Всячина. Сборник стихов, а также рассказов, сказок и НЕсказок

© Ольга Васильева, 2018

ISBN 978-5-4493-3892-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

***

У нежности моей – твое лицо.

Твои ресницы. Взгляд. Твое молчанье.

Дождем полито старое крыльцо.

Сиренью пахнет – остро, как печалью.

У радости моей – твое лицо.

Всей жизни оказалось мало, чтобы

Дойти к тебе. И быть таким глупцом —

Любить без опасений и без злобы.

И без оглядок на постылых дур,

На шепоток, как дымом, за спиною.

На наглый и придирчивый прищур:

Мол, что ты в ней одной нашел такое…

У счастья моего – твое лицо.

Усталый взгляд родной, до боли милый.

Боюсь лишь, жизнь разъединит кольцо,

Которым нас с тобою обручила.

У нежности моей твое лицо…

***

История первая

Странная. ЧЕЛОВЕКУ, КОТОРОГО Я ЛЮБЛЮ

…Так случилось, так произошло, что все мои стихи, рассказы написаны о Вас.

И Вы – знаете это…

Мы с Вами не говорим о любви

Мы вообще, редко произносим это слово.

Когда есть такая близость, не нужно облекать Это в слова – незачем.

В словах чувство мельчает, словно его пытаются приручить, приземлить, чтобы было легче достать рукой – недостижимое.

Оно есть только – в изменившемся вдруг голосе Вашем.

В нежности, которую Вы, верно, и сами не замечаете…

Это все написано – о Вас.

И – обо мне.

***

Я тебя сквозь ночную вселенную

Слышу!

Через павшие и невзошедшие звезды.

Ты молчишь, и навстречу мне трудно

Дышишь.

Понимая, что это совсем серьезно.

Как болезнь, как простуда – зимой

Вечной.

Как судьба – непреклонно и ясно. Как небо.

Как прожить нам с такою болезнью

Сердечной.

Не уйти, не забыть, словно этого не было.

Слышу мысли твои. Прикасаюсь я тихо

Лишь четыре шага, по пространству – и рядом.

Но тут скажет нам кто-то: «Скорее, Ваш выход!»

И ко входу уже не вернуться обратно.

Я тебя через все расстояния – слышу!

Кожей чувствую жар твоего дыханья…

Говорят, уже поздно и время все вышло…

А зима нынче будет суровой и ранней…

***

Потому что пришли Вы – и началась новая, другая жизнь. Нет, не так… Началась Жизнь, в которой я Неспокойна. Не уверена.

В которой я не имею права на леность души, сердца, ума.

Потому что – Вы.

Я не могу, не смею подвести Вас, обмануть – оказаться хоть немного не той, с кем Вы хотите говорить, слушать, видеть.

Это – та высота, упав с которой можно разбиться – совсем. То есть – потерять себя. Вас…

***

Я его без памяти люблю…

Бесконечно, солнечно и нежно

Сумасшедше, грустно, безнадежно…

Я его без памяти люблю!

Я его без памяти люблю…

Жизнью оплачу я это чувство!

Уберечь себя – забыто мной

искусство.

Я его без памяти люблю.

Я его без памяти люблю…

Пусть потом грозит беда потери,

Ни во что теперь я не поверю!

Я его без памяти люблю!

***

С Вами в мою жизнь пришли и радость, и смысл, и интерес к этой самой жизни.

И всякий раз – волнение: а дотянусь ли я до Вас словом, вздохом…

Будет ли снова между нами то Понимание, когда я закрываю глаза и чувствую Ваше теплое дыхание. И душа Ваша касается моей.

И ночь становится такой короткой, и Ваш смех звучит нежно и взволнованно. Как часто так бывает, как редки такие минуты!

И как они дороги…

***

Не рубите сплеча —

Будут просто дрова.

Будет просто очаг,

И чужие слова,

Тяжесть капель в глазах,

Покачнувшийся свет.

Кто-то что-то сказал,

Дверью хлопнул – привет.

Точно филин, не спит

В ночь таращит глаза.

В неразбавленный спирт,

Тот, кто это сказал.

***

Неужели Вы не чувствуете, неужели же мне только показалось, что мы дышим, думаем в унисон…

И эта неуверенность сжигает душу дотла.

Аутодафе

Я знаю, на что иду.

И душу сожгу в любви.

На площади толпы ждут —

Ты молча благословишь

Идти на костер. Пылать,

Как факел. И на ветру

Мне только одно желать:

Подольше гореть костру…

***

Сантименты нас нынче не тронут:

Мы с тобою воюем с судьбою.

Происходит и в нашей Вероне

Что-то. Что добывается с боем.

Добывается кровью, слезами.

И бесслезными злыми ночами

Ты собою – как будто бы, занят

И на письма мне не отвечаешь.

Мы слепили свои расстоянья

Из разлуки. Из разности вычли

Опыт жизни. А память буянит —

Надоевшая старая притча

Нам запомнилась. Больно. И ранит

Шпагой ржавою. Снова и снова.

И стакана немытые грани

Ядом вермут окрасят. До крови.

***

Иногда дни тянутся бессмысленно и пишутся тоскливые и пошлые строки – потому что без Вас…

Я не чувствую Вас нынче рядом – и все волшебство пропадает.

Нет, я не могу и не хочу быть такой – для Вас.

Мне не жалость Ваша нужна, а – больше. Намного.

Я должна, обязана жить своей жизнью – хотя бы просто для того, чтоб не стать Вашим отражением.

А кому же интересно собственное отражение…

***

В небе первая встала звезда.

Три секунды – полет в никуда,

И гудят над землей провода,

Непривычные к нежным словам —

Это Вам!

Вам – бессонный сегодня рассвет.

Проливает свой призрачный свет

В заоконный Ваш сад. И едва

Розовеют травы острова —

Это Вам!

Вам – стихи и мечты, и слова.

И все песни, конечно, для Вас.

И пускай я опять неправа,

Раз посмела о Вас тосковать…

Это – Вам.

***

Ездила во Францию

В Париже так вспомнились Вы…

Смешно, но Париж оказался до боли похожим на Питер – такие же улицы, скверы, садики, толпа прохожих.

И очень уютным, каким-то своим, близким.

Напишу про Париж – что Вы скажете?

Вот французские деревни и города интересны. Кабачки, завсегдатаи, почему-то часто с ярким платочком на шее, даже если он в футболке. Полная нарядных людей улица – свадьба у здания мэрии, и девочка в розовом платье убегает из толпы, а ей вслед лричат и догоняют – пора идти на церемонию.

Уличный театр – кровать с панцирной сеткой стоит прямо на песке скверика. И по тонкому канату над ней нарядно-яркий человек.

А Вас нет, нет рядом! И я не могу сказать: Смотрите же!» и рассмеяться вместе с Вами, и быть рядом, а значит – быть счастливой.

***

Про Париж

Косым дождем расчерчен Нотр-Дам.

Толпа цветных зонтов стоит у входа,

И, несмотря на скверную погоду,

Устроен кем-то маленький скандал:

Подешевели Эйфелевы башни.

С тоскою вспоминая день вчерашний,

Бормочет негр, сиреневый фингал

Цветет, как будто куст рододендрона.

Зимой и летом он всегда зеленый

И злой, как негр. Кого-то он ругал,

Туристов на подъемнике пугал,

И длиннохвостой очереди оптом

Настойчиво он скидки предлагал.

И слышался многоязычный шепот.

А город независимых людей —

(а может, просто очень одиноких)

Париж шумел, сидел клошар убогий,

Как у Гюго. Покинутых сердец

В Париже оказалось очень много.

Парижское

Фонари заглянули в витрины,

И остались при них до рассвета.

И луны яркий цвет мандаринный

Разукрасил обрывки газеты.

Нам расстаться сейчас невозможно.

Не уйти, и сплетенные пальцы

Не разжать. А разлуки дорожной

Путь почти уже вышит на пяльцах.

Я согрею холодной щекою

Твои жаркие скорые руки.

И дыханье твое так щекотно,

И «люблю» прозвучит – не по-русски…

С тобой и без тебя

Поцелуи через стойку,

И вино в большом бокале.

Он, как видно, очень стойкий,

Господин в платочке алом.

Во французском старом баре.

Где не курят сигареты,

Бард играет на гитаре

И французские куплеты.

Он поет. Совсем по-русски —

Просто что-то напевает.

Бар старинный, словно остров,

Уплывает, уплывает.

Кто-то кофе пьет за стойкой,

Кто-то, чертыхаясь, вышел

Покурить. И запах стойкий

Табака плывет под крышу.

Балок черных перекрестки,

Потолок – как будто ниже.

Как, наверное, непросто

Быть с тобой вдвоем – в Париже.

С тобой

И я с тобой летаю по ночам.

Не надо ничего мне отвечать.

Не надо ничего мне говорить

Про мною неувиденный Париж.

Он – просто город, а не волшебство

Без голоса родного твоего.

И пусто я бродила там одна.

Французские услышав имена,

Я повторяла – только ты! Всегда.

Во всех на свете синих городах.

И снова я летаю по ночам,

И так легко с тобой опять молчать.

И спорить, и смеяться, говорить

Пока все не погасли фонари,

Пока уйдет линялая луна.

И я опять тобой пьяным-пьяна…

***

Нормандия, деревушка у моря

Море здесь – главное. Все начинается с него и с ним связано.

Оно шумит ночью, отражает луну светлой дорожкой, а на рассвете сверкает всеми оттенками голубого сквозь туман, а длинная-предлинная волна тянет лодки с уловом.

Рыбаки сворачивают сети на берегу, кладут в большой ящик, а маленький красный трактор тянет серые лодки куда-то далеко, отдыхать.

Маленький рынок тут же, на берегу.

Жители покупают у рыбаков еше живых морских жителей: и крабов, и омаров, и рыб – больших и маленьких, которым я не знаю названия. И конечно же, устриц в серо-зеленых раковинах.

Моя гостиничная хозяйка тоже тут, громко и весело то ли торчуется, то ли болтает с рыбаками.

Вообще, все здесь говорят так, словно они давно и хорошо друг с другом знакомы. И даже с постояльцами отелей. А может, так оно и есть? Все просты и дружелюбны, и веселы. Наверное, это все море – так просто, чисто и ясно здесь живут, говорят, думают, открыто и легко смеются.

На завтрак, конечно же, круассаны, кофе и джем.

И снова – все, все чудеса этого утра – без Вас…

Душа переполнена впечатлениями, красками. Как обидно только, что так много всего – мне одной.

Ах, как же жаль, что Вас нет рядом…

***

Балерина на помеле

Во французском задумчивом доме,

Крытом старой и серой соломой

Тихо ходики простучали.

Было пыльно, немного печально

Заоконною ночью. Молчальник —

Изогнулся фонарь – неслучайно.

Он в окошко глядеть не ленился

Кто, зачем и когда будет в Ницце.

Длинноволное море шуршало

И на камешках, будто бы шалость,

Оставляло ажурную пену,

Уходило назад – постепенно.

Пахло йодом и летом. Тобою.

И покряхтывал старым гобоем

На причале натруженный ветер,

Исходивший все страны на свете.

В ресторанчик под старым платаном

Прилетает, исполнена тайны,

Чтоб французский откушать омлет,

Балерина на помеле.

Тебе – французское

По улицам бегут французы,

Держа под мышкой длинный хлеб.

Разрезанным сверкнув арбузом,

Садится солнце. На земле

Темно, спокойно. Тихо звякнул

На церкви колокол. Пора.

И в маленьком кафе под вязом

Забыты, видимо с утра,

Лежат перчатки на окошке.

Хозяин гасит свет. Один

Упрямо возле барной стойки

Сидит какой-то господин.

Хмельной, но было бы жестоко

Его уйти заставить. Только

Сидит он хмур и нелюдим.

И ничего не скажет толком.

Совсем, как ты мне – иногда,

Не говоришь ни нет, ни да.

Ступая по веревке тонкой.

***

Деревня, темные дома, церковь без огней, напротив здания мэрии

И дом, в котором я живу – старый, с толстыми стенами и заколоченной досками мансардой – видно только пыльное, все в толстой паутине, окно. Окна маленькие, заставлены цветочными горшками с гераньками, зеленые ставни прикрыты.

А в спальне окно до полу, с решетчатой ставней – настежь, прямо в душную, мягкую и темную ночь. И звезды – огромные, яркие – каких не бывает.

Почему-то совсем не страшно вот так, с распахнутой в садик дверью. Эта бархатно-мягкая темнота уютна, тепла. И я произношу вслух Ваше имя…

Услышите ли…

Долетит ли до Вас…

***

Как я Вас жду

Как я Вас жду! Французской стороне

Не снилась эта боль и эта мука.

Назойлива она, как будто муха

Осенняя. Глуха и близорука.

И виден лишь один мне свет в окне

В старинном доме. В маленьком окошке,

Решеткой забранном. С гардиною в горошек,

С геранями и с тенью на стене.

Я так Вас жду у этого окна,

Что замерла чужая сторона!

Что звуки вдруг замерзли в летний день.

И треснула подкова у дверей.

Упала на пол, словно акварель

С гвоздя сорвалась. Видно, набекрень

Была повешена. Поспешно. Второпях.

И двери нынче снова заскрипят.

И нашей неисполненной любви

Вам не забыть, мне – не остановить.

***

Недописанное письмо

Я слышала: звезды, сгорая в темноте, исполняют желания.

Говорят, все. Даже самые невозможные.

Например, ты однажды поймешь, что любишь меня.

Однажды ты перестанешь таиться от себя самого. Однажды…

Ты обернешься и скажешь себе: «Я все это время любил ее.»

И ты не сможешь спать.

Ты поедешь на своей большой машине, куда глаза глядят.

В лес, где под ногами с шипением уползает змея.

Где в прозрачной реке рыбы прыгают из воды и сверкают под звездами своими серебристыми телами. Как будто, они тоже становятся звездами.

Но тебе будет все равно.

И ты глотнешь горького пива из бутылки, затянешься сигаретой.

И чертыхнешься – ты забыл о ней и, сгорая, она обожгла тебе пальцы. И окурок улетит в серебряную воду, полную звезд. И рыб. И тихих растений. Тихих и черных в черной воде.

А ты будешь стоять на берегу и смотреть себе в душу, стараясь разглядеть там любовь.

О которой столько лет ты не хотел думать.

А, оказалось, она есть, и болит, и мешает жить – без нее.

И теперь непонятно, как же быть с этим знанием…

Лучше б ты этого никогда не знал!

И потому я никогда не загадаю на ту самую падающую звезду.

И никогда не скажу тебе, что все эти годы ты тоже меня любил.

***

Вы на мгновенье потеряли голову

И лунный свет, расплавленный, как олово,

Лег на постель – несмятую, раскрытую.

Вам повезло, а мне – считать открытием.

Давно без Вас живу, себя не помня я.

А Вы меня тогда так и не поняли.

Вы думали, пройдет – ненастоящее.

Монетка мелкая нашлась – блестящая.

Вам повезло – не потеряли голову.

Легко ушли, легко шепнув: «До скорого!»

***

Ты улыбнешься: женский жалкий лепет,

Все о любви. С тобою вместе лепим

Те образы, которых не достать

Рукой. Наверно, ты уже устал

И прятаться, и снова возвращаться,

Подолгу говорить со мной о счастье,

Смеяться и любить – издалека.

Орехи из пожарища таскать

Чужой рукой. Так легче. И удобней.

Чужая рана не болит. Недобрый,

Неласковый был брошен кем-то взгляд.

Как сглазили, – в народе говорят.

И о любви – как невозможном счастье —

Забудем. Ты к нему был не причастен.

***