Когда поют сверчки

Глава 16

Доктору Хейзу, по-видимому, и впрямь очень хотелось заполучить мою и Чарли кровь, и это обстоятельство заставило меня отправиться в библиотеку, чтобы отыскать там все книги, где говорилось об устройстве человеческого сердца. Если врачам так нужна наша кровь, рассуждал я, значит, с ней непременно должен быть связан какой-то секрет. С тех пор каждый раз как мне попадалась книга, в которой хотя бы упоминалось о строении сердца или особенностях крови, я прочитывал ее всю. В ту пору я перечитал довольно много весьма специфической литературы, но ответов на свои вопросы так и не нашел. Во всяком случае, не на все.

Однажды, когда я сидел в читальном зале в окружении почти десятка медицинских книг и справочников, наша библиотекарша мисс Суэйбек легонько похлопала меня по плечу и сказала:

– Вы действительно собираетесь прочесть все эти книги, молодой человек?

– Да, мэм, – ответил я, стараясь не поднимать головы, поскольку мое лицо было покрыто безобразного вида прыщами.

– Могу я поинтересоваться, зачем это вам понадобилось?

– Я… я изучаю сердце.

Мисс Суэйбек с сомнением покачала головой:

– Я не вчера родилась, молодой человек… – И она улыбнулась всезнающей улыбкой взрослого, который полагает, что видит тебя насквозь. – Так зачем вам понадобились эти книги? – спросила она все с той же улыбкой.

– Я хочу вылечить Эмму… ну, когда вырасту. Я должен знать, как зашить дыру у нее в сердце.

– Ну, конечно… – Библиотекарша усмехнулась. – Так я и поверила!.. В общем, так, молодой человек, не надо вешать мне лапшу на уши: я отлично знаю, зачем вам понадобились эти книги. Когда прочитаете все, поставьте туда, откуда взяли. Я не собираюсь заново расставлять по полкам два десятка томов только лишь потому, что кому-то захотелось взглянуть на кое-какие картинки.

Я не совсем понял, что она имеет в виду, но сказал как можно более вежливо:

– Хорошо, мэм.

А неделю спустя – когда я прочел все эти книги и вернул их на место и когда мисс Суэйбек убедилась, что со мной у нее не будет проблем, – библиотекарша стала помогать мне разыскивать необходимую литературу и даже заказывала кое-какие справочники по межбиблиотечному абонементу аж из Флориды.

Мисс Суэйбек, впрочем, была не единственным человеком, кому мое увлечение казалось странным. Мои родители были абсолютно убеждены, что я спятил, но, когда мои школьные отметки по естественно-научным дисциплинам изменились с «посредственно с минусом» на «хорошо с плюсом», отец и мать перестали донимать меня вопросами и договорились, чтобы мисс Суэйбек отвозила меня домой, если я задерживался в библиотеке допоздна.

Люди восхищаются гением Моцарта, который – как считается – написал музыку к колыбельной «Ты сияй, звезда ночная», когда ему было три года, а свою первую симфонию сочинил в двенадцать. Да, разумеется, он был гением, но, если взглянуть на это под иным углом зрения, получится, что Моцарт просто очень рано понял, для чего он был рожден. Вот, собственно, и все. По какой-то неведомой нам причине ему было отпущено больше музыкальных способностей, что сделал его немного другим, и Моцарт догадался об этом и поэтому еще на старте получил солидный гандикап. Разумеется, он был блестящим композитором, но суть не в этом. Суть в том, что Моцарт узнал об этом и начал сочинять музыку. Результат, как говорится, всем известен.

Я, конечно, не Моцарт, и мне предстояло очень много работать, чтобы чего-то добиться, однако я никогда не сомневался, для чего я появился на свет. Лишь много времени спустя я стал спрашивать себя, не ошибся ли я…

Но тогда мне достаточно было одной мысли об Эмме, о ее больном сердце, которое из последних сил разгоняет кровь по ее анемичному, бледному телу, чтобы вставать ни свет ни заря и ложиться, когда все мои сверстники давно спали. Довольно скоро я обнаружил, что мои самостоятельные занятия в библиотеке и в других местах занимают намного больше времени, чем уроки в школе, но меня это устраивало. С жадностью выискивая и запоминая любую информацию, которая имела бы отношение к сердечной деятельности и системе кровообращения, я довольно скоро смог нарисовать себе весьма подробную картину того, что ежеминутно и ежесекундно происходит в человеческом организме. Сначала густая, синевато-черная, бедная кислородом венозная кровь поступает в сердце, которое, сокращаясь, направляет ее к легким, где происходит газообмен: кровь выделяет накопленный углекислый газ и обогащается кислородом, превращаясь из темной в ярко-алую, пузырящуюся жидкость. Из легких эта кровь возвращается в сердце, которое вновь сокращается, направляя ее ко всем органам тела, для которых содержащийся в крови кислород является главным и единственным горючим, без которого они не могут существовать.

И все это происходит не один раз, а больше ста тысяч раз в сутки! Это настолько меня поразило, что я размышлял над этим не один день и в конце концов все же сумел понять суть процесса. Не его физическую анатомию, а именно суть: пока сердце бьется, человек живет, когда оно останавливается, человек умирает.

Все оказалось предельно просто – настолько просто, что я в недоумении покачал головой и заплакал. Пока сердце бьется, человек живет.

Еще за три тысячелетия до Рождества Христова древние китайцы называли сердце Императором среди всех человеческих органов. С тех пор прошли века, в течение которых люди тратили свои жизни на поиски Святого Грааля, источника вечной молодости или центра вселенной. Когда-то я их понимал, но теперь – перестал. Зачем искать так далеко, если самое важное здесь, рядом, бьется в груди каждого человека? И чем яснее я это сознавал, тем ближе, как мне казалось, я подходил к тому, чтобы исцелить Эмму.

Положив руку на грудь, я внутренним взором заглядывал в себя и шептал:

– Жизнь там, где течет кровь.