Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
4
– Меня зовут Лиланд Гонт, – представился хозяин. – А вы, молодой человек?..
– Брайан. Брайан Раск.
– Замечательно, мистер Раск. И раз уж вы – мой первый клиент, я вам сделаю очень хорошую скидку на любую одну вещь, которая вам здесь понравится.
– Спасибо, конечно, – ответил Брайан, – но я вряд ли смогу что-то у вас купить. Денег мне не дадут до пятницы, да и… – он с сомнением оглядел витрины, – вы ведь еще не все выставили, что есть. Не все товары.
Гонт улыбнулся. Зубы у него были кривые, в тусклом свете они казались желтыми, но Брайану его улыбка все равно показалась искренней и дружелюбной. И он снова не смог сдержаться и улыбнулся в ответ.
– Да, – согласился Лиланд Гонт, – еще не все. Бо́льшая часть моего… как вы выразились, товара прибудет только сегодня вечером. Но у меня все же есть кое-что интересное. Вы осмотритесь, молодой человек. Мне бы хотелось узнать ваше мнение, по крайней мере… и, как мне кажется, у вас же есть мама? Ну разумеется. Такой приятный молодой человек просто не может быть сиротой. Я не прав?
Брайан кивнул, продолжая улыбаться.
– Правы, конечно. Мама сейчас дома. – У него вдруг мелькнула мысль. – Может быть, мне сходить за ней?
Брайан сразу же пожалел о сказанном. Он не хотел приводить сюда маму. Завтра мистер Лиланд Гонт откроет свой магазин для всего города. Завтра его мама и Майра Эванс будут крутиться здесь вместе с другими дамами Касл-Рока. Брайан подумал, что уже к концу месяца – да что там месяца: к концу недели – мистер Гонт перестанет казаться таким странным и своеобразным, но пока что он именно таким и казался, пока что он принадлежал Брайану Раску, и только Брайану Раску, и Брайан хотел, чтобы так все и осталось. Хотя бы сегодня. Хотя бы на один день.
Поэтому он почувствовал несказанное облегчение, когда мистер Гонт поднял руку (пальцы у него были очень длинными и узкими; Брайан отметил, что средний и указательный пальцы были одинаковой длины) и покачал головой.
– Не надо, – сказал он. – Уж чего-чего, а вот этого мне не хочется. Она, несомненно, захочет тоже кого-нибудь привести. Скажем, подругу, так ведь?
– Ага, – кивнул Брайан, подумав о Майре.
– А может, и двух подруг или даже трех. Нет, пусть лучше все будет как есть, Брайан, – можно мне называть вас Брайаном?
– Конечно! – Брайан был даже польщен.
– Спасибо. А ты меня называй мистер Гонт, потому что я старше тебя, что, впрочем, не означает – лучше, согласен?
– Конечно. – Брайан не был уверен, что он понимает, что мистер Гонт имеет в виду под «старшими и лучшими», но ему очень нравилось слушать, как тот говорит. И его глаза… это действительно было что-то. Брайан с трудом отводил от них взгляд.
– Ну вот так-то лучше.
Мистер Гонт потер руки, и при этом раздался какой-то странный шипящий свист. От этого звука Брайану стало немного не по себе. На ум почему-то пришла змея, раздраженная и готовая укусить.
– Ты потом все расскажешь маме и, может быть, даже покажешь ей, что купил, – если купишь, конечно…
Брайан задумался, стоит ли сообщать мистеру Гонту, что все его текущие средства в кармане составляют ровно девяносто один цент, и решил, что не надо.
– …а она расскажет подругам, те расскажут своим подругам… видишь, Брайан? Ты послужишь мне лучшей рекламой, чем все местные газеты. Это получится даже лучше, чем если б я нанял тебя разгуливать в «бутерброде» по улицам.
– Как скажете, – согласился Брайан. Он понятия не имел, что такое «бутерброд», но почему-то не сомневался, что он ни за что бы не согласился показаться на улицах города в таком виде. – И мне правда было бы интересно тут все посмотреть. – Хотя смотреть-то пока особенно не на что, подумал он, но не сказал этого вслух, потому что был вежливым мальчиком.
– Ну, тогда приступай! – сказал мистер Гонт, указывая на витрины и прилавки. Только теперь Брайан заметил, что на нем был какой-то совсем уж необычный длинный пиджак бордового бархата. Ему почему-то подумалось, что это может быть смокинг, как в рассказах про Шерлока Холмса. И это было ужасно здорово. – Прошу, Брайан!
Брайан медленно подошел к ближайшему к двери прилавку. Он оглянулся через плечо, уверенный, что мистер Гонт последует за ним, но тот остался стоять на месте. Он разглядывал Брайана с каким-то странным интересом. Казалось, что он прочел мысли мальчика и обнаружил, что тот ненавидит, когда хозяева магазинов таскаются за покупателями, когда те ходят и смотрят. Наверное, они просто боятся, что ты что-то сломаешь, или стащишь, или и то и другое.
– Не торопись, – сказал мистер Гонт. – Делать покупки – это истинное удовольствие для человека, если он никуда не торопится, и большой геморрой, если он делает все бегом.
– Скажите, а вы приехали издалека? – спросил Брайан. Его удивило, что мистер Гонт говорит в третьем лице:
«человек, он». Потому что обычно такие фразы мы строим во втором лице: «Делать покупки – это истинное удовольствие, если ты никуда не торопишься…» и так далее. Такая манера речи напомнила Брайану одного сморчка, ведущего передачи «Мастера сцены», которую его мама всегда смотрела, если в программе было написано, что сегодняшний выпуск будет «про любовь».
– Я, – ответил Гонт, – родом из Экрона.
– Это в Англии?
– Это в Огайо. – Лиланд Гонт обнажил в сияющей улыбке крупные неровные зубы.
Это почему-то рассмешило Брайана – как шутка из комедийного телешоу. Впрочем, все происходящее казалось ему какой-то непонятной телепередачей, немного загадочной, но не страшной. Он рассмеялся.
А потом испугался, что мистер Гонт сочтет это невежливым (может, потому, что мама вечно его упрекала, что он не умеет вести себя вежливо, так что в конце концов Брайан решил, что он живет посреди огромной, хотя и невидимой паутины поведенческого этикета), но через пару секунд старик тоже расхохотался. Они смеялись, глядя друг на друга, и Брайан подумал, что такого приятного дня, каким обещал быть сегодняшний день, на его памяти еще не было.
– Ладно, ты тут пока смотри, – махнул рукой мистер Гонт. – А воспоминаниями обменяемся позже.
И Брайан смотрел. В самой большой витрине было выставлено всего пять предметов, хотя места хватило бы еще на двадцать – тридцать. Там была курительная трубка; потом – фотография Элвиса Пресли в красном шарфе и знаменитой белой куртке с тигром на спине. Король (так его всегда называла мама) держал у своих пухлых губ микрофон. Еще там были фотоаппарат «Полароид»; кусок полированного камня с дырочкой посередине, заросшей внутри кристаллами. В свете лампы они переливались и мерцали. И наконец, там была какая-то деревянная щепка размером примерно с палец Брайана.
Он указал на кристалл.
– Это жеод, правильно?
– Ты хорошо образованный молодой человек, Брайан. В самую точку попал. Вообще-то для всех вещиц у меня есть свой ярлычок, но они еще не распакованы – как и бо́льшая часть товара. Придется как следует потрудиться сегодня, чтобы приготовиться к завтрашнему открытию. – Но по голосу старика было совсем незаметно, что он так уж сильно переживает за завтрашнее открытие. Он явно не торопился срываться с места и распаковывать ящики.
– А это что? – спросил Брайан, указывая на щепку. Про себя он подумал, что для магазинчика в маленьком городке это был очень странный товар. Сам Лиланд Гонт ему очень понравился, но если все остальные штуки в его магазине будут такого же типа, то его бизнес долго здесь не протянет. Если вам вздумалось продавать старые трубки, фотографии Короля или деревянные щепки, то лучше всего было бы открывать магазин в Нью-Йорке… во всяком случае, судя по фильмам.
– А! – воскликнул мистер Гонт. – Вот это действительно интересная штука! Давай я тебе покажу!
Он прошел через комнату, обошел прилавок, достал из-под стойки кольцо, обвешанное ключами, и сразу же нашел нужный. Открыв витрину, он осторожно вынул щепку.
– Протяни руку, Брайан.
– Ой, а может, не надо? – спросил Брайан. Прожив всю жизнь в штате, который существовал в основном за счет туризма, он побывал в самых разных сувенирных лавках и видел немало плакатов с такими стишками: «Отличного вида, взять в руки приятно, но если сломаешь, то платишь. Понятно?» Он представлял себе, как отреагирует мама, если он случайно сломает щепку – или что это было, – а мистер Гонт, уже не такой дружелюбный, скажет, что эта штуковина стоила пятьсот долларов.
– Почему же нет? – Мистер Гонт удивленно приподнял брови. Лохматые и сросшиеся на переносице, так что, наверное, можно было сказать, что он приподнял одну бровь.
– Ну, я такой неуклюжий…
– Не говори ерунды, – возразил мистер Гонт. – Я неуклюжих за милю вижу. Ты не такой. – И он уронил щепку в ладонь Брайана. Брайан уставился на свою руку с искренним удивлением, он даже не знал, что его ладонь вообще раскрыта, пока не увидел лежащую на ней щепку.
На ощупь она была больше похожа на камень…
Брайан неуверенно взглянул на мистера Гонта:
– Похоже на камень…
– Это и дерево, и камень, – ответил тот. – Окаменевшее дерево.
– Окаменевшее, – зачарованно повторил Брайан. Он повнимательнее пригляделся к щепке и провел пальцем по краю. Поверхность была мягкая и одновременно рельефная. Почему-то ощущение было не из приятных. – Она, наверное, очень старая.
– Ей больше двух тысяч лет, – кивнул мистер Гонт.
– Бли-и-ин! – воскликнул Брайан, подскочив на месте и чуть не выронив щепку. Он сжал кулак, чтобы удержать ее… и вдруг его охватило чувство какой-то нечеткости и расплывчатости. Не головокружение, нет. Но все вдруг стало таким далеким. Будто его сознание покинуло тело и унеслось куда-то вдаль.
Он видел мистера Гонта, наблюдавшего за ним с интересом и смехом в глазах. Только его глаза почему-то казались размером с блюдце. Хотя это чувство полной дезориентации было совсем не страшным; это было даже интересно и уж точно – лучше, чем ощущения от скользкого куска дерева.
– Закрой глаза! – попросил мистер Гонт. – Закрой глаза и скажи, что ты чувствуешь!
Брайан так и сделал. Какое-то время он стоял, замерев на месте и вытянув перед собой правую руку, сжимавшую кусок окаменевшего дерева.
Он не видел, как мистер Гонт приподнял верхнюю губу, на секунду оскалив большие неровные зубы, – в гримасе удовольствия или предвкушения. У него было смутное ощущение движения – спирального движения. Звук быстрый и легкий: тутуд… тутуд… тутуд… Он знал этот звук. Это…
– Корабль! – радостно закричал он. – Мне кажется, будто я на корабле.
– Совершенно верно, – согласился мистер Гонт.
Его голос доносился до Брайана сквозь невообразимую даль.
Все его чувства разом обострились; теперь он чувствовал, как вздымается и опускается его корабль вслед за ленивыми волнами. Издалека доносился птичий гомон, а совсем рядом были слышны голоса животных – мычание коров, кукареканье петухов, низкий, утробный рык очень большой кошки, выражавший скорее скуку, чем ярость. Потом он почти физически ощутил дерево (дерево, частью которого, без сомнения, когда-то была эта щепка, зажатая у него в руке) под ногами – и он понял, что его ноги обуты уже не в баскетбольные кроссовки, а в легкие сандалии, и…
А потом все кончилось, свернувшись в одну яркую точку, как изображение на экране телевизора, когда отключается электричество. Брайан, потрясенный и опустошенный, открыл глаза.
Рука мертвой хваткой вцепилась в щепку и никак не хотела разжиматься. А когда он все-таки разжал руку, суставы пальцев захрустели, как старые дверные петли.
– Вот это да! – тихо выдохнул он.
– Здорово, согласись? – спросил мистер Гонт довольным голосом, выуживая щепку из ладони Брайана, как доктор – занозу. Потом он вернул ее в витрину и запер стеклянную дверцу.
– Еще бы, – кивнул Брайан и глубоко вздохнул. Он покосился на щепку в витрине – руку все еще слегка покалывало. Эти ощущения – качка, подъемы и спуски палубы, мерное бормотание волн, дерево под ногами – намертво врезались в память, хотя он боялся (и ему было по-настоящему грустно), что все это пройдет, как проходят сны.
– Ты знаешь историю Ноя и его ковчега? – спросил мистер Гонт.
Брайан нахмурился. Он был уверен, что это история из Библии, но во время воскресных служб в церкви и на занятиях по закону Божьему по четвергам он имел обыкновение отключаться.
– Это не тот корабль, который должен был проплыть вокруг света за восемьдесят дней? – уточнил он.
Мистер Гонт опять улыбнулся.
– Что-то вроде того, Брайан. Что-то вроде того. Так вот, эта щепка скорее всего с Ноева ковчега. Естественно, я не могу заявить, что эта вещица действительно с Ноева ковчега, потому что тогда все подумают, что я бесстыжий обманщик. Сейчас в мире найдется, наверное, тысячи четыре человек, которые пытаются продавать куски дерева, утверждая, что это – обломки Ноева ковчега, и, наверное, тысяч четыреста человек, которые торгуют кусками «истинного креста, на котором распяли Иисуса». Но я могу утверждать, что этой деревяшке больше двух тысяч лет, потому что это определено радиоуглеродным анализом, и я могу утверждать, что ее привезли из Святой Земли, хотя нашли не на горе Арарат, а на горе Борам.
Бо́льшую часть этой тирады Брайан пропустил мимо ушей, кроме самого главного.
– Две тысячи лет, – выдохнул он. – Вот это да! А вы уверены?
– Я уверен. У меня есть сертификат из МТУ, там сделали радиоуглеродную датировку; и этот сертификат, естественно, прилагается. Но знаешь, я действительно верю, что он может быть с Ковчега. – Мистер Гонт задумчиво посмотрел на щепку, а потом поднял свои блестящие голубые глаза, поймав взгляд Брайана. Тот зачарованно слушал. – В конце концов гора Борам находится менее чем в тридцати километрах от Арарата, а в истории мира допущено много ошибок, причем относительно куда более важных вещей, чем место последнего упокоения какого-то корабля. И особенно – за то время, когда историю еще не записывали на бумаге, а передавали из уст в уста. Я прав?
– Вообще-то звучит логично, – согласился Брайан.
– И к тому же эта окаменелость, если взять ее в руки, порождает довольно странные ощущения, ты не находишь?
– Это уж точно.
Мистер Гонт улыбнулся и взъерошил волосы мальчика, разрушая чары.
– Ты мне нравишься, Брайан. Я бы хотел, чтобы все мои покупатели были такими, как ты, – открытыми для чудес. Жизнь скромного торговца была бы намного проще, будь мир устроен именно так.
– И за сколько… за сколько вы продаете эту штуковину? – спросил Брайан, указав пальцем на щепку. Палец слегка дрожал. Только сейчас до него начало доходить, как глубоко его затронули эти странные ощущения. Это было похоже на шум океана в ракушке, прижатой к уху, только – трехмерный и со стереозвуком. Ему очень хотелось еще раз подержать деревяшку в руке, но он не знал, как попросить, а сам мистер Гонт ему больше не предлагал.
– Ну, как тебе сказать. – Мистер Гонт подпер кулаком подбородок и плутовато взглянул на Брайана. – С такой вещицей – как и со всем остальным по-настоящему интересным товаром – все будет зависеть от покупателя. Что сам покупатель захочет мне заплатить. Вот сколько бы ты заплатил, Брайан?
– Не знаю. – Брайан подумал, что у него всего-то девяносто один цент, и выдавил: – Много!
Мистер Гонт запрокинул голову и захохотал. Брайан вдруг понял: он ошибся, решив, что мистер Гонт весь седой. Теперь он увидел, что у него только слегка посеребрены виски. Наверное, он просто стоял под светильником, и от этого его волосы казались седыми, подумал мальчик.
– Ну ладно, все это было жутко интересно, Брайан, но мне действительно надо многое сделать, чтобы успеть к десяти утра завтра, и…
– Конечно, конечно, – воскликнул Брайан, направляясь к выходу, как того требовали хорошие манеры. – Мне тоже пора идти. Извините, что отнял у вас столько времени…
– Нет, нет, нет! Ты меня не так понял! – Мистер Гонт положил руку Брайану на плечо. Брайан осторожно высвободился. Он очень надеялся, что этот жест не выглядел невежливым, но даже если и так, то уже ничего не поделаешь. Рука мистера Гонта была твердой, сухой и почему-то неприятной. На самом деле на ощупь она почти не отличалась от окаменевшего куска дерева, предположительно с Ноева ковчега или откуда там еще. Но мистер Гонт, кажется, и не заметил безотчетного рывка Брайана. Он держался так, будто он сам (а вовсе не Брайан) повел себя неподобающе. – Я просто хотел сказать, что нам стоит приступить к делу. Как я понимаю, нету особого смысла рассматривать то немногое, что я успел разложить: во-первых, их тут совсем мало, товаров, а во-вторых, ты уже видел все самое интересное из того, что расставлено по витринам. Но я-то свой товар знаю даже без описи и могу предложить тебе кое-что интересное. Чего бы тебе самому хотелось?
– У-у-у! – протянул Брайан. Ему столько всего хотелось, тысячу всяких штук. И в этом была вся проблема: когда вопрос ставится так конкретно, трудно – практически невозможно – выбрать что-то одно, чего тебе хочется больше всего.
– Лучше особенно не задумываться о таких вещах, – посоветовал мистер Гонт. Он сказал это лениво, как бы между прочим, но его пронзительно-цепкие синие глаза пристально изучали лицо Брайана. – Если я спрошу прямо: «Брайан Раск, чего ты сейчас хочешь больше всего на свете?» – что ты ответишь? Только быстро, не думай! Первое, что придет в голову!
– Сэнди Куфакса, – выпалил Брайан. Он не знал, что его ладонь была открыта, чтобы поймать щепку с Ноева ковчега, пока деревяшка не оказалась в руке, и он понятия не имел, что он ответит мистеру Гонту, пока не услышал слова, сорвавшиеся с его собственных губ. Но когда он услышал их, он сразу понял, что это была чистая правда.
