Ледяной поцелуй страха

Глава I

– Эй?

Чья-то ладошка помахала перед лицом. Полина поморщилась и помотала головой, словно прогоняла назойливую муху, не переставая при этом быстро набирать что-то на клавиатуре ноутбука. И только лишь когда дописала до точки, подняла голову и недовольно проворчала:

– Я же просила не отвлекать меня во время работы!

Анастасия, будто не услышав неразборчивое бурчание вновь уткнувшейся в компьютер подруги, присела на краешек тяжелого дубового стола.

– Если тебя не отвлечь, ты так и просидишь обед, ужин и завтрак, а также конец света и начало ледникового периода.

– Настя, я же прос…

– Обеденный перерыв, подруга, не слышала? – перебила та, томно выгибаясь и закидывая ногу на ногу. Яркая, как солнце, в ситцевом платье с крупными подсолнухами, с выступившими на бледном носу веснушками цвета гречишного меда, с полевым цветком в медно-рыжих волосах, она казалась самим летом, принявшим вдруг человеческое обличье. От нее даже пахло чем-то одновременно и свежим, как морской ветер, и горьковато-пряным, как полевые травы.

– Все за столом собрались, только нашей великой сочинительницы не хватает, – насмешливо произнесла Настя.

– Еще минуточку, и иду, – пробормотала Полина, переводя взгляд с подруги на разложенные рядом с ноутбуком мятые листочки.

– Ох… Минуточка у тебя на три часа затягивается.

Настя спрыгнула со стола и покинула комнату. А Полина, оставшись в одиночестве, вновь погрузилась в изучение лежащих перед нею записей. Любопытная история. Будто небо услышало отчаянное восклицание, вырвавшееся у Полины не так давно в разговоре с подругой: «Я не могу написать ни строчки! Нет ни эмоций, ни вдохновения, ни идей! Понимаешь? Я «пересохла»! И не знаю, что еще может произойти, что вернуло бы мне желание писать!» Настя в тот же день, не сказав ни слова, отправилась на вокзал, купила два билета и вечером выложила их на стол перед находящейся в мрачном настроении подругой. «Вот. Едем на месяц к твоим родителям. Тебе просто нужен отпуск». – «Какой отпуск?! – возмутилась Полина. – У меня срок сдачи книги приближается, а я не написала еще ни строчки! Ты понимаешь?!..» – «Понимаю, – сказала Настя и достала из шкафа чемодан. – Пакуй. Завтра – в путь». Подруга как в воду глядела: не только отдых у родителей пошел Полине на пользу, но и в дороге она нашла свою историю.

Задумчиво разглядывая записи, сделанные ее неразборчивым почерком, Полина совсем забыла, что уже звали к обеду, и очнулась, когда из большой комнаты раздался хор голосов:

– По-ли-на-а!

Она встрепенулась, наконец-то выключила ноутбук и вышла к ожидавшим за столом родителям и подруге.

– Обед ведь остынет! – упрекнула мама. – Сидим, ждем-ждем Ее Величество.

– Без меня бы начинали. Я бы позже пришла.

– Как же, пришла бы, – проворчала мать, разливая по тарелкам куриный суп с домашней лапшой. – Если уж погрузишься в свои книжки, все, пропала. Да и отец без тебя обедать не желает.

– Ну! – воскликнул тот. – Мы наконец-то встретились не для того, чтобы порознь за стол садиться.

Полина поцеловала его в румяную щеку, обняла мать и присела на свое место. Зажмурившись, втянула носом поднимающийся от тарелки пар и улыбнулась. Как в детстве! Из всех супов она любила этот.

– Дома так и не ешь первые блюда? – угадала мама. Полина промолчала, вместо нее ответила Настя:

– Я готовлю и заставляю есть! Иначе, теть Тань, она так и просидит на чае и бутербродах.

– Ох… Вот приеду я к вам…

– Да когда же ты приедешь, мам? Давно уже ждем!

– Да как я все тут брошу? У меня работа и огород, – тут же ответила женщина, наконец-то присаживаясь.

– Всегда у тебя находятся отговорки, – проворчала Полина, работая ложкой. Лапшу надо есть горячей, дуя на нее и обжигаясь. Остывшая, она уже не такая вкусная.

– Приеду, приеду, – пообещала мама, с нежностью глядя на «своих девочек».

– А приезжайте уж, тетя Таня! – горячо поддержала Настя. – Вместе погуляем по Москве. А то Полинку от компьютера не оттащишь.

– Да всегда она такая была – вся в книжках, – вздохнула мать. – Полина, ты хоть эту книгу не такой страшной делай, а то я, когда последнюю читала, думала, до утра не доживу. В туалет, стыдно сказать, встать боялась.

Девушки дружно рассмеялись.

– А вы, тетя Таня, на ночь не читайте.

– А когда ж, если днем работа, а вечером – ужин и огород! Вот перед сном до полуночи. Страшно читать, а оторваться не могу. Начитаюсь, а потом всякие страсти мерещатся. И откуда в твоей голове, Поля, такие страхи берутся? Сколько тебя помню, всегда пугливая была. В детстве даже мультики про Бабу-ягу не смотрела. Неужто к фильмам ужасов пристрастилась?

– Еще чего! – усмехнулась дочь. – Когда я говорю, что за все тридцать лет жизни ни одного ужастика не посмотрела, никто мне не верит. А я и правда ни одного не видела! Боюсь я их.

– Так чего же такие книжки страшные пишешь? Привидения, шумы, тени… Бр-р, как вспомню твою последнюю историю!

– А я, когда пишу, не боюсь. Может, так страхи «выписываю». Советуют же психологи записывать то, что тебя тревожит. Так вот я пишу о том, что меня пугает.

– Заставляет меня читать, а потом сама же смеется над тем, что я засыпаю с включенным светом в комнате, – проворчала Настя, на секунду оторвавшись от мобильного телефона, с которого что-то читала. Она так и ела, поднося одной рукой ко рту ложку с супом, а другой набирая что-то на телефоне. Глотала девушка суп машинально, увлекшись перепиской, и, казалось, не прислушивалась к разговору. Но, поди ж ты, слышала, о чем говорили.

– Настасья, убери свой телефон и ешь нормально! – шутливым тоном прикрикнула на девушку хозяйка. – С ним и спишь, и ешь, и в душе, наверное, моешься.

– У нее новая любовь, – усмехнулась Полина и встала, чтобы отнести свою опустевшую тарелку в раковину.

– Да какая это любовь! – возмущенно воскликнула Настя, мигом оторвав взгляд от экрана, при этом ее орехового цвета глаза вспыхнули негодующим огоньком. Но продлилось это мгновение: бросив мимолетный взгляд на телефон, она уже заулыбалась и оборвала себя на полуслове.

– Ну вот, а я о чем говорю, – тихо добавила Полина, кивнув родителям на подругу, уже что-то быстро набирающую в ответ.

– А жених-то хороший? – также шепотом спросила мама. Полина пожала плечами.

– Не знаю. Я его не видела. Только по фотографиям. Красивый. Слишком. Это его первый недостаток. Второй – находится далеко. Третий – ни бельмеса по-русски.

– Но зато он готовит отличную пасту, очень интересный и любит детей! – припечатала Настя, которая опять все услышала.

– Погодите… Как это «ни бельмеса по-русски»?! Он что, турок какой-нибудь? – растерянно замерла с ложкой, которой собралась вылавливать вареники, мама.

– Итальянец. Живет в Венеции, – ответила за подругу Полина. – Настасья с ним в последнюю поездку в Италию познакомилась. Вскружила ему голову и упорхнула, пташка наша. Теперь вот целыми днями и ночами переписывается с ним. С телефоном в руке даже спать ложится.

…В Венецию Настя отправилась одна: подруга задерживала сроки сдачи нового романа и не могла уехать до тех пор, пока не закончит рукопись. Девушка не раз собиралась в город своей мечты, но каждый раз поездка по каким-то причинам отменялась. Она думала перенести поездку и в этот раз, но Полина отговорила, сказав, что Венеция уже давно Настю ждет.

Город принял ее с распростертыми объятиями. Они – Настя и Венеция – словно вступили в тайный сговор. Город открывал ей свои секреты легко, будто старому другу, вел ее по паутине узких улиц, переходящих одна в другую, словно за руку, дарил подарки в виде неожиданных экспозиций, устраиваемых художниками прямо во дворах. Настя, никогда не бывавшая в Венеции, гуляла по ней так свободно, словно тут родилась. Солнце, ласкающее каменных львов, голуби на площади Святого Марка, уличные оркестры, резной, как шкатулка восточной красавицы, дворец Дожей – все это было с нею раньше, в снах ли, мечтах ли, рассказах ли, прошлых жизнях. Каталась ли она по Большому каналу на речном трамвае, трогала ли прохладные камни домов, жмурилась ли от солнца на площади, пряталась ли в тени случайного дворика – она узнавала город.

Но главный подарок Венеция припасла ей накануне отъезда. Прощаясь с городом, Настя бродила по уже исхоженным ею за эти дни маршрутам. Солнце спустилось до самых вод каналов, и Настя с сожалением подумала, что пора возвращаться в отель. Она пересекала уже один из мостов, когда заметила одинокого мужчину, стоявшего лицом к каналу и пишущего сообщение на мобильном телефоне. Проходя мимо незнакомца, Настя с неожиданно возникшей грустью подумала, что Венеция – город влюбленных. Вот и этот мужчина, скорей всего, ожидает на свидание свою любимую и пишет ей. Итальянец оторвал взгляд от телефона в тот момент, когда Настя проходила рядом, и вновь вернулся к прерванному занятию.

Девушка дошла до конца моста и достала карту, чтобы свериться с маршрутом.

– Вам помочь? – услышала она за спиной на английском с итальянским акцентом. Повернувшись, увидела молодого человека, мимо которого прошла. Высокий красавец-брюнет со светло-зелеными глазами смотрел на нее с улыбкой. И Настя неожиданно для себя соврала, что заблудилась. Но вместо того чтобы проводить девушку до отеля, мужчина предложил показать Венецию. И Настя опять согласилась. До самого утра они ходили по переулкам, мостам, улицам, исхоженным за эти дни Настей, но уже вдвоем. Катались по ночным каналам на гондоле. И Настя как завороженная слушала рассказы нового знакомого.

Франческо признался ей, что в тот момент, когда Настя проходила мимо, он писал сообщение сестре Даниэле. И, заметив незнакомку, отправил восхищенное восклицание сестре: «Только что мимо меня прошла очень красивая девушка с волосами цвета венецианского золота! Но наверняка у нее на этом мосту свидание». «У нее свидание с тобой! Не будь дураком, иди и завоюй ее!» – написала со всем своим темпераментом Даниэла. И Франческо не стал спорить со старшей сестрой…

– Погодите-ка… А как же ты за него замуж пойдешь, если он по-русски ни бельмеса, а, Настасья? – спросила мама Полины.

– А я итальянский учу, это раз! Два, а кто сказал вам, что я за него замуж пойду? – отрезала девушка, наконец-то откладывая мобильный.

– А зачем же ты тогда итальянский учишь, если замуж не собираешься? – спросила мама.

– Для общего развития. Язык красивый.

– Чао, бел-ла-а, – пропела Полина, собирая со стола грязные тарелки.

– Ничего не понимаю, девицы, – вздохнула мама, ставя перед дочерью пиалу с дымящейся горкой вареников с капустой. – Значит, Настя с этим итальянцем переписывается сутками, учит язык и при этом заявляет, что замуж за него не пойдет. Тогда зачем тратить время на бесполезную переписку?

– Почему же бесполезную? – возмутилась девушка, принимая из рук хозяйки пиалу. – Говорю же, он интересный человек!

– И много вы там через телефон наобщаетесь? Кстати, на каком языке вы хоть переписываетесь?

– На своих. У нас стоят программы-переводчики, – важно пояснила Настя и украдкой под столом опять заглянула в телефон.

– Совсем мир с ума сошел, – вынесла вердикт мама. – Столько усилий, и ради чего, если замуж не собираешься.

– Замуж – не напасть, замужем бы не пропасть.

– Мам, оставь ее в покое, – вступилась за подругу Полина.

– А ты бы вот брала пример с нее. Настасье хоть этот турок…

– Итальянец!

– Ну, итальянец, какая разница. Ей хоть итальянец этот пишет, а тебе кто?

– А мне – читатели.

– Читатели, – передразнила мама и горестно вздохнула, будто ставила на дочери крест. – У тебя одни книжки на уме.

– Еще и персонажи! – ввернула Анастасия и украдкой подмигнула подруге. – Они ей и заменяют мужчин.

– Ну а что? – подыграла Полина. – Хочу, брюнета с зелеными глазами себе нафантазирую, хочу – блондина голубоглазого, придумаю ему интересную профессию и историю. Все страдания – вымышленные. И носки чужие стирать не надо, и у плиты часами стоять. Одни плюсы.

– Ну а надоедает, без зазрения совести убивает, – хмыкнула Настя.

– Совсем с ума девки посходили: персонажи! – охнула мама. – Живете в какой-то нереальной жизни.

– Тань, оставь их. А то они и вареники не доедят, споря с тобой. Не видишь, им просто нравится тебя дразнить, – вмешался отец. Хозяйка замолчала, но ненадолго. Уже минут через пять тишины, которую нарушало лишь звяканье столовых приборов, она опять обратилась к дочери:

– Погостили бы еще, Поль. Месяц – это ничего! Дописала бы свою книгу тут спокойно.

– Не могу, ма. Скоро выходит новинка, будет продвижение, и мне нужно находиться в столице.

– Ну а ты? – повернулась ко второй девушке женщина.

– А у меня – заказы. Я и так с большим трудом выкроила этот месяц, перенесла столько встреч. Я не могу терять клиентов, тетя Таня! Мы – девушки творческих профессий, но то, что не работаем в офисах, не значит, что у нас нет расписания и каникулы могут длиться целый год.

– Ох, – только и вздохнула мать, заменив этим междометием долгий монолог.

Старая маршрутка доверия не внушала, но иного способа добраться в этот час до железнодорожного вокзала районного города, откуда в начале первого ночи уходил на столицу поезд, не было: прождать попутную машину можно было до самого утра, а автобусы ночью не ходили. Полина порывисто обняла на прощание родителей, пообещала позвонить им с перрона и первой вошла в пахнущее бензином нутро микроавтобуса. За нею следом нырнула и Настя. В «Газели» уже находились другие пассажиры: пара, занявшая места рядом с водителем. Женщина визгливым голосом пилила своего спутника, а тот, понурив голову, будто школьник, в угрюмом молчании выслушивал упреки. Девушки заняли два места за водителем, и чуть позже к ним присоединилась еще пара пассажиров: мужчина с мальчиком лет четырех-пяти. Мужчина с ребенком сели напротив них.

Когда водитель в надвинутой на глаза промасленной кепке завел мотор, в салон вскочил еще один припозднившийся пассажир: мужчина лет тридцати в деловом костюме, с компьютерной сумкой и саквояжем в руках. Он будто торопился на деловые переговоры или, наоборот, возвращался с них. Но его лощеный вид, столичная суетливость и нервозность казались здесь такими необычными, что на нового пассажира оглянулись не только замолчавшая на время женщина с переднего сиденья, но и сидевший напротив девушек мужчина. Будто в маршрутку зашел не обычный для московских улиц человек, а инопланетянин. Новый пассажир, однако, не обратил на украдкой разглядывающих его людей никакого внимания, занял последнее место в почти пустом салоне и извлек из сумки ноутбук. «Занятный персонаж, – подумала Полина. – Вернее, человек сам по себе обычен – в Москве, но необычным становится в другом месте. Пожалуй, включу его в какую-нибудь книгу». Маршрутка двинулась с места, и девушка, отвернувшись к окну, за которым окрестности уже кутались в пока еще прозрачное покрывало сумерек, привычно стала размышлять над новым сюжетом.

…Идея пришла в дороге по пути к родителям. С девушками в купе ехали женщина и ее сын – худенький мальчишка лет двенадцати в круглых очках. Соседи Полины и Насти приезжали в Москву на неделю: женщине хотелось показать сыну столицу. Мальчишка, как только тронулся поезд, забрался на одну из верхних полок, вытащил из рюкзака потрепанную книгу и углубился в чтение. Полина с уважением покосилась на него, заметив, что тот читает знаменитые «Вечера на хуторе близ Диканьки», и не удержалась от похвалы.

– Да он у меня вообще не от мира сего, – с плохо скрываемой гордостью сказала соседка. – Пацаны во дворе в футбол гоняют, а он над книжками сидит. И не комиксы какие-нибудь читает, а вон, видишь, классиков. Умный!

– Ну мам, – неожиданно низким для его возраста и комплекции голосом смущенно буркнул парень.

– Читай, читай, Павлуша! Это он в меня. Я в местной библиотеке работаю. Отличная работа, лучше не придумаешь! И не тяжелая физически, ну, разве что иногда приходится коробки с новыми книгами потаскать. И нахожусь среди книг, которые обожаю, – делилась женщина, выкладывая на столик упакованную в коробку из плотной фольги курицу-гриль, свежие помидоры и огурцы, а также целлофановый мешочек с вареными вкрутую яйцами. У Полины при виде этих продуктов сердце забилось сильнее от нахлынувших воспоминаний о путешествиях в детстве. Больше всего она любила поезда дальнего следования, а с ними были неразрывно связаны взятые в дорогу холодная жареная курица, отварные яйца и помидоры, которые здесь приобретали особый аромат и вкус, стеклянные стаканы в тяжелых подстаканниках с пакетиками чая, сахар-рафинад, расфасованный в маленькие упаковочки с нарисованными на них локомотивами, жесткое казенное белье, верхние полки и мерный стук колес, под который так хорошо спится. Все эти воспоминания забурлили в душе шампанским, опьянили подзабытой детской радостью от предвкушения долгого путешествия. «Надо эти эмоции включить в какую-нибудь книгу», – привычно подумала Полина и только потом поняла, что, несмотря на свои недавние заверения о «творческой засухе» и полном отсутствии желания писать, уже думает о новом сюжете.

А вскоре соседка по купе, представившаяся Ириной, узнав, что Полина – автор известной серии мистических книг, рассказала об одном случае.

– С одним моим родственником произошло. Он тоже из деревенских, с Урала, прошлым летом приезжал в гости с семьей. Есть неподалеку от их поселка одно странное местечко, которое прозвали Гиблым, там и скот, и люди пропадают. Как в Бермудском треугольнике. Так вот, родственник возвращался как-то домой, а путь рядом с тем Гиблым местом проходил. Ну, он мужик трезвого ума, в легенды всякие не верит. Смешно ведь… Да и не раз он там хаживал. Так вот, шел он в тот вечер, еще до сумерек, и вдруг навстречу ему – девушка, идет как раз со стороны этого Гиблого места. Подошла и спросила дорогу – мол, заблудилась. Родственник объяснил, даже проводить вызвался: девушка молодая, красивая, отчего не проводить? Прошли они вместе значительную часть пути, говорили, дошли до нужного ей места, мой родственник воскликнул, мол, вот куда тебе надо. Оглянулся, а девушки и нет. Исчезла, будто и не было ее. Он еще покричал, но, не дождавшись, пошел своей дорогой. И только потом уж понял, что выглядела та девушка странно: одета в длинный сарафан поверх светлой вышитой рубахи. Да говорила еще непривычно, употребляя незнакомые или устаревшие слова и речевые обороты. И на него вдруг такой страх накатил, что он даже часть пути бегом преодолел. Вспомнил слухи об этом месте: о пропаже людей, о появлении, наоборот, в этих местах прохожих, одетых в старинные одежды. Рассказывали, что однажды на глазах у многих свидетелей прямо по полю пронесся паровоз с вагонами, хоть там и рельсы не проложены. Это был самый настоящий паровоз, с трубой и дымом, в окнах вагонов виднелись пассажиры – дамы в шляпках и мужчины в котелках. А кто-то рассказывал и про мчавшуюся по полю прогулочную коляску, запряженную тройкой лошадей. То ли в этом Гиблом месте дверь в другую эпоху, то ли там испарялись какие-то ядовитые газы, вызывавшие галлюцинации. Честно говоря, я склоняюсь больше к этой версии. А может, просто молодежь балуется, в ролевые игры играют. Не знаю.

…Тот рассказ попутчицы и дал Полине идею для нового романа. Она сделала наброски второстепенной линии – истории, произошедшей в конце позапрошлого века, оставив основную до возвращения в Москву. Может быть, за этот месяц она написала бы куда больше, если бы мама то и дело не отгоняла ее от ноутбука, заставляя отдыхать: то на речку отправляла их с Настей, то в лес за ягодами. А то просила помощи в огороде. Полина безропотно подчинялась указаниям, но на берегу реки делала пометки в блокнот, а собирая с подругой ягоды, то и дело возвращалась к обсуждению сюжета. Впрочем, Настя тоже использовала выходы на природу с пользой: делала снимки то цветов, то жучков, то ягод. Подруга оказалась права в том, что эта поездка обеим принесет пользу. Возвращались они отдохнувшие, посвежевшие, полные впечатлений.

Полина глянула на наручные часы и убедилась, что до поезда еще остается полтора часа: времени с избытком, приедут они на вокзал задолго до отправления. И только она об этом подумала, как «Газель», издав скрежетание и металлическое лязганье, встала.

– Приехали! – буркнул себе под нос водитель. – Выходите!

***

Андрей опасался, что сын в дороге раскапризничается: путь был неблизкий, к тому же выехали они так поздно. Но пока Никита не выказывал признаков усталости. Всю дорогу до остановки он болтал об игрушечной машине, которую углядел в витрине газетного киоска на столичном вокзале еще в день отъезда сюда, и напомнил отцу об его тогдашнем опрометчивом обещании купить ее на обратном пути. Пришлось вновь пообещать купить игрушку, с оговоркой, что в случае, если киоск окажется открыт. В разговорах о машине до остановки они дошли быстро. И тут уже обрадовался Андрей, увидев словно их поджидавшую маршрутку с открытой дверью.

– Папа, смотри! Один, два, три!

Он понял, что имеет в виду сын, только после того, как Никита указал пальцем: номер машины. Легкий, как счет до трех – «раз, два, три» – сто двадцать три. Сын учился выводить в альбоме для рисования первые буквы и цифры и очень радовался, когда видел где-нибудь уже знакомые ему знаки.

– Четыре и пять! – восторженно завершил сын, указывая теперь уже на маршрутный номер микроавтобуса – сорок пятый. И правда, забавное совпадение.

Едва они заняли свои места, Никитка тут же прижался лбом к грязному стеклу. Андрей наклонился к мальчику и тихо попросил отодвинуться. Никита послушался, но когда менял позу, задел случайно сандаликом колено сидевшей напротив девицы и не заметил этого. Андрей извинился за сына, но, увидев мелькнувшее на лице девушки недовольное выражение, сразу почувствовал к ней неприязнь, хоть девица внешне и была симпатичной – легкий загар на коже, толстая коса льняного цвета, перекинутая через плечо, обгоревший шелушащийся нос, на котором проступили веснушки. Андрей мысленно обозвал пассажирку фифой и отсчитал нужную за проезд сумму. Рыжеволосая пассажирка уже протягивала ему в кулаке плату за себя и подругу, а затем передала аккуратно сложенные десятки от пассажира с последнего сиденья.

Андрей постучал водителя по плечу.

– Чего тебе? – удивленно спросил тот, не оборачиваясь.

– Деньги, брат, прими! За проезд.

Водитель замешкался, будто и не нужна ему была оплата, взял деньги и, не глядя, сунул их в бардачок. «Впервые вижу, чтобы водитель маршрутки не пересчитал сумму», – удивился про себя Андрей. Но отвлекся на вновь прижавшегося к стеклу лбом сына.

Маршрутка сделала одну остановку вскоре после отправки по просьбе пассажирки с визгливым голосом, которая ни на секунду не замолкала, отчитывая своего молчаливого супруга. После высадки этих пассажиров в салоне наконец-то воцарилась блаженная тишина. Андрей с облегчением вздохнул и покосился на Никиту.

Сын сидел смирно и тихо, как мышонок, ловя любопытным взглядом мелькающие за окном пейзажи, очертания которых уже растушевывали сумерки. Но не успел Андрей обрадоваться тому, что путешествие, похоже, пройдет легко, как микроавтобус издал лязгающий звук и остановился.

– Приехали! – неприветливо буркнул водитель.

Нет ничего хуже, чем застрять на ночь глядя на дороге, по которой машины ездят с частотой одна в полдня, с малым ребенком, которого уже начинает клонить в сон. Но напрасно Андрей понадеялся на то, что водителю удастся завести мотор. Разбитая на плохих дорогах «Газель» не подавала признаков жизни.

– Вот тебе и покатались, – громко объявил водила, добавив в конце непечатное словцо. – Выходите!

– Куда?! – возмутился с заднего сиденья молодой человек.

– На дорогу! Голосовать, – невозмутимо ответил ему шофер. – Дальше мы не поедем. Повезет, поймаете попутку, не повезет…

Он многозначительно замолчал, и парень возмутился:

– Что значит «не повезет»? Вы нас взяли, вы нас и довезти обязаны!

– Ну, разве что вы толкать будете, – недобро усмехнулся тот. – Не хотите голосовать, сидите со мной до утра.

– Как до утра?!

– А я в потемках ее чинить не буду! Заночую и с утречка…

– Погодите! – перебила водителя рыжеволосая девушка. – То есть как это «с утречка»? А позвонить в автосервис, в вашу диспетчерскую!

– Какой у нас тут автосервис! В городе, да и закрыто уже. Как и наша диспетчерская. Последний рейс. Отвез бы вас и поехал домой спать.

– Да тут мы до утра проголосуем! – возмутился молодой человек в деловом костюме. – А у меня поезд через час!

– Если повезет, успеете, не повезет – утренним уедете, – философски заметил водитель.

– Да вы издеваетесь! Идиотизм какой-то, – выругался «костюм» и принялся пробираться к выходу. – Если я опоздаю на поезд, то такую антирекламу вашему сервису в Интернете устрою!

– Да что нам от твоей антирекламы… – фыркнул водитель и со вкусом потянулся. Молодой человек не ответил.

Хлопнула дверца, и в салоне, помимо Андрея и Никитки, который с интересом прислушивался к тому, как переругивались взрослые, остались две девицы.

– Ну?.. А вы что? Боитесь голосовать? Ну так со мной оставайтесь, – усмехнулся он как-то злорадно, так, что девушки растерянно между собой переглянулись. На их лицах легко читалось, что они одинаково опасаются как ловить попутку, так и оставаться до утра в маршрутке.

– Тут в километре есть бывший колхоз. «Заветы Ильича» называется, – сказал после паузы водила. – Там гостиница была. Я как-то в прошлом году там останавливался. Если километр вам не путь, то по трассе до поворота и потом прямо. Не заблудитесь.

– Спасибо, друг! – сказал Андрей. Бросил вопросительный взгляд на девушек, но одна из них качнула головой, и он расценил этот жест как отрицательный. Потому позвал сына и вышел с ним в ночь.

Они прошли мимо молодого человека в костюме. Поставив между ног саквояж, тот что-то набирал на мобильном телефоне.

– Здесь неподалеку есть гостиница. Не проще ли переночевать и с утра двинуться в путь? – сказал парню Андрей, но тот уже поднес телефон к уху и обращенных к нему слов просто не услышал.

– Па-ап, – сказал вдруг Никитка. И Андрей наклонился к мальчику.

– Устал?

– Нет. Я домой хочу.

– Я тоже, – серьезно ответил мужчина, присаживаясь перед сыном на корточки и беря мальчика за плечи. – Давай будем мужчинами и не плакать. Автобус сломался. Поэтому мы идем спать в гостиницу. А утром поедем домой.

– На другом автобусе?

– На другом. Или на машине. А потом – на поезде.

– Бабушка нас будет ждать на вокзале.

– А мы ей позвоним и скажем, что приедем не утром, а позже. Вот прямо сейчас и позвоним, – с этими словами Андрей вытащил из кармана джинсов телефон и набрал знакомый номер.

– Марта Васильевна? Да, это я. Простите, разбудил вас… Нет, ничего страшного не случилось. Сломалась маршрутка, а поймать попутку до вокзала сейчас нереально. В общем, на ночной поезд мы уже не успеваем. Уедем утренним. Тут неподалеку есть гостиница, говорят. Мы сейчас туда и идем. Никитка? Никита – чемпион. Погодите, сейчас я дам ему трубку.

Андрей наклонился и прислонил к уху сына мобильный телефон. И Никита обрадованно принялся рассказывать в трубку о сломавшемся автобусе, выплескивая свои детские впечатления так бурно, будто случилось в его жизни важное и радостное событие. Андрей невольно улыбнулся, прислушиваясь к родному голоску. Для Никиты в этом возрасте открытий любое мало-мальское происшествие – великое приключение.

– Ну, все, прощайся с бабушкой и идем.

Никита послушно распрощался, и Андрей, поудобней перевесив рюкзак, скомандовал:

– Вперед, чемпион!

Когда они прошли метров двадцать в кромешной тьме, которую рассекал лишь свет от его телефона, включенного на манер фонарика, сзади послышались шаги, и женский голос окликнул его:

– Молодой человек, подождите!

Он невольно усмехнулся, услышав льстивое обращение. К молодым людям отнести его можно было с натяжкой: недавно исполнилось тридцать пять, а седина на висках лишь добавляла возраста. Но Андрей оглянулся и остановился, поджидая спешивших к нему двух пассажирок из микроавтобуса. Видимо, они тоже выбрали гостиницу, и он не ошибся в предположениях.

– Можно, мы с вами? – застенчиво спросила спутница блондинки – яркая рыжая девушка. – На безлюдной дороге как-то неуютно коротать время.

– Да не вопрос! Идемте вместе, – согласился он, подумав, что нужно было с самого начала проявить рыцарские чувства и пригласить девушек следовать с ним. Он бы так и сделал, если бы не обрезался тогда о холодный взгляд неожиданно темных для ее слишком светлых волос глаз второй девушки. Сейчас в темноте он не мог разглядеть выражения ее лица, но его воображение живо нарисовало ему поджатые губы и недовольство во взгляде.

В тишине, нарушаемой лишь шорохом их шагов, они прошли еще метров двадцать, пока одна из девушек, рыжая, не нарушила молчания:

– А вы в городе живете?

– Нет, – после недолгой заминки ответил он. – Мы собирались на поезд.

– Ой, как и мы! – обрадовалась девица. – На московский.

Он промолчал, решив не уточнять, что тоже с сыном возвращается в столицу. Вместо этого указал включенным мобильником на первый встретившийся поворот:

– Кажется, нам сюда.

Они прошли еще какую-то часть пути в неловком молчании, пока не дошли до развилки. «Прям как в сказке», – подумал про себя Андрей. – Только камня с надписью не хватает. Направо пойдешь – коня потеряешь, налево…» Терять Андрей ничего не собирался, но, не раздумывая, подчиняясь какому-то внутреннему чувству, уверенно направился прямо.

– Нам точно сюда? – окликнула его «фифа», которая за всю дорогу не сказала ему ни слова, только иногда о чем-то перешептывалась со своей подругой.

– Если не сюда, то вернемся и пойдем по другой дороге.

– Ваш мальчик не устал? – проявила она заботу. Андрей подхватил сына на руки и крепко прижал к себе.

– Он у меня чемпион.

Похоже, этот ответ девицу удовлетворил, потому что она вновь замолчала.

Не прошли они и сотни метров, как увидели очертания первой постройки – низкой квадратной «коробки», бывшей то ли сторожкой, то ли трансформаторной будкой, то ли еще чем-то подобным, служебного назначения. А дальше – остов трактора, в темноте похожий на скелет исполинского животного. Асфальт закончился, и дорога превратилась в неровную земляную колею, которая от дождей наверняка оборачивалась непролазным болотом. Эх, русские дороги! Девицы, спотыкаясь, ковыляли за ним сзади, о чем-то тихо переговариваясь. Он понял, что им страшно. Тревога заворочалась и в его душе морским гадом, расправила щупальца, впрыснула в кровь толику яда. Молчаливый темный поселок казался вымершим, как в американских фильмах ужасов. Вышедшая из-за тучи луна гротескно искажала действительные очертания. И вот это уже не деревья во дворах за покосившимися заборами их встречают, а монстры протягивают к ним корявые руки-ветви. Мужчина ощутил, как крепко, изо всех силенок, обнял его сын, как заколотилось испуганно его маленькое сердце, не попадающее в унисон с его. Андрей успокаивающе погладил Никитку по спине и прошептал на ухо какие-то ободряющие слова. Если ему, взрослому мужику, стало не по себе, то что уж говорить о маленьком мальчике? Он мельком оглянулся на идущих за ним девушек: как они там? Держатся за руки, то ли боясь споткнуться на неровной дороге, то ли просто из желания подбодрить друг друга. Неужели все поселки в сумерках выглядят так устрашающе? Андрею казалось, что это солнечный свет показывает всю их неприглядность – обветшавшие заборы, покосившиеся почерневшие дома, а сумерки, наоборот, скрывают нищету и убогость. Ан нет. Мужчина невольно замедлил шаг: время хоть было и позднее, но он не ожидал, что в деревне будет царить такая тишина. Так ли было в поселке его матери, у которой они гостили с Никитой? Не помнит. Или, точнее сказать, не знает: сын, утомленный дневными развлечениями – прогулками по лесу, беготней во дворе, напитанный новыми впечатлениями, опьяненный чистым деревенским воздухом, засыпал в половине девятого. А Андрей после того, как сын успокаивался, не выходил гулять: либо читал в «большой» комнате, либо помогал матери.

– Как-то тут безлюдно, – высказала вслух то, о чем думал он, рыжая.

– Так мы и не на праздник явились, – несколько резко ответил Андрей. – Найдем гостиницу, переночуем, и все.

Дорога обогнула первое высокое здание, встретившееся им на пути – четырехэтажный квартирный блок, и поселок вдруг предстал перед ними совсем в ином виде, будто некто резко сдернул с него темное покрывало. Дорога дальше превратилась в асфальтированную освещенную аллею.

– Похоже на Дворец культуры или здание местной администрации, – кивнула рыжая на видневшееся в конце аллеи здание. – Уф… Выглядит уже не так устрашающе. Я уж было подумала, что мы не туда свернули.

Андрей не ответил, спустил с рук сына и взял его ладонь в свою.

– Дальше ножками, чемпион! Мы уже близко! – приободрил он Никитку. По логике, в небольшом поселке гостиница должна находиться неподалеку от здания администрации, то есть в центре. И он не ошибся. Аллея привела их к небольшой площади, в центре которой с высокого постамента великий вождь всех времен и народов указывал знакомым жестом путь в светлое будущее. За памятником находилось двухэтажное здание из белого камня, и правда оказавшееся зданием администрации. А справа от него, там, куда указывал вождь, находилось другое, тоже двухэтажное, здание с крупной надписью «Гостиница «Советская». Освещенные на нижнем этаже окна вызвали у путешественников коллективный вздох облегчения.

– Не заблудились! – обрадованно провозгласил Андрей.

– И, кажется, не закрыто, – поддержала его рыжая.

Они поднялись по трехступенчатой каменной лестнице на крыльцо, и Андрей толкнул выкрашенную в белый цвет деревянную дверь. На него пахнуло знакомым и забытым запахом. Это был особый аромат советского детства. Так пахло в фойе Дома культуры, и запах этот не исчез, даже когда все поменялось и по субботам вместо «Ералаша» стали крутить первые западные триллеры, а по вечерам устраивать дискотеки. Холодный запах мрамора, ковровых дорожек, деревянных дверей, пыльных тяжелых бархатных портьер. Вдохнув этот подзабытый запах, Андрей подумал, что название гостиницы очень символично, и с его языка едва не сорвалось восклицание, обращенное к девушкам: «А помните?..» Он осекся, решив, что начало их школьной поры как раз пришлось на финал советской эпохи. Их вряд ли принимали в пионеры, они уже не носили на школьных фартуках октябрятские звездочки, да и сама форма к тому времени, когда девушки пошли в первый класс, наверняка уже была отменена. Ему внезапно стало как-то одиноко. Одиночество ведь – это еще когда не с кем разделить воспоминания.

За стойкой напротив входа сидела женщина, при виде которой захотелось вытянуться в струнку, потому что она очень напомнила Андрею Фурию – школьную директрису, которая нагоняла страх не только на учеников, но и на педколлектив. На ней даже было платье того же фасона, туго, будто наволочка подушку, обтягивающее тело. Голову администраторши венчала «хала» из крашеных хной волос, а жирные стрелки на верхних веках не столько подчеркивали глаза, сколько делали взгляд более жестким. Андрей даже заробел, когда эта женщина вперилась в него глазами. Он приблизился к стойке и нарочито веселым голосом, которым надеялся немного смягчить даму, сказал:

– Доброй ночи! У вас есть свободные номера для нескольких пассажиров сломавшегося автобуса? Вот такая оказия приключилась: ехали мы и не…

– Сколько? – сухо перебила его администратор.

– Что «сколько»? – не поняла мужчина.

– Номеров сколько?

– Два, – ответила за него рыжая.

– Три! – раздался за их спинами голос. Путешественники дружно оглянулись и увидели вошедшего в холл запыхавшегося молодого мужчину в костюме с саквояжем и компьютерной сумкой. Мельком кивнув им, как старым знакомым, вновь прибывший приблизился к стойке и вытер со лба пот.

– Невозможно в этой глуши поймать машину! – пожаловался он, глядя на круглые часы за спиной администратора. Дама раскрыла толстую, напоминающую гроссбух, тетрадь.

– Фамилии? – прокурорским тоном промолвила тетка.

– Моя – Васильев. Андрей Васильев.

– Анастасия Ермакова и Полина Вересова, – сказала блондинка таким серьезным тоном, будто отвечала прокурору. Следом за нею представился и бизнесмен:

– Геннадий Стояков.

– Паспорта!

Андрей достал свой, его примеру последовали остальные. Администратор собрала их документы и принялась от руки вносить записи в «гроссбух». Андрей смотрел на гладкий высокий лоб с хмурой «галочкой» между бровей, на отсвечивающие красным волосы и не мог избавиться от ощущения, что эта женщина – его не забытый даже спустя столько лет школьный кошмар, школьная директриса. Так и хотелось спросить, не работала ли она когда-то в средней школе номер… Останавливала лишь здравая мысль, что возраст настоящей директрисы сейчас уже должен приближаться к восьмидесяти.

– Вера, проводи постояльцев, – очнулся он от строгого голоса администратора и только сейчас заметил, что за стойкой появилась худенькая девушка, одетая в синее платье с белым воротничком-стоечкой, с мышиного цвета волосами, убранными в гладкую прическу. То ли от недосыпа, то ли от усталости выглядела девица изможденной: щеки ее казались ввалившимися, нос и подбородок – излишне острыми, а под глазами пролегли такие сочные тени, что Андрей в первый момент принял их за гематомы.

Девушка послушно выплыла – а другого слова и не подберешь, такая заторможенная вялость была в ее движениях – из-за стойки. Администратор вручила постояльцам их паспорта, и все отправились за сотрудницей: Андрей с сыном впереди, за ними – девушки, Геннадий Стояков замыкал эту процессию. Девушка открыла перед ними тяжелую дверь, за которой оказалась белая мраморная лестница с высокими ступенями и широкими перилами (и правда как в Доме культуры! Андрей, помнится, еще съезжал в детстве по таким перилам на животе), и, жестом пригласив, принялась подниматься. «Вот это сервис! Вместо того, чтобы просто объяснить, куда идти, сопровождают. Не заблудились бы, поди, всего два этажа», – подумал он, глядя на неаппетитно худые икры девушки, до середины скрытые подолом платья. Горничная тем временем уже вошла в коридор, освещенный неярким светом. Красная ковровая дорожка глушила шаги, и в такой тишине делалось как-то особо неуютно.

Служащая остановилась перед первой дверью, достала из фартука обыкновенный, а не электронный, ключ, повернула его в замке и, не произнося ни слова, вопросительно оглянулась на постояльцев. Неловкое молчание затянулось: горничная выжидающе глядела на них, и лицо ее не отражало никаких эмоций, застыло, будто восковая маска, гости растерянно переглядывались.

– Ну, девушки, вперед! – бодро провозгласил Андрей, чтобы нарушить эту пугающую тишину. Может, служащая просто немая? Иначе как объяснить ее неразговорчивость?

Блондинка протянула руку за ключом, а затем без всяких эмоций, просто из вежливости, пожелала Андрею с сыном и Геннадию спокойной ночи. Рыжая же одарила всех улыбкой. Ключ от следующей комнаты получил уже Андрей. Попрощавшись с Геннадием Стояковым, он вошел в комнату и зажег свет. Номер оказался самым обычным: крошечная прихожая с зеркалом и квадратная комната с двуспальной кроватью, узким столиком у стены, единственным стулом и шкафом. Андрей откинул портьеру и приоткрыл форточку, потому что воздух в помещении показался ему спертым, так, словно здесь давно не проветривали. Но это была единственная мелочь, к которой даже не придерешься и которую легко исправить. Во всем остальном номер был удобен. Особенно обрадовали Андрея огромная ванная и отличный напор горячей воды. Все не так уж и плохо! Особенно в сравнении с возможной ночевкой на дороге в пропахшей бензином сломанной маршрутке.

– Ну что, чемпион! – весело объявил он сыну. – Давай в ванную и спать!

Никитка немного покапризничал, отказываясь идти купаться. Но Андрей довольно быстро уговорил его, пообещав выпустить в воду шампуня.

«Не проспать бы», – подумал он, укладывая после купания сына в кровать и закутывая его в покрывало. Выставил на мобильном будильник на семь утра и, попросив Никитку не бояться, торопливо принял горячий душ. Когда он вышел из ванной, сын уже спал. Андрей тихонько лег рядом и осторожно поцеловал мальчика в пахнущий шампунем затылок. Ну что ж, приключения на сегодня окончены. Завтра они благополучно попадут на станцию и уедут ближайшим поездом в столицу.