверей – раскаянье, дитя мое.
Все другие двери иногда открыты, а иногда закрыты,
но дверь раскаяния не закрывается никогда.
Приди, не упускай эту возможность: дверь открыта;
немедля проноси туда свои пожитки.

(IV, 2506–2508)

* * *

Разрушь сей дом, ибо сто тысяч домов
можно построить из этого драгоценного камня.
Сокровище лежит под домом, и нет иного пути:
не бойся разрушить дом и не стой неподвижно,
ведь даже из той части сокровища,
что держишь в руке,
возможно воздвигнуть
без страдания и боли тысячу зданий.
В конце этот дом сам обратится в руины,
и сокровище под ним будет открыто наверняка.
Но тогда этот клад не будет твоим,
ибо твоя душа получает этот Божественный дар
как воздаяние за разрушение дома.
Не приложив труда,
она не получает оплаты:
в мире грядущем
каждой душе будет дано сполна,
что она приобрела.

(IV, 2540–2545)

* * *

Слушай, капля,
откажись от себя без сожаления
и в обмен обрети Океан.
Слушай, капля, окажи себе эту честь
и в объятиях моря найди безопасность.
Поистине, кому это может так повезти?
Океан добивается капли!
Бога ради, Бога ради
продай и купи одновременно!
Дай каплю, а возьми это Море,
полное жемчуга.

(IV, 2619–2622)

* * *

Послушай, мое сердце,
не поддавайся любой опьяненности:
Иисус опьяняется Богом,
а осел пьян от ячменя.

(IV, 2691)

* * *

В битве трусы, опасаясь за свои жизни,
избрали путь отступления,
тогда как храбрецы,
также из страха за свои жизни,
бросились на вражеские войска.
Герои рождаются благодаря страху и боли;
и также из страха
малодушные умирают внутри.

(IV, 2917–2919)

* * *

Бог обратился к Моисею
посредством сердечного наития, говоря:
«О избранник, я возлюбил тебя».
Моисей отвечал: «О Щедрый,
скажи, какое качество во мне
послужило тому причиной,
чтобы я мог его усилить?»
Бог сказал:
«Ты – как ребенок в присутствии матери:
когда она ругает его,
он за нее все равно крепко держится.
Он даже и не знает,
что в целом мире есть кто-то помимо нее:
от нее исходит его печаль,
но и упоение радости – также от нее.
Если мать дает ему затрещину,
все равно он идет к ней и цепляется за нее.
Он не ищет помощи ни у кого другого:
она – все его зло и все его добро.
И твое сердце сходным образом
ни в благоприятных обстоятельствах, ни в нужде
никогда не отворачивается от Меня.
Для твоего взора все, кроме Меня,
подобны камням и комьям земли,
будь они молоды или же стары».
Как Тебе мы поклоняемся с мольбой упования,
так и в беде мы только Тебя просим помочь.

(IV, 2921–2929)

* * *

Рука превышает руку, о дитя,
в навыке и в силе,
и так вплоть до сущности Божьей;
конечный предел всех рук – Божья рука.
Конечный предел всех бурлящих потоков,
несомненно, – море.
В нем берут свой исток облака,
и в нем потоки приходят к концу.

(IV, 3162–3164)

* * *

Многие отправляются в путь как раз из того места,
где находится предмет их поиска.
Дальновидность и похвальба спящего бесполезны;
это не что иное, как фантазия – не поддавайся ей.
Ты дремлешь, но по крайней мере
ты дремлешь на Пути:
ради Бога, спи на Божьем пути,
чтобы случайно путник, следующий по нему,
наткнулся на тебя
и вырвал тебя из фантазий
твоей дремоты.
Спящему видится во сне мучительная жажда,
тогда как вода ближе к нему, чем его шейная артерия.

(IV, 3234–3237; 3241)

* * *

Бог изгнал бесов
из Своей дозорной башни.
Он лишил частный интеллект
его независимости, говоря:
«Перестань довлеть,
ты не самодостаточен —
нет, ты ученик сердца
и создан учиться у него.
Ступай к сердцу, иди,
ведь ты – часть сердца:
внимай, ибо ты —
раб этого справедливого Царя».
Быть Его рабом лучше, чем быть владыкой;
только Сатана говорит: «Я лучше».
Узри различие и отдай предпочтение
служению Адама, а не гордыне Иблиса.

(IV, 3339–3343)

* * *

Для Пророка сей мир
погружен в прославление Бога,
тогда как нам
он предстает нерадивым.
Для его глаз
мир наполнен изобильной Любовью,
а для глаз других
он кажется косным и безжизненным.
Для его глаз долины и холмы
пребывают в плавном движении;
он слышит утонченные рассуждения
дерна и камней.
Для простолюдина этот мир мертв и закован в цепи;
никогда я не видел более поразительной
завесы слепоты.

(IV, 3532–3535)

* * *

Неудивительно, что душа не помнит
свой исконный дом,
свое первозданное жилище
и место своего рождения,
ведь мирской сон сокрывает ее,
как облака прячут звезды.
Она прошла через столько городов,
и пыль еще не сметена с ее восприятия.
Она не потрудилась, чтобы очистить сердце
и внимать прошедшему,
дабы сердце могло одним глазком увидеть
сквозь отверстие таинства
и узреть раскрытыми глазами
собственное начало.

(IV, 3632–3636)

* * *

Вода говорит тем, кто нечист:
«Послушайте, идите сюда,
ибо моя природа
сопричастна природе Бога.
Я могу принять всю вашу грязь
и сделать даже беса чистым, как ангел.
Когда я загрязняюсь, я возвращаюсь
к Истоку источника чистоты.
Там я снимаю через голову рубаху
и Он наделяет меня
чистой одеждой опять.
Таков Его труд, а мой труд таков же:
Господь людей украшает мир».

(V, 204–208)

* * *

Любовь шепчет мне на ухо:
«Лучше быть добычей, чем охотником.
Стань Моим юродивым:
отрекись от высокого положения солнца
и превратись в пылинку!
Приди, поселись у Моей двери
и будь бездомным:
не притворяйся, что ты свеча,
будь мотыльком,
чтобы почувствовать вкус Жизни
и созерцать господство,
таящееся в служении».

(V, 411–414)

* * *

Если ты мудр, как Божий друг,
огонь для тебя – что вода,
особенно сей огонь Любви,
который является душой всех услад воды…
а ты – мотылек.
Но невежественный мотылек
ведет себя не так, как мы:
он видит свет, а попадает в огонь.
Сердце мистика видит огонь,
но входит в Свет.
Огню придано сходство с водой,
а в том, что кажется огнем,
забил фонтан.

(V, 438; 442–443; 445)

* * *

Щедрый Пророк высказал это так удачно:
«Крупица разумения лучше для тебя,
чем пост и совершение намаза»,
поскольку разумение есть сущность,
а они – лишь явления.

(V, 454–455)

* * *

Никогда, о старый волк, не пускайся в лисьи игры,
не совершай служения ради господства.
Бросайся в огонь, как мотылек;
не пытайся извлечь из служения выгоду:
играй честно – ради Любви!

(V, 472–473)

* * *

Стань ничем, избегни опасности:
не ищи милосердия в сердце,
подобном наковальне.
После того, как ты стал ничем,
нет нужды опасаться наковальни:
каждое утро бери уроки
у абсолютной нищеты.

(V, 531–532)

* * *

Допустим, ты знаешь определения всех субстанций
и того, что они порождают. Какой в этом толк?
Знай подлинное определение самого себя.
Это незаменимо.
А когда ты узнаешь определение
для себя самого, беги от него,
чтобы ты мог достичь Одного,
которого определить невозможно,
о просеиватель праха.

(V, 564–565)

* * *

Разъяснение речения Пророка, мир ему:
«Нет монашества в исламе».
Не выдирайте себе перья,
но отвяжите свое сердце от вожделения к ним,
ибо существование врага необходимо
для ведения сей Священной Войны.
Коли нет врага,
невозможна Священная Война;
если нет у тебя вожделений,
не может быть и подчинения Божественному велению.
Невозможно воздержание,
если у тебя нет желания;
без противника какая нужда в твоей силе?
Бог говорит: «Расходуйте»;
так заработай что-нибудь,
поскольку не бывает расхода
без предварительного дохода.
Хотя Он использовал слово «расходуйте» абсолютно,
читай его так:
«Заработайте, а потом расходуйте».

(V, 574–576, 579–580)

* * *

Любовь – это пламя; когда оно разгорается,
то сжигает все, кроме Возлюбленной.
Влюбленный заносит меч Ничто,
дабы изгнать все, кроме Бога.
Что же остается после Ничто?
Ничего, кроме Бога;
все остальное исчезает.
Хвала тебе, всесильная Любовь,
разрушительница всех «божеств».

(V, 588–590)

* * *

Мудрый Пророк сказал, что никто из умерших
и спешившихся со скакуна своего тела,
не ощущает скорби из-за ухода и смерти,
а только лишь из-за упущенных возможностей
и несовершенного блага.
Поистине, каждый умерший хотел бы,
чтобы прибытие в пункт назначения
произошло пораньше:
злобный —
чтобы было меньше времени на злобу,
а преданный —
чтобы быстрее добраться до дому.

(V, 604–607)

* * *

Когда благодаря духовной нищете
кто-либо облагодетельствован несуществованием,
он, подобно Мохаммаду теряет свою тень.
Фана наделила благодатью Пророка, сказавшего:
«Нищета – моя гордость».
Он лишился тени, подобно пламени свечи.
Когда свеча полностью, от верхушки до основания,
превратилась в пламя,
тень не способна к ней приблизиться.
Восковая свеча спаслась от себя и своей тени
бегством в свечение
ради Того, кто сотворил ее.
Бог сказал: «Я создал тебя для фана».
Она отвечала: «И я нашла прибежище в фана».

(V, 672–676)

* * *

В День Воскрешения
солнце и луна освобождаются от своего служения
и глаз зрит Источник их сияния.
Затем он начинает отличать
неотъемлемую собственность —
от заема
и этот проходящий караван —
от непреходящего дома.

(V, 698)

* * *

Тайна речения «Нищета – моя гордость»
возвышена. Она предостерегает:
ищи убежища от алчных
в Том, Кто Самодостаточен.
Сокровища зарыты в разрушенных, забытых местах,
скрытых от жадности тех,
кто живет в богатстве.
Если не можешь ты вырвать
свои собственные красивые перья,
ступай, живи одиноко;
не дай другим вовлечь тебя в беспутство.
Ведь ты и кусок еды, и едок;

Ку (перс.) – где.

Коран 51:56.

Коран 17:70.

Коран 36:82.

Коран 19:18.

Коран 11:13.

Слова суфийского мученика ал-Халладжа (ок. 858–922), казненного за свои проповеди.

Коран 9:111.

Иблис – ангел, свергнутый с небес и противоборствующий Богу. Упоминается в Коране.

Хызр – в исламской традиции мистический покровитель суфиев и путников, отпивший из источника живой воды.

Коран 14:24.

Хадис – предание о словах и деяниях пророка Мохаммада.

Коран 41:11.

Коран 28:88.

Сама – слушание духовной музыки; радение.

Коран 21:97.

Хадис.

Коран 3:25.

Коран 1:5.

Коран 50:16.

Коран 7:12.

Коран 114:1.

То есть у полной непривязанности к чему-либо, кроме Бога. – Прим. Р. Николсона.

Коран 57:7.

Ла («нет») в ла илаха илла Ллах – «нет божества, кроме Бога» (Коран 3:62).

Фана – исчезновение индивидуального бытия в Боге.

Хадис.