Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава четвертая. Хранитель ключей
БУМ! Стукнули еще раз. Дудли подскочил. – Где пушка? – глупо спросил он.
Сзади раздался грохот, словно кто-то упал с кровати, и дядя Вернон, буквально тормозя пятками, въехал в комнату. В руках он держал ружье – так вот что скрывалось в длинном свертке!
– Кто здесь? – выкрикнул он. – Учтите, я вооружен!
Короткая пауза, а затем…
ШАРАХ!
По двери вмазали с такой невероятной силой, что она слетела с петель и с оглушительным грохотом рухнула на пол.
На пороге стоял великан. Огромная физиономия почти совсем скрывалась в густой гриве спутанных волос и длинной неряшливой бороде, но глаза все-таки можно было рассмотреть: во всем этом волосяном буйстве они блестели, словно два больших черных жука.
Гигант протиснулся в хижину, сильно пригнув голову, и все равно подмел потолок своей несусветной гривой. Он наклонился, поднял дверь и без усилий поставил ее на место. Завывания бури поутихли. Гигант оглядел все собрание.
– Чайку можно, а? – попросил он. – Измотался как пес.
Он прошел к дивану, где, застыв от страха, сидел Дудли.
– Подвинься, жирный, – сказал нежданный гость.
Дудли взвизгнул и спрятался за спину матери, которая в свою очередь испуганно жалась за дядей Верноном.
– Ага, вот и Гарри! – воскликнул великан.
Гарри взглянул в суровое, дикое, темное лицо – и увидел вокруг глаз-жуков добрые морщинки. Великан улыбался.
– А я тебя вот таким помню, – показал руками он. – Скажите-ка: вылитый папаша, а глаза мамкины.
Дядя Вернон сипло втянул в себя воздух.
– Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! – вскричал он. – Это проникновение со взломом!
– Дурслей, дурындас, помолчи, – отмахнулся гигант. Он перегнулся через спинку дивана, отобрал у дяди Вернона ружье, с легкостью завязал его узлом и зашвырнул в дальний угол.
Дядя Вернон жалко пискнул – как мышь, на которую наступили.
– Короче, Гарри, – заговорил великан, отворачиваясь от Дурслеев, – с день-рожденьем тебя! Я тут притаранил кой-чего, только, кажись, сел на него по дороге – ну да ладно, все одно вкусно.
И вытащил из внутреннего кармана черного плаща слегка помятую коробку. Гарри дрожащими руками открыл ее и обнаружил внутри большой липкий шоколадный торт, на котором зеленой глазурью было выведено: «С днем рождения, Гарри!»
Задрав голову, Гарри посмотрел в лицо огромному человеку. Он хотел сказать спасибо, но это слово потерялось где-то на пути ко рту, и вместо «спасибо» он прошептал:
– Вы кто?
Великан хохотнул:
– Точно, не познакомились. Рубеус Огрид, хранитель ключей и вообще всех угодий «Хогварца».
Протянув громадную ладонь, он вобрал в нее руку Гарри до самого локтя и потряс.
– Ну, как с чайком-то? – напомнил он, потирая руки. – Кстати, и от чего покрепше тоже не откажусь.
Его взгляд упал на пустой очаг, где валялись съежившиеся пакетики из-под чипсов. Он фыркнул и склонился к очагу. Никто не заметил, что он такое сделал, но буквально через секунду за решеткой уже полыхал огонь. По отсыревшей хижине разлился уютный свет, и Гарри обдало теплом, словно он очутился в горячей ванне.
Гигант развалился на диване, который изрядно просел под его весом, и принялся выкладывать из карманов плаща всякую всячину: медный чайник, упаковку сарделек, кочергу, заварочный чайник, несколько щербатых кружек и бутылку янтарной жидкости, к которой основательно приложился, прежде чем заняться ужином. Вскоре в хижине аппетитно запахло сардельками – те весело потрескивали на огне. Пока Огрид трудился, все молчали, но, стоило ему снять с кочерги первые шесть сочных, пахучих, слегка подгоревших сарделек, Дудли встрепенулся. Дядя Вернон предостерег:
– Не бери у него ничего, Дудли!
Гигант презрительно фыркнул.
– Твоего кабанчика, Дурслей, больше откармливать ни к чему, так что угомонись.
И он протянул сардельки Гарри. Тот проголодался невыносимо и уж точно в жизни не ел ничего вкуснее, но все равно не сводил глаз с великана. А поскольку никто ему ничего не объяснял, он решился спросить сам:
– Извините, я так и не понял. Кто вы?
Гигант основательно отхлебнул чаю и утер рот рукой.
– Зови меня Огрид, – сказал он, – как все. Я уж говорил, я – хранитель ключей в «Хогварце». Про «Хогварц» ты, яс’дело, знаешь.
– Мм… нет, – признался Гарри.
Огрид остолбенел.
– Извините, – быстро добавил Гарри.
– Извините? – рявкнул Огрид, обращая грозный взгляд к Дурслеям, которые съежились и попятились в темноту. – Это уж ихнее дело – извиняться! Ну, письма до тебя не доходили, ладно. Но чтоб ребенок не знал про «Хогварц» – тут прям хоть караул кричи! Сам-то ты чего, никогда не интересовался, где твои предки всему обучились?
– Чему – всему? – не понял Гарри.
– ЧЕМУ ВСЕМУ? – громовым раскатом повторил Огрид. – А ну-ка обожди-ка!
Он вскочил. В ярости он, казалось, заполнил собой всю лачугу. Дурслеи вжались в стену.
– Это ж как же прикажете понимать?! – зарычал Огрид. – Стало быть, этот мальчонка – вот этот вот самый – не знает ничего – ничегошеньки – НИ ПРО ЧТО?!
Это уже чересчур, подумал Гарри. Он, в конце концов, ходит в школу, да и оценки у него неплохие.
– Ну, кое-что я знаю, – вмешался он. – Считать умею и прочее.
Огрид только отмахнулся:
– Про наш мир, я имею в виду. Твой мир. Мой мир. Мир твоих родителей.
– Какой мир?
Видно было, что Огрид готов взорваться.
– Дурслей! – грозно пророкотал он.
Дядя Вернон мертвенно побледнел и прошептал что-то вроде «тыры-пыры».
Огрид потрясенно смотрел на Гарри.
– Но должен ж ты знать про мамку с папкой, – сказал он. – Они же знаменитые! И ты сам – знаменитый!
– Что? Мои… мои мама и папа… они разве знаменитые?
– Не знает… не знает… – Огрид, запустив руку в волосы, ошарашенно уставился на Гарри. – И тебе не сказали, кто ты есть? – спросил он после долгой паузы.
Дядя Вернон вдруг набрался храбрости.
– Замолчите! – потребовал он. – Немедленно замолчите, сэр! Я запрещаю рассказывать мальчику что бы то ни было!
Человек и похрабрее Вернона Дурслея дрогнул бы под свирепым взором, которым наградил его в ответ Огрид; когда же великан заговорил, каждый звук буквально вибрировал от гнева.
– Ему не сказали? Не сказали, что было в письме, которое оставил при нем Думбльдор? Да я сам там был! Сам все видел! Яс’ те, Дурслей? И ты все годы скрывал?
– Что скрывал? – возбужденно спросил Гарри.
– МОЛЧАТЬ! ЗАПРЕЩАЮ! – в панике завопил дядя Вернон.
Тетя Петуния задохнулась от ужаса.
– Ой, да увяньте вы оба, – презрительно бросил Огрид и провозгласил: – Гарри! Ты – колдун.
В лачуге повисло молчание. Только слышно было, как грохочет море и свищет ветер.
– Я – кто? – ахнул Гарри.
– Колдун, яс’дело, – повторил Огрид и вновь плюхнулся на диван, со стоном просевший еще ниже. – И оченно неплохой, ежели чуток натренируешься. С такими предками кем тебе еще быть? Короче, давай-ка уже прочитай письмецо.
Гарри протянул руку к вожделенному желтоватому конверту, адресованному «Море, Лачуга на скале, Жесткая половица, мистеру Г. Поттеру». Он развернул письмо.
Директор: Альбус Думбльдор
(Орден Мерлина первой степени, Великий Влшб., Гл. Колдун, Верховный Авторитет, Международная Конфедерация Чародейства)
Уважаемый мистер Поттер!
С радостью извещаем, что Вы приняты в Школу колдовства и ведьминских искусств «Хогварц». Список необходимой литературы и экипировки прилагается.
Начало занятий – 1 сентября. Ожидаем ответную сову не позднее 31 июля.
Искренне Ваша,
В голове у Гарри вспыхнул фейерверк вопросов – не поймешь, с какого начать. После некоторого раздумья он пролепетал:
– А что значит – «ожидаем ответную сову»?
– Ах ты, гангрен скоротечный, чуть не запамятовал! – воскликнул Огрид, хлопая себя по лбу с такой силой, что перевернул бы и груженую телегу; затем из очередного кармана он извлек сову – настоящую, живую, встрепанную сову, – длинное перо и пергаментный свиток. И, высовывая от усердия язык, нацарапал записку, которую Гарри прочитал вверх ногами:
Уважаемый профессор Думбльдор!
Вручил Гарри письмо.
Завтра едем за покупками.
Погода кошмарная.
Надеюсь, Вы здоровы.
Великан скатал послание и отдал сове. Та сжала записку в клюве. Огрид отнес сову к дверям и швырнул наружу, в непогоду. Затем вернулся и сел на диван с таким видом, будто ничего особенного не совершил – вроде как поговорил по телефону.
Гарри осознал, что стоит с широко раскрытым ртом, и поспешно его захлопнул.
– О чем бишь я? – начал Огрид, но тут дядя Вернон, по-прежнему пепельно-серый от волнения, но ужасно сердитый, шагнул на свет и выкрикнул:
– Он не поедет!
Огрид фыркнул.
– И ты, мугло, конечно же его остановишь, – равнодушно проворчал он.
– Кто? – заинтересовался Гарри.
– Мугл, – пояснил Огрид. – Так мы зовем неволшебный люд. Тебе, бедняге, не подфартило: рос у таких мугловых муглов, каких еще поискать.
– Когда мы его взяли, поклялись искоренить эту чушь, – заявил дядя Вернон. – Поклялись истребить в нем эту пакость! Колдун! Скажите пожалуйста!
– Вы знали? – поразился Гарри. – Знали, что я… я – колдун?
– Знали?! – завизжала вдруг тетя Петуния. – Еще б нам не знать! Конечно, знали! Кем еще ты мог быть с такой мамашей! Моя треклятая сестричка тоже в свое время получила такое письмо и отправилась в эту вашу… школу… а потом являлась домой только на каникулы. И дальше вечно то лягушачья икра в карманах, то чашки превращаются в крыс! Я одна, одна видела, какая она… ненормальная! А родители знай восхищались: ах, Лили то, Лили се! Гордились – в семье ведьма растет! – Она перевела дыхание и завелась снова. Видно, ее уже очень давно распирало желание высказаться. – А потом, в школе, познакомилась с этим Поттером, и они взяли и поженились. Родился ты, и я, конечно, ни минутки не сомневалась, что ты станешь точно такой же… странный и… и… ненормальный, а потом, здрасьте-пожалста, ее взяли и укокошили, а тебя подсунули нам!
Гарри побелел. И, едва совладав с голосом, спросил:
– Укокошили? Вы же говорили, они погибли в аварии?
– В АВАРИИ? – Огрид возмущенно вскочил, и Дурслеи забились еще дальше в угол. – Да разве ж могла авария убить Лили с Джеймсом! Возмутительно! Безобразие! Гарри Поттер сам про себя не знает, хотя у нас любая малявка про него наизусть расскажет!
– Как это? Почему? – разволновался Гарри.
Огрид перестал злиться и как будто расстроился.
– Не ждал я такого, – сказал он тихо и тревожно. – Хоть Думбльдор и говорил, что тебя нелегко будет отсюда выцепить, что многого ты не знаешь. Ох, Гарри, Гарри… Не знаю, по мне ли работенка все тебе рассказать, но кто-то ведь должен… Не идти ж тебе в «Хогварц» недотепой… – Он бросил на Дурслеев недобрый взгляд. – Пожалуй, лучше всего ничего от тебя не скрывать. Правда, и я сам не все знаю, история темная…
Он сел и некоторое время смотрел в огонь, а после заговорил:
– Видно, начинать надо с… с того, которого звать… Нет, но это с ума сойти, что вы про него и не слыхивали, а у нас он…
– Кто?
– Ох… не люблю его имя произносить без крайней надобности. Никто не любит.
– Почему?
– Горгулья ему на голову! Боятся, вот почему, по сей день боятся. Ох, как же тяжко… Видишь ли, Гарри, был у нас один колдун… который потом… испортился. Вот прямо до хуже некуда. А звали его… – Огрид судорожно сглотнул: слова не шли с языка.
– Может, напишете на бумажке? – предложил Гарри.
– Не-е, я точно не знаю, как он пишется. Ладно: Вольдеморт. – Огрида передернуло. – Все, не заставляй повторять. Так вот, этот самый колдун лет двадцать уж как начал искать последователей. И, яс’дело, нашел – одни боялись, другие примазывались к сильному, потому что сила-то у него была, будьте покойны. Смутные стояли времена, Гарри. Никто не знал, кому верить, никто не решался подружиться с незнакомым колдуном или ведьмой… случались всякие жуткие истории. И мало-помалу стал он брать верх. Яс’дело, с ним пытались бороться – но тех он убивал. Жестоко. Оставалось одно надежное место – «Хогварц». Похоже, Сами-Знаете-Кто боялся только Думбльдора. Не отваживался захватить школу – по крайней мере тогда. Ну вот… А твои мамка с папкой колдуны были на славу, лучше я не встречал. Старшие старосты «Хогварца»! И почему Сами-Знаете-Кто ни разу не попытался перетянуть их на свою сторону? Загадка. Чуял, видать: не станут они с Темными Силами якшаться, они ж были с Думбльдором. Может, тем разом он хотел их уговорить… или, наоборот, с пути убрать… кто знает… Только десять лет назад, в Хэллоуин, заявился он в ту деревню, где вы жили. Ты был крохотулька, годик всего. Он вломился к вам в дом и… и… – Огрид осекся, вытащил из кармана ужасно грязный, крапчатый носовой платок и трубно высморкался. – Извиняюсь, – сказал он. – Но это так грустно! Любил я твоих предков, понимаешь, лучше людей не бывало… Ну а он… Ну… В общем, Сами-Знаете-Кто их убил… А потом – и тут-то вся тайна – он попробовал прикончить тебя. То ли чтоб свидетеля не оставлять, то ли просто убивать нравилось. Но не смог! Никогда не интересовался, откуда у тебя шрам на лбу? Это тебе не просто порез. Такое остается после очень сильных злых чар – ими ведь и родителей твоих, и самый ваш дом разнесло, – а на тебе не сработало! Потому ты и знаменит, Гарри. Кого он решал убить, все померли – кроме тебя. Он тогда лучших угробил – и Маккиннонов, и Боунсов, и Пруиттов, – а ты, малявка, взял да и выжил…
Гарри вдруг пронзила боль. Его будто бы вновь ослепила зеленая вспышка, и она была гораздо ярче, чем вспоминалась раньше, и – такое случилось впервые – он вспомнил еще одно: холодный, пронзительный, жестокий смех.
Огрид смотрел на него печально.
– Я самолично вынес тебя из развалин. Думбльдор приказал. Привез тебя к этим вот…
– Полнейшая белиберда! – воскликнул дядя Вернон. Гарри вздрогнул: он успел начисто забыть о Дурслеях. К дяде Вернону, похоже, вернулась обычная самоуверенность. Он вызывающе глядел на Огрида и сжимал кулаки. – А теперь послушай меня, юноша, – раздраженно бросил он. – Я согласен, в тебе есть что-то странное – ничего, впрочем, особенного, хорошая добрая порка – и все пройдет, но вот твои родители действительно были психи. Без таких в мире только лучше, да и получили они по заслугам: чего и ждать, когда якшаешься с колдунами? Я ведь говорил, что так будет, что они сдохнут под…
Огрид не выдержал и, вскочив, выхватил из-под плаща потрепанный розовый зонтик. Наставив его на дядю Вернона, будто шпагу, гигант отчеканил:
– Предупреждаю, Дурслей, предупреждаю – еще слово…
Перед этим надвигающимся на него розовым вертелом дядя Вернон растерял решимость – он распластался по стене и затих.
– То-то. – Огрид, сопя, снова опустился на диван, который на этот раз просел до самого пола.
У Гарри меж тем зрели все новые вопросы.
– А что случилось с Воль… извините – с Сами-Знаете-Кем?
– Хороший вопрос, Гарри. Исчез. Испарился. Сразу, как пытался тебя убить. Оттого ты еще знаменитей. Загадка, понимаешь, из загадок… Он ведь тогда забирал все больше силы, больше власти – с чего ему исчезать? Кто говорит – помер. Вот уж бред! В нем небось и человеческого-то не осталось, помереть нечему. Другие думают, он еще где-то здесь, вроде как выжидает, но я и в это не верю. Его приспешники вернулись к нашим. Как бы вышли из транса. А не смогли бы, сохрани он хоть какую силу… Я так мыслю: он жив и сидит себе где-то тихо, но колдовской дар потерял. Слишком ослаб, не до борьбы ему. Чего-то в тебе этакое его и прикончило. Той ночью все у него пошло наперекосяк – пес знает, что именно, – но только чего-то в тебе его добило, это факт.
Огрид смотрел на Гарри ласково и даже уважительно, но Гарри это вовсе не польстило. Наоборот, ему стало ясно, что все это – чудовищная ошибка. Он – колдун? Да как это может быть? Всю жизнь его мучил Дудли, тиранили дядя Вернон и тетя Петуния… Будь он и в самом деле колдун, они бы превращались в жаб с бородавками всякий раз, как запирали его в чулане! Если когда-то он победил самого могущественного чародея на свете, почему Дудли вечно пинал его, как футбольный мячик?
– Огрид, – тихо проговорил он, – мне кажется, вы ошиблись. По-моему, я никакой не колдун.
К его удивлению, Огрид только хохотнул.
– Не колдун, значит? И что, никогда ничего не делалось по-твоему, когда ты, к примеру, сердился или пугался?
Гарри посмотрел в огонь. А ведь и впрямь… все странное происходило, именно когда он злился или пугался… За ним гонялся Дудли с дружками – и он внезапно, непонятно как, очутился на крыше… Не хотел идти в школу с жуткой стрижкой – и волосы отросли за ночь… А в самый последний раз, когда Дудли его толкнул, он отомстил, сам того не сознавая, – напустил на него боа-констриктора…
Гарри улыбнулся Огриду. Тот просто лучился от радости.
– Чуешь? – подмигнул Огрид. – Гарри Поттер – не колдун! Ха! Погоди, еще станешь гордостью «Хогварца».
Но дядя Вернон не собирался сдаваться без боя.
– Я же сказал: он туда не пойдет, – зашипел он. – Он отправится в «Бетонные стены» и еще нам спасибо скажет. Читал я ваши письма! Ему понадобится всякая чушь – книги заклинаний, волшебная палочка и…
– Ежели он чего захочет, всякое мугло ему не помеха, – зарычал Огрид. – Не пустить сына Лили и Джеймса Поттеров в «Хогварц»? Сдурели? Да он туда записан с рождения. Он идет в лучшую на свете Школу колдовства и ведьминских искусств. Семь лет – и он сам себя не узнает. Будет учиться с такими же, как сам, и у самого лучшего директора, Альбуса Думбльд…
– Я НЕ СТАНУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО СТАРЫЙ БОЛВАН УЧИЛ ЕГО КОЛДОВСКИМ ШТУЧКАМ! – заорал дядя Вернон.
Но он наконец зашел слишком далеко. Огрид схватил зонтик и крутанул им над головой.
– НЕ СМЕТЬ, – загремел он, – ОСКОРБЛЯТЬ – АЛЬБУСА – ДУМБЛЬДОРА – В МОЕМ – ПРИСУТСТВИИ!
И он указал зонтиком на Дудли. Полыхнуло фиолетовым, что-то треснуло, раздался визг – и Дудли затанцевал на месте, прижимая руки к толстому заду и скуля от боли. Когда он повернулся спиной, в прорехе штанов стал виден завиток поросячьего хвостика.
Дядя Вернон взвыл. Быстро втащив тетю Петунию и Дудли в другую комнату, он бросил на Огрида затравленный взгляд и захлопнул за собой дверь.
Огрид посмотрел на зонтик и почесал бороду.
– Не след мне выходить из себя, – горестно пробормотал он, – ну, да все одно не сработало. Думал обратить его в свинью, так, видно, он и без того уж свинья, ничего и не сделалось. – Из-под косматых бровей он искоса посмотрел на Гарри. – Буду признателен, если ты про это в «Хогварце» не расскажешь, – попросил он. – Я… мне… м-м… Нельзя мне магией заниматься, говоря по чести. Правда, чтоб тебя выследить, кой-чего разрешили – письмо доставить и прочее… Я вообще потому так за это дело и ухватился…
– А почему вам нельзя заниматься магией? – спросил Гарри.
– Ох! Так я ж и сам учился в «Хогварце», но меня, по правде сказать, это… турнули. На третий год. Сломали волшебную палочку пополам, все чин чином. Но Думбльдор разрешил остаться лесником. Хороший он человек, Думбльдор.
– А за что вас исключили?
– Поздно уж, а завтра дел невпроворот, – громко ответил Огрид. – В город надо, книжки покупать и прочее. – Он снял черный плащ и бросил его Гарри. – На-ка, прикорни под ним, – сказал он. – И не пугайся, ежели он зашевелится, у меня там, кажись, в кармане сони дрыхнут.
