Скрываясь в объятиях тьмы…

Пролог

Его глаза, внимательные, смертоносные, следили за девушкой. Тонкое благоухание цветочных духов смешалось с резким запахом страха, и Он жадно втянул ноздрями напитанный этим ароматом ночной воздух.

Он шел за ней след-в-след. Знал, что может оставаться незамеченным в темноте.

Тьма…

Она была его прародительницей. Неиссякаемым источником, из которого черпалась сила. Он же – ее началом и продолжением, рожденным проводником мрака в этот бренный мир. И он вел тьму, следя за новой жертвой.

Девушка испуганно обернулась.

Тонкие каблуки быстрее застучали по мокрому асфальту, пронзая звенящим звуком ночную тишину. Она учащенно дышала, стараясь быстрее добраться до дома. Спешила, словно бы понимая: опасность серыми глазами наблюдает за ней.

Игривая улыбка изогнула линию губ. Он даст ей уйти сегодня.

Позволит спастись, чтобы прийти за ее жизнью завтра.

И вновь серые глаза беззвучно утонули в объятиях тьмы…

Глава 1

За окном лил дождь.

Огромные, как горошины, капли сплошной стеной падали на землю. Одна за другой спешащие в последнем полете, они с грохотом разбивались о траву, бархатным ковром покрывавшую лужайку перед нашим домом.

В раскрытую ладонь упало несколько капель, и я ощутила их запах. Влажный и свежий, напоенный ароматом сирени.

В мае весь мир дышит сиренью.

В отличие от других, мне нравился дождь. Я слушала тихое пение водных потоков и понимала его. Казалось, дождь мог выразить печаль этого мира.

С самого детства передо мной было открыто многое. То, что скрывалось от глаз других людей. Кто-то не поленился одарить меня странным умением, и теперь мне лишь оставалось с этим жить.

Бывало, я могла заглянуть в глаза человека и увидеть все то, что ему предстояло пережить. Я без труда находила в этом маленьком окошке человеческой души все сомненья и страхи. Видела испытания, что ждали впереди. И, конечно, в глубине глаз таилось редкое счастье.

Нужно сказать, возможность видеть человеческие судьбы росла вместе со мной. Если в раннем детстве подобное случалось слишком редко, чтобы осознать увиденное, то к подростковому возрасту глаза большинства встречных распахивали передо мной слишком многое.

Я навсегда запомнила день, изменивший мою жизнь.

Дождливый. Сумбурный будто бы, во многом скучный. Он казался до невозможности обычным.

Но мне лишь казалось…

Болтовня подруги усиливала мучительную боль, пульсирующую ударами в голове. И мне бы смолчать. Отвернуться. Уйти. Но я взглянула на нее. И карие глаза заговорили.

Я увидела ее сестру, совсем еще ребенка, в окружении легких силуэтов из света. Они ласково касались ее, а она смеялась. И смех этот, по-детски чистый, звенел у меня в ушах радостными переливами, пока она уходила вдаль. А потом яркая вспышка – и видение померкло. И передо мной снова оказались карие глаза подруги, обеспокоенно глядящей на меня.

Я снова ощутила тошноту, как и в тот день. И бессилие вновь охватило разум.

Тогда я не знала ничего о себе. Не понимала сути своего Дара. А потому и думала, что смогу помочь.

Помню обеспокоенность на лице подруги. Брезгливость даже. Неловкий взгляд, отведенный в сторону.

Но в тот момент мне было все равно. Уже потом я поняла, что не могу влиять на видения. Тогда же…

Я судорожно сжимала ладони подруги, прося ее выслушать меня. Говорила, что слышала о Знаках Судьбы и о том, что, если научиться читать их, можно предотвратить беду. В тот день я много говорила…

А потом в одночасье потеряла все.

Подруга превратилась во врага, когда ее сестренки не стало.

Мой Дар – в проклятие.

Я слышала шепот сверстников за своей спиной, и все чаще до меня долетало совсем обидное: «ведьма!».

Поначалу как-то удавалось справляться с насмешками одноклассников, слышавшимися на каждом углу. Но вскоре мое бедствие приобрело поистине вселенские масштабы.

Сама того не желая, я все больше замыкалась в себе, и таким поведением отгоняла потенциальных друзей. Боясь увидеть в чужих глазах что-то дурное, чего уже не избежать, я раз за разом старалась отвести взгляд, словно это могло помочь погасить Дар.

Думаю, не нужно объяснять, что из-за жестокости, присущей всем подросткам, я стала синим чулком. Со мной перестали здороваться, приглашать в гости и просто говорить. Мне часто думалось, что упади я без сознания посреди школы, вряд ли бы нашелся храбрец, способный вызвать помощь. Все просто прошли бы мимо.

К слову сказать, сверстники думали, будто наказывают меня таким поведением, но они, сами того не зная, облегчали мне жизнь. Не желая знать их бед, я проходила мимо с опущенными глазами. Больше во мне не было желания помогать другим. Оно погибло в тот день, когда я ощутила силу жестокости.

Все, чего мне хотелось, это чтобы и сам Дар, и порожденные им проблемы ушли куда-нибудь. Ведь бывает, что мы забываем зонтик перед дождем? Быть может, и о Даре можно вот так забыть? Проснуться однажды и просто забыть обо всем.

Начать заново…

Я мечтала, что странные способности могли бы достаться человеку, которому были нужны. Или тому, кто знает, что с ними делать. Да пусть они достанутся кому угодно, только не мне!

Я ведь никогда не просила ни о чем подобном, так почему же выбрали именно меня? Почему не мою подругу или первого встречного? Ответ на эти вопросы мне был не известен. Мне не являлись ангелы, которые могли бы объяснить мое предназначение или просто рассказать, что с ним делать, – нет! Я жила с этим как с обузой, желая всем сердцем ее сбросить. Но не в моих силах оказалось сделать это.

Каждый новый день уносил события прочь. Я находила утешение в книгах, благодаря которым получала иллюзию общения. Для меня с течением времени стало даже не так важно, что я читаю, главным казалось само чтение. Я изучала страницы учебников с такой легкостью, о которой мои одноклассники могли лишь мечтать. А по вечерам, всего на несколько часов, позволяла себе забыться с новым томом в руках. И тогда сознание плыло по рекам фантастических миров, открывающихся передо мною с перелистыванием каждой страницы.

К концу школы, собрав все возможные дипломы с наградами, я оказалась слишком начитанной для своего возраста. И это, по меркам большинства, не добавляло мне привлекательности. К окончанию школьного обучения я не могла найти в коридорах учебного корпуса места, где на меня не показывали бы пальцем. Даже преподаватели, видя мое не по годам скорое взросление, относились ко мне настороженно. Что уж говорить об учениках? Думаю, если и был кто-то, у кого такая старательность вызывала восхищение, он держал эмоции при себе. Что поделаешь, если таков мир?

Только помимо этой напасти, с которой еще можно было как-то жить, Дар или проклятие, как я его называла, с течением времени приобрел еще больше сил, чтобы испортить мне жизнь. Видения являлись так часто, что в итоге я просто перестала смотреть людям в глаза. Перестала даже думать о том, чтобы завести друзей. Так мне было чуточку легче.

Находясь среди сверстников, я оставалась никем не замеченной. Жила, отгородившись ото всех плотной стеной, позволяя разуму существовать в покое.

То же правило существовало и дома. Родители, зная о моих проблемах, какое-то время пытались мне помочь. Общение с психологом не принесло ожидаемых результатов. В конце концов, я решилась рассказать семье о своих видениях.

Помню, как долго говорила обо всем произошедшем. Рассказывала, как увидела гибель сестры подруги, и как она предала меня. Когда же исповедь была закончена, я смогла прочесть лишь переживание на лицах родных. Никто даже не подумал вникнуть в смысл сказанного! Родители согласились с мнением о том, что подобное поведение было лишь реакцией неприятия той ситуации, которая складывалась у меня со сверстниками.

Таким образом, разговор с семьей не принес ничего кроме новых проблем. Даже в моем собственном доме меня считали странной. Родители жалели меня, но это было не то, в чем я нуждалась. Я чувствовала острую необходимость поговорить с кем-то, кто мог бы меня понять, не вешая ярлыков, но такого человека, как назло, все не было и не было!

Время шло, а в моей жизни все оставалось почти по-прежнему.

Со временем репутация чудачки окончательно породнилась со мной. Она словно была моей второй тенью. И даже я сама так привыкла к ней, что ощущала комфорт от своей жизни.

Мой тихий, спокойный мирок так и существовал бы вдали от проблем всего остального, такого огромного мира, если бы не перемены, с которыми мы должны считаться.

Всему когда-то приходит конец, и у всего когда-то наступает начало. Этим началом стало для меня окончание школы и поступление в университет.

Мне вдруг пришло на память сегодняшнее торжественное празднование последней линейки. Надев на себя новую белую блузку, которую мне подарила мама по случаю окончания школы, я взглянула в зеркало.

«Белый верх, черный низ», – подумала я, – «Что ж, все достаточно серо. Впрочем, как и всегда».

Да, именно серо. Но так, как и должно быть! Я опять не выделюсь из толпы, опять останусь незамеченной.

На последнюю линейку все пришли нарядными. Каждая из присутствующих сверстниц хотела подчеркнуть новый статус. Все говорили о самостоятельной жизни, и только мне не хотелось ничего менять. Я оказалась единственной, кто пришел на вручение аттестатов в такой скромной одежде.

Расположившись в углу актового зала, я тихо наблюдала за тем, как заполняется помещение. Каждый из присутствующих старался занять место как можно дальше от меня. В какой-то момент мне стало даже смешно! Я вдруг подумала, что если бы мест было для всех в избытке, то мой ряд оказался бы нетронутым. Я так и сидела бы одна до конца торжества.

Но нет! На этот раз судьба была на моей стороне. Сидений всем не хватило, так что те, кто не оказался в числе счастливчиков, получивших места на других рядах, нехотя рассаживались на моем, с опаской поглядывая в мою сторону. К счастью, открыто они не глазели – наверное, боялись проклятия, и это еще больше забавляло меня.

Когда все расселись по местам, директор стал зачитывать имена присутствующих. После каждого имени новый выпускник поднимался и гордо шел к сцене за аттестатом под аплодисменты одноклассников. Но только не я!

– Адрианна Рутковская!

Как только прочли мою фамилию, зал тут же притих.

Под всеобщее молчание я поднялась и направилась через бесконечно длинный проход за своим аттестатом, на котором цветом в тон моей золотой медали отблескивали новые буквы, всего несколько дней назад оттисненные в типографии. Молчание было таким тягостным, что несколько учителей попробовали зааплодировать, отчего неловкость еще больше упрочнилась в зале. Их никто не поддержал, и они так же сумбурно, как и начали, прекратили хлопать в ладоши.

Признаться честно, мне даже не было обидно. В тот момент я переживала лишь за родителей, которые пришли сюда, чтобы порадоваться успехам дочери, а вместо этого увидели жгучую ненависть, выплеснутую на меня сверстниками.

Директор все так же неловко пожал мне руку, тихо пробормотав слова поздравления, но я их уже не слышала. Я снова шагала к своему месту, а в зале звучали новые фамилии.

На вечер меня никто не пригласил, да я и сама предпочитала провести его с очередной книгой в руках, чем за столом со своими мучителями.

Когда наша машина подъехала к особняку, который отец совсем недавно приобрел за городом, я открыла дверцу и постаралась как можно скорее пройти в свою комнату, чтобы избежать неловкого объяснения с родителями.

Когда дверь за мной тихонько скрипнула, я поскорее сбросила с себя неудобную одежду и натянула любимые шорты и майку. По моей просьбе отец сделал у окна низкий подоконник, который расширили и преобразовали в небольшой диванчик. Он и был моим любимым местом в доме. Забираясь на целую гору подушек, я укрывала ноги теплым пледом и забывалась на новых страницах очередной книги.

Так и в этот раз. Я взяла в руки старый, совсем истрепанный от многих прочтений томик моей любимой писательницы и погрузилась в волнующий водоворот событий.

Дождь усилился. Я шире распахнула створку окна, отчего вихрь теплых капель ворвался в комнату. И внезапно проблемы последнего дня перестали существовать, словно бы их и не было вовсе.

В душе разлилось тепло, и я, закрыв глаза, тихо улыбнулась.

Мой покой нарушил глухой стук. Это оказалась мама.

Легко отперев дверь, она вошла в комнату. В ее глазах читалась печаль, и я знала, что причина ей – я.

Мне было жаль ее. В конце концов, мама не виновата в том, что именно на меня легло это испытание, и что я не смогла с ним достойно справиться. Конечно, я понимала, что странным выбором незаметного существования я лишаю родителей радости видеть, как их ребенок находит себя в этом мире, как он иногда просится переночевать у подруг и как находит первую любовь, тайком сбегая на свидания.

Мама тихонько опустилась на стул рядом со мной и неловко тронула мои волосы. Отвлекшись от книги, я поняла, сколько всего она хотела мне сказать, но не решалась, боясь, что мне и так слишком многое пришлось пережить.

– Адрианна, – мамина рука сжала мою, – мы с отцом переживаем за тебя.

– Не нужно…

– Нет, погоди, – я видела, какая внутренняя борьба происходит в ней, – не знаю даже, правильно ли мы с ним поступили!

– В смысле?

– Мы долго говорили о том, где тебе лучше жить, но так и не пришли к единому мнению.

– Мам, ты же знаешь, я справлюсь…

– Но мне не хочется, чтобы ты справлялась! – Волнение сквозило в каждом слове. – Я хочу, чтобы ты просто жила. Жила так же, как живут все остальные: не думая о завтрашнем дне, а только наслаждаясь настоящим. Но этого, видит Бог, мне не застать.

– Мам, ну что ты…

– Мы с отцом купили тебе в подарок к поступлению квартиру, а машину ты можешь забрать мою. К тому моменту, как ты окончательно узнаешь результаты приемной комиссии, тебе уже исполнится восемнадцать. Ты должна ехать в столицу, и там получить хорошее образование. И нам не хочется отпускать тебя ни с чем. Мы не сомневаемся в тебе, в твоей силе, но нам будет тяжело знать о том, что ты выслушиваешь новые насмешки в общежитии. Пусть у тебя будет свой уголок, где ты хотя бы вечером сможешь отдохнуть.

Мама взяла мою руку и вложила в нее две связки ключей. Одна из них была от однокомнатной квартиры, а другая – от машины. Я знала, что все время, пока училась в школе, не просила у родителей денег, но такой подарок казался мне слишком дорогим. И хотя родители могли его себе позволить, я все же чувствовала некую неловкость.

Я обняла маму и искренне поблагодарила ее, так как знала, насколько они облегчили мое существование в ВУЗе.

– Спасибо вам!

– Тебе не нужно нас благодарить, – ответила мама, – на нас с отцом лежит вина за то, что ты не приспособилась к жизни, и это лишь малость, благодаря которой мы можем тебе ее облегчить.

Я не стала с ней спорить. Родители так и не поверили моим рассказам, так стоило ли лишний раз тревожить их сердца?

Перед уходом мама, несколько смутившись от неприятного момента, прошептала:

– Адрианна, нам с папой хочется надеяться, что ты все же попробуешь жить как все. Постарайся найти друзей, хотя бы ради нас.

Мама еще какое-то время посидела со мной, а затем так же неловко, как и пришла, покинула мою комнату, оставив меня наедине со своими размышлениями.

На улицах потихоньку зажигались фонари. Поначалу осторожно дрожа, огонек внутри лампочки набирал свою силу, разгораясь все больше и больше. Уже невозможно было при свете дня различить буквы, такие знакомые после многих раз перечитывания любимой книги.

Я сидела, укутавшись в пушистый плед, и просто наблюдала. За тем, как медленно проезжают неповоротливые машины за окном, освещая фарами кусочек темнеющей дороги. За ленивым котом соседей, что вальяжно перебирает лапами, устраиваясь на лужайке у соседнего дома. За жизнью, идущей своим чередом.

Но внезапно мое внимание привлекло совершенно необычное событие.

Поскольку мы жили за городом, я хорошо знала всех наших соседей, так как особняков здесь было не так уж и много. Но тут на дороге, прямо перед нашими окнами, появился молодой человек, которого я до этого никогда не видела.

Может, меня кто-то и спросил бы, почему именно он привлек мое внимание, но если бы этот кто-то был здесь…

Нет, я не могла рассмотреть его внешности, но почему-то все во мне залюбовалось им. Это было так необъяснимо, что я на минуту потеряла дар речи. Я никогда не испытывала ничего подобного. Тем более что лицо его находилось в тени.

Так что же могло меня заставить думать, что он прекрасен? Поверьте, я не была легкомысленной девушкой, которая могла польститься на красивую фигуру. Вовсе нет! Для меня казалась важна личность, но и до этого дело не доходило, ведь всю свою жизнь я была синим чулком. А тут такое! Не знай я себя, могла бы сказать, что влюбилась. Но как можно влюбиться в силуэт незнакомца?

Ответа на этот вопрос у меня не было.

Но происходящее настолько увлекло меня, что я больше не могла отвести взгляд от темного участка дороги, на котором стоял Он. Несколько минут ничего не менялось, но затем незнакомец повернул ко мне голову. Черт его лица я по-прежнему не могла различить, но только теперь мой взгляд был неотрывно связан с его.

Я замерла как завороженная. Во мне не нашлось воли, чтобы отвести взор или хотя бы переменить позу. Его глаза заставляли меня застыть без движения и жить эти мгновенья только им. В таком полубессознательном состоянии прошло минут пять, но затем он отвел взгляд.

Я проследила за направлением его глаз, и увидела, как они остановились на моей соседке, Маше Мишиной. Откровенно говоря, мне не сразу стало ясно, что происходит. Этот молодой человек, представший передо мной чуть ли не полубогом, вдруг обратил внимание на девушку, репутация которой, мягко говоря, слыла не совсем целомудренной. Не зная парня, я уже рисовала его портрет в своей душе исполненным лучших качеств, а тут она!

Нет, я не ревновала. Уже даже потому, что ревность, как и другие человеческие эмоции, была чужда мне из-за нехватки общения со сверстниками. Но в моей душе зародилась волна протеста.

Только не она!

Но он не слышал моего душевного порыва. Теперь его взгляд был прикован только к ней. Маша же, кокетливо подойдя к впервые понравившемуся мне парню, легко поднялась на носочки и поцеловала его в губы.

Никогда до этого мне не доводилось быть свидетелем такого откровенного поцелуя. Маша льнула к незнакомцу так настойчиво, что не оставляла ему выбора. Ее руки охватили его шею, еще сильнее притянув молодого человека к себе. Пальцы девушки потерялись в темных волосах, и меня окатила волна жара.

Нужно признаться, незнакомец отвечал ей взаимностью. Я видела, как его руки плотно сомкнулись на ее талии, слегка приподняв девушку над землей. Не знаю, откуда, но во мне вдруг возникло желание оказаться на ее месте. Ощутить вкус его поцелуя на своих губах, силу рук, сдавливающих талию. Первый раз за все время я вдруг захотела жить ее жизнью. Такой обычной и такой, какой она должна быть у девушки моего возраста. На мгновение я почувствовала сожаление из-за того, что все сложилось именно так, как сложилось. Никогда до этого не испытывая ничего подобного, я вдруг страстно захотела оказаться там, в его объятиях.

Словно прочитав эти постыдные мысли, молодой человек отстранился от моей знакомой и бросил быстрый взгляд на меня. Я ощутила, как волна смущения закрывает мне глаза и разливается по щекам ярко-алой краской. Он понял, что я наблюдала за ними!

Я быстро отвела взгляд, но сделала это лишь затем, чтобы вновь взглянуть на него. Обняв Машу за талию, он направился к дорогой машине, припаркованной недалеко от дома Мишиных. Повернув ключ, подождал, пока Маша сядет в салон, после чего мягко захлопнул дверь. Обходя машину спереди, его глаза еще раз поднялись к моему окну. Я столкнулась с ним взглядом лишь на мгновение, после чего взглянула на Машу. Она тоже заметила меня, но не это было главным.

Теперь я не могла думать о стыде за то, что меня поймали на подглядывании.

Я думала о другом.

Перед моим взором вдруг предстало то, чего я никогда не видела во взорах других. Всего на секунду сцепившись взглядами, я заметила в Машиных глазах то, что не поддавалось никакому объяснению.

В них не было будущего.

Лишь тьма.