ОглавлениеНазадВпередНастройки
Добавить цитату

Эпилог

На другой день после суда Евсея Львовича вызвал начальник Пищ-Ка-Ха.

– Скажите, – спросил он, – как вы попали на должность заведующего отделом?

– Вы сами меня назначили, – ответил Евсей Львович шепотом.

После вчерашнего он потерял голос.

– Не помню, не помню, – сказал начальник. – А где вы раньше служили?

– Там же. Бухгалтером.

– Ага! Теперь я вспоминаю. Так вы и оставайтесь бухгалтером.

Не чуя от счастья ног, Евсей Львович возвратился в отдел, развернул главную книгу и сквозь радостные слезы посмотрел на ее розовые и голубые линии.

В отделе все было по-старому. За своей деревянной решеточкой сидел Филюрин, аккуратно вписывая в книгу регистрации земельных участков трезвые будничные записи. Семейство Пташниковых вертело арифмометр, щелкало костяшками счетов и копировало под прессом деловые письма. Инкассатор бегал по своим инкассаторским делам.

И не было только Каина Александровича. На его месте сидел другой.

За время прозрачности Филюрина город отвык от мошенников и не хотел снова к ним привыкать. По этой же причине угас приятнейший в Пищеславе дом Браков, не возвратился к живому делу энергичнейший управделами ПУМа Иванопольский, а мадам Безлюдная так и не посмела возобновить свои неосновательные притязания.

Евсей Львович сполз с винтового табурета и подошел к Пташникову.

– Ну, что? – спросил он.

– Я думаю, что это на нервной почве, – ответил Пташников по привычке.

– А знаете, – закричал вдруг Филюрин, который в продолжение уже пяти минут рассматривал свое лицо в карманном зеркальце. – А ведь веснушки-то действительно исчезли!