Запретный мир

Глава 1. Бред

Я нервничала как никогда. Сидя в салоне аэромобиля, ехала в «Нуар». Хотелось попасть туда быстрее, но со времен своего падения я не желала снова лететь в пропасть и разбиваться.

Сердце билось с бешеной скоростью. Когда Злата начала верещать, что мне похоже, пора в больницу, я вырвалась из ее объятий и уехала одна.

Что это было? Сон? Но если это был сон, почему он был таким длинным и почему я все ясно помню?

Если это был не сон? Как, как я могла вернуться назад во времени? С помощью белого животного с рогами?

Бред!

Сейчас я зайду в «Нуар» и поговорю с Мирой Темной. Скажу ей пару слов о Горе.

Голограммы, барельефы, стеклянные тротуары… Как я от всего этого отвыкла!

Стоп. Если это был сон – я не могла отвыкнуть.

Бред…

Вот и «Нуар». Я вышла из аэромобиля и помчалась к входной двери салона красоты. В спешке я упала прямо на ступеньки перед входом.

– Мадмуазель, Вы сильно ушиблись? – спросила меня голограмма французского солдата времен Наполеона.

– Да вроде нет, – я быстро встала и поправила одежду, – все в порядке.

– Что ж, тогда мне совершенно незачем предлагать свою помощь.

Голограмма солдата явно была запрограммирована каким-то хамом.

– И без вас справлюсь.

На входе я налетела на девушку в белом, ту самую эльфийку, которая в прошлый раз провела меня к Мире Темной.

– Мы приветствуем Вас в нашем салоне высшего класса! – снова пропела она, как и тогда. – Только у нас Вы сможете …

– Отведите меня к Мире Темной. Я записана к ней.

Девушка в белом растерялась. Видимо, она не привыкла, чтобы ее перебивали. Красивая эльфийка застыла передо мной с открытым ртом. Зависла как домашний робот-уборщик. Я не стала ждать, когда она наконец начнет соображать и просто направилась в зал, где должна была находиться Мира.

Синие киты и еще какие-то рыбы плавали на знакомом мне потолке. И в этот раз я не удержалась и взглянула на океан у себя над головой.

«Я ведь никогда не видела океан. Никогда не видела живых рыб…» – подумала я.

Никогда. Вокруг меня всю жизнь были роботы и голограммы. Красивые, идеальные. Но они не были живыми. Даже птицы в Турписе – и то искусственные. Ах, как меня поразили птицы, сидящие на ветках леса! Они – настоящие. Их оперение блеклое и пусть ненавязчивое, но это и к лучшему. Они лишены пафоса, лишены неестественного голоса. Они – живые, в них течет кровь.

– Я хочу увидеть океан… – сказала я сама себе под нос.

Стоп! Если мне все-таки это приснилось, значит я не могла видеть живых птиц!

И снова бред…

– Здравствуйте, Вы ко мне?

Вот она. Мира Темная, в своих черных перчатках и с расческой в руках.

– К Вам. Я Верона Каменная.

– Рада Вас видеть. Я Ваш мастер красоты. Садитесь в кресло. – Мира жестом указала на мягкое сидение. – Вы ведь впервые в салоне красоты?

– Да, – ответила я как можно увереннее, усаживаясь поудобней. Если честно, меня знобило. Мне было страшно, я не знала, чем закончится наш с Мирой разговор. Меня пугало то, что вот-вот я узнаю правду.

– У Вас очень красивое лицо. Я думаю, оно не нуждается в коррекции.

– Знаю. – ответила я.

– У Вас прекрасная самооценка. Это очень важно – реально смотреть на себя. Что же тогда Вы хотите?

Чего я хочу? Да я правду знать хочу! Но не могу же я просто прийти в лучший салон Турписа и выйти оттуда без изменений. Это подозрительно. А я и так уже неадекватно повела себя и напугала Злату. Что же делать? Наверное, пусть перекрасит волосы. Только не в синий.

– Я хочу изменить цвет волос, – придумала я, – покрасьте меня в рыжий.

Я вдруг захотела такие же волосы, как и у Айвана.

– В рыжий? – удивилась Мира. – И все?

– Да.

– Знаете, Вы первый клиент, который просит перекрасить волосы в один из натуральных оттенков.

– Удивительно! – с фальшивой радостью ответила я и так же фальшиво засмеялась.

Мира молча открыла стеклянный шкаф и достала оттуда разные тюбики, пластину для лучшего достижения окрашивания волос и керамическую чашу.

– Вам «медный рыжий», «бордо» или «светлую медь»? – Мира дала мне в руки образцы искусственных рыжих волос.

Я выбрала «медный рыжий» – этот оттенок наиболее был близок к цвету волос Айвана.

Мира смешала в чаше содержимое нескольких тюбиков, наклонила мое кресло, положила мне под голову пластину, разложила на ней мои длинные волосы, нанесла краску и накрыла все это специальным стеклянным куполом, из которого выглядывало только мое лицо. Затем она включила пластину, для того, чтобы мои волосы обрели новый цвет на длительный срок.

– Минут двадцать и Ваши черные волосы станут медно-рыжими. Затем я покрашу Вам брови.

Мое сердце билось о грудную клетку. Я, наконец, решилась:

– Хорошо, Ева.

На мгновение Мира замерла на месте и посмотрела мне в глаза. Затем она отвела взгляд и занялась снова тюбиками.

– Меня зовут Мира. Вы неправильно меня назвали.

Я решила сделать еще одну попытку. Пусть лучше она сочтет меня сумасшедшей, но тогда я хотя бы точно буду знать, что мне все приснилось.

– Вас зовут Ева, Вы из Горы, Вас нашел Сальватор, а Ваши руки – работа Адама.

Мира выпустила из рук чашу с тюбиками. Она разбилась вдребезги, а звук от удара наполнил собой образовавшуюся тишину.

– Кто Вы? – спросила Мира настороженным и почти грубым тоном.

– Я – Верона Каменная. Дочь премьер-министра Константа.

– Нет. Кто Вы на самом деле?

Послышались приближающиеся шаги.

– Мира, у тебя все в порядке? – пропела появившаяся девушка-эльфийка.

– Да, – улыбнулась Мира, – не волнуйся. Чашку разбила нечаянно, да и только.

Нечаянно? Взяла и выпустила чашку, когда услышала знакомые до боли имена. Имена, которые я не могла выдумать. Их носили люди, которые не могли мне присниться – теперь я в этом была практически уверенна.

Когда «эльфийка» покинула нас, я тихо сказала сама себе от удивления:

– Они настоящие…

Надо мной появилось лицо Миры Темной. Глаза у нее в этот момент были бешеные: еще чуть-чуть и они бы выскочили из орбит. Взгляд такой, словно она хотела сейчас же меня убить, но не могла.

– Я не знаю кто Вы, я не знаю откуда Вы взялись. Что Вам от меня нужно?

Ух, когда Мира злая и рассерженная, лучше с ней рядом не находиться! По спине пробежали мурашки. Казалось, я попала в паутину черной вдовы.

– Нужно с Вами поговорить. Не здесь, конечно. – выпалила я как можно спокойнее и тише.

– Когда? Во сколько? Где?

– Эээ… – тянула я время, пока вспоминала, когда же я свободна. – Давайте послезавтра. Вечером. Можете подъехать ко мне…

– Ну уж нет! – протестовала Мира. Пусть тихо, без крика и повышенного тона, но это был жесткий и бесповоротный отказ. – Встретимся у меня дома. На моей территории.

– Хорошо. Хорошо…

– Ваши волосы готовы. Смотрите.

Пока я вся трепетала от страха перед Мирой, она, оказывается, сняла пластину и перевела мое кресло в исходное положение.

В зеркале отражалась я. Но мои волосы были не рыжими! Вместо этого они приобрели каштановый оттенок.

– Я же просила рыжий… – разочарованно сказала я.

– Простите, видимо я… я что-то напутала с краской. Или с настройками аппарата…

Извинялась Мира искренне. Я взглянула на нее: грозный взгляд исчез, вместо него – испуг. Представьте себе: в лучшем салоне красоты Константа мастер не смог вам перекрасить волосы! Для нашего общества – это скандал. А для Миры – увольнение. Несмотря на то, что ее доход от этого никак не изменится, (потому что все граждане получают высокую заработную плату независимо от того, кем и где ты работаешь и работаешь ли вообще), от этого сильно пострадает репутация Миры. Мало того, что не сможет найти работу в городах за четыреста миль от столицы, так еще и ее досье попадет на рассмотрение в Комитет Стражей. А в ее случае это грозило рассекречиванием личности.

– Я… Я перекрашу. Да, я сейчас же сделаю Вам рыжий.

– Не надо, – отрезала я, – не стоит. И так хорошо. Не рыжий, но сойдет. Брови мне пожалуйста тоже каштановыми сделайте, а то какой-то сильный контраст черных бровей с такими волосами.

– Вы… Напишите негативный отзыв или оставите на меня жалобу?

– Нет. Если Вы со мной встретитесь послезавтра, то нет.

Мира выдохнула. Какой бы грозной она не хотела казаться, внутри нее жила маленькая девочка.

– И, можете завтра приехать ко мне и сделать прическу и макияж? У меня намечается большой праздник.

– Конечно. Да. Я смогу.

И Мира принялась исправлять мои брови.

Из «Нуара» я вышла девушкой с каштановыми волосами. Девушка-эльфийка на меня удивленно пялилась.

«Слишком естественно для такого общества…» – мысленно заключила я.

Приехав домой, я наткнулась на отца.

– Верона, с тобой все в порядке? О, ты сменила цвет волос!

Фаталь Каменный заключил меня в свои объятия. Если честно, я чувствовала к нему огромную неприязнь. А еще я словно обнималась с мертвецом. Я хорошо помнила, как по новостям передавали, что его казнили.

Закончив с объятиями, отец еще раз спросил:

– С тобой все в порядке? Ты какая-то не такая.

– Все нормально. Все просто замечательно.

– Чего ты такая грустная? И где же обещанный синий цвет волос?

– Просто… – я начала думать, как же соврать ему поубедительнее: – Просто мне завтра уже восемнадцать. Я хотела стать взрослой, но не так скоро… Мне страшно и грустно, что мое детство закончилось.

Более дурацкого ответа я придумать не смогла.

– О, моя милая! – отец снова принялся меня обнимать. – Моя дорогая! Ты все равно останешься для меня маленькой девочкой. Не бойся, оттого, что ты станешь совершеннолетней я не перестану тебя любить так, как всегда любил.

«Еще как перестанешь.» – вертелись мысли в моей голове.

За ужином я старалась вести себя как раньше: улыбалась, разговаривала, один раз даже засмеялась. Отец спросил, что за спектакль я устроила сегодня перед Златой, на что я ответила:

– Ох, обычный постановочный спектакль. Мини-розыгрыш.

– С чего это ты занялась розыгрышами?

– Не знаю. Захотелось что-то и все…

– Ты становишься похожей на свою мать. Тоже делала все, что ей приходило в голову… – отец произнес эти слова немного разочарованным тоном.

– Разве это так плохо? – спросила я.

– Когда как. Иногда – очень даже хорошо. Иногда – очень плохо. Важно знать грань между добром и злом.

«Да кто бы говорил! Ты скоро устроишь переворот и казнишь Поркиуса Кармону! А потом тебя убьет Йокай! А все потому, что каждый из вас делал то, что хотел. Вы стерли грань добра и зла. Для вас ее нет.»

Хотелось кинуть в отца тарелкой. Или металлическим блюдом. Но я прекрасно понимала, что это очень глупый поступок. То, что я знаю будущее дает мне право изменить его к лучшему. А кидания тарелками ни к чему хорошему не приведут. Я решила сменить тему разговора:

– Как вы познакомились с мамой?

– Милая, я сто раз тебе это рассказывал.

– Нет.

– Разве?

– Ты рассказывал, как вы поженились. А как вы познакомились?

– Сейчас постараюсь вспомнить как можно точнее. – отец отрезал кусок курицы со вкусом папайи и начал жевать его. Прожевав это «произведение кулинарного искусства», он ответил: – Я был в Пифагоре в гостях у тетушки моей мамы. Помнишь, тетя Изольда?

– Да, помню.

Изольда – красивая женщина. Таких зовут роковыми. Встречая их, мужчины сворачивают головы и сходят с ума. Изольда умерла от старости, когда мне было десять лет. Мы особо не общались, но я всегда восхищалась ее улыбкой, длинными ногами, густыми волосами. Злата рядом с ней не стояла. Изольда выглядела внешне на двадцать пять, когда ее положили в гроб. А внутри ее органам было восемьдесят пять. Как сказал врач: «Организм омолаживать мы пока не научились…» Изольда до самой смерти спокойно ходила на высоченных шпильках. Я так не могу и не умею.

– Приехал я к тетушке Изольде. А к ней как раз пожаловала твоя мама. Как она на меня накинулась! Словно я был последним мужчиной на планете. Она уселась рядом со мной в гостиной и вела оживленную беседу. Я ее заинтересовал, это было видно. Она меня тоже. А через год мы поженились, а потом родилась ты, моя дорогая. И завтра тебе уже восемнадцать!

– Как интересно. – я улыбнулась и встала с места. – Спокойной ночи, я устала, хочу спать.

– Ты ведь не поела совсем… – удивился отец, глядя на мою тарелку с нетронутой едой.

– Я хорошо поела днем. Сейчас не лезет уже.

– А-а-а, вот оно что. Хомячишь посреди бела дня. Что ж, спокойной ночи, милая.

Как хорошо, что я смогла уйти в свою комнату и побыть одна! Как хорошо, что отец мне поверил и я не стала объяснять, что не могу есть, потому что меня выворачивает от одного запаха этой ужасной курицы со вкусом папайи! Как это можно есть? Как можно получать от этого удовольствие?

Я легла в постель и разрыдалась. Я хотела снова оказаться в Горе. Прямо сейчас. Я знала, что они все живы. Я очень-очень хотела к ним.