Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Иллюстратор Евгения Емельянова
© Злобный Мышалёт, 2018
© Евгения Емельянова, иллюстрации, 2018
ISBN 978-5-4493-0579-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Почти интервью с автором
Кто такой Злобный Мышалёт?
О нем вы не найдете статьи в Большой Энциклопедии, о его существовании не знают британские ученые, и даже в «Википедии» нет о нем ни одной строки.
Зато любой поисковик приведет в его норку, которая располагается на портале Стихи.ру.
Таким образом, можно с уверенностью утверждать, что Злобный Мышалёт вне Интернета и не существует. Ах, как обидно ему это было бы прочесть! Чтобы доказать его существование, нужно оставить о нем материальный след. Им и будет эта книжка стихов. Небольшая, смешная и одновременно грустная.
Злобный Мышалёт еще не определился с тем, в какой ипостаси ему лучше существовать: скромного отшельника или мудрого царя Мышалётушки Тридесятого царства. Он регулярно себя вопрошает об этом.
Вернемся к имени. Почему Мышалёт? Слово из двух корней: мышь и лёт. С одной стороны – мелкое серое создание, а с другой стороны – могучий лётчик и покоритель воздушной стихии.
Изучение причин полёта данного существа нам дает, что Мышалет летает о как от пинка, так и от вдохновения. Следовательно, быть одновременно и царем, и отшельником вполне можно. Можно даже быть рыцарем Серый Плащ, а также любым другим персонажем, лишь бы не терять мышиного облика.
Почему Злобный? Потому что когда Мышалёт начинает быть откровенным и искренним, в него обязательно швырнут чем-то увесистым. Мыши обычно дохнут, но он успеваю взлететь повыше и спасти свою хилую жизнь.
Какой стиль произведений данного автора?
Об этом сам Мышалёт говорит беззастенчиво: «Я служу искусству смеха, я – служитель богини Ржаки. И если я написал несколько серьёзных стихов, то это вышло совершенно случайно, прошу не принимать на свой счёт».
Отношение его к поэзии легковесное. Как-то Интернет подхватил его высказывание о том, что стихи бывают ботанические, географические, геометрические, про Святую Русь и про любофф. «Если вы написали такой – не плакайте. Если вы умеете писать другие, то возможно вы поэт», – говорит вам автор, пригладив усы.
Как узнать его в толпе? Легко. Он обаятелен и привлекателен, носит пушистую шубку У него есть усы, фост, тысяча мышиных зубов, которые красуются в улыбке. А еще он машет вам крылом, навевает позитив.
Почему сборник называется «Мышиные песни и пляски?» Да потому, что Мышалёт любит петь и плясать, причем это единственное, что он умеет делать неплохо. Все песни и пляски разделены по темам: «Песни о главном». В них Мышалёт рассказывает о мышецентричности мира и о своем скромном центральном месте в нем. Царские оды – это хвалебные патетические произведения о Царе Мышалётушке. «Любовные неудачи» поются на веселый лад, ибо нет ничего смешнее влюбленного поэта. «Тревожные отзвуки» поются напряженным и мощным хором мышей о том, что волнует и беспокоит мятущуюся мышиную душу. «Лирические заунывные» описывают поэтическую тоску на вечные темы: как хороша природа, как прекрасны люди вокруг, как справедливо всё устроено.
На самом деле – деление стихов в сборнике условно, один и тот же текст можно исполнять на разные мелодии. Смотришь – и тревожная песня становится разудалой пляской, а лирическая заунывная преобразуется в царскую оду.
Читать эту книгу надо в хорошем настроении, так что запасайтесь там, где хотите или черпайте тут: http://www.stihi.ru/avtor/solyanaya
Итак, он машет вам крылом.
Песни о главном
Мышиный мир, о как ты справедлив!
Мышиный мир, о, как ты справедлив!
Здесь каждому кормушка и ловушка,
И Болдино, и даже няня с кружкой,
Коль ты талантлив, бодр и не ленив.
Клади в карман, рюкзак и триолет,
Поймав момент, ладонью или фото.
Коль на дуэль позвать себя охота,
То вечером почисти пистолет,
Мышиный мир созвучий тишины,
Гармоний сыра с колбасой и чаем,
Как часто счастье мы не замечаем,
Когда болит пониже у спины.
А ведь пройдет, зови потом: «Ау»!
Как лист кленовый падает на душу,
А я-то был вабче примерным мужем,
И ни одну не обижал жену.
Возможно, мне зачтется, а пока
Я наслаждаюсь листопадом в чаще,
Не тороплюсь сыграть в дубовый ящик,
Вдыхая ветер с крыльев ангелка.
Автопортрет
Земля лежит в багровых тучах,
Пылая всполохом зарниц.
Шагает богатырь могучий,
Обозревая мглу границ.
В одной руке его половник,
В другой – поганая метла.
Да будет враг его покойник,
Сгорит блиндаж его дотла!
По лбу половником – с размаху,
Останки выметет как сор.
(Как бог когда-то черепахе
Исполнил быстрый приговор).
Ужо дрожите, англиканцы!
И трепещи, масонский мир!
Не станет он смотреть сквозь пальцы,
Печь примирительных просвир.
И что с того, что хвост влачится,
И хохолок на голове?
Зато летает он, как птица,
И высоко, как сразу две!
В ночи приходит он в землянку
(Зови ее, мой друг, норой),
И напевает «Марш славянки»,
Чтоб дух поднялся боевой,
Ведь завтра снова зов немолчный
Его заставит взять метлу.
***
Половник прочен, хвост наточен
На страх поганому мурлу.
Единство и борьба
В огромном человечьем толстом теле
Заключена мышиная душа.
И скреплены они на самом деле
Лишь грифелем одним карандаша.
Как только сочинительство бросаю,
То надеваю модное пальто,
И по проспекту весело шагаю,
Не замечая горестный симптом.
Когда зависну я на перекрестке,
Ища парковку, с руганью мирской…
То Мышалёта забываю просто,
Но он следит, с печалью и тоской
И ждет, когда возьму блокнот помятый,
Чтоб записать то рифму, то строку.
Почуяв, что ступаю на попятный,
Он приставляет карандаш к виску
И начинает бой с картиной мирной,
С моей работой, с бытом и людьми…
Он с точностью стреляет ювелирной
И говорит: «Я должен жить, пойми».
Полёт над гнездом
Там где морковь колосится,
Спеет осока-камыш,
Кружится серая птица
С гордым названием «мышь».
Злобные ветры с востока,
С запада веет гнильём.
Не извлекает урока
То, что зовется «моё».
Стройте флеши и редуты,
Ройте глубокий окоп,
Щеки красны и надуты,
Будь ты хоть жлоб, хоть укроп.
Кружится мышь над простором
В клетке не хочет сидеть.
Не ухайдакать измором,
Бог с вами, пряник да плеть.
Осенний рай
Осенний рай мышам – сарай,
Где на зиму припасы.
Когда в духовке каравай,
А под крюком колбасы.
Когда гирляндами висят
И луковки, и перцы,
Тогда от счастья ясный взгляд,
И сильно бьется сердце.
А вот листва… Да бог с ней, брат.
На хлеб ведь не намажешь…
И пусть грачи на юг летят —
Вабче не жалко даже.
Сюртук Бонапарта
«И на нем был залитый слезами
Императорский серый сюртук»
(с) Александр Башлачёв
Примерил сюртук у зерцала.
Не жмет ли в подмышках меня?
Теперь никогда как нахала
Меня не отвергнет родня.
Меняя палаццо и троны,
Я грыз балдахины в тюках…
Носил я чужие короны,
Носили меня на руках.
Я стал беспринципным и жестким,
И злющим как сотня чертей.
Как будто актер на подмостках
Играл я в кипенье страстей.
Хоть выгляжу скромно и гордо,
Блистают везде галуны.
Шагаю я поступью твердой,
Мне дали иные видны.
Ах, где ж ты, моя Жозефина…
Смотри: Бонапарт уж не тот,
Но все же приличный мужчина,
Сюртук мой в подмышках не жмёт.
Свобода
Отринув сущность человечью,
Надев пушистенький сюртук,
Парю как сокол в небе вечном,
Не крыса я, не бурундук.
Я не хомяк и не тушканчик,
Не сурикат, к чему скрывать.
Я серый пакостный обманщик,
И неопасный психопат.
Свободен от любых иллюзий,
Ведь крыльев за плечами нет,
И нет надежд пустого груза,
И сам себе я амулет.
Мне невозможное возможно,
Пинок лишь ускоренье даст.
Парю я гордо и роскошно,
Усаст, зубаст и волосаст.
Босиком
Все мыши ходят босиком,
У них не мёрзнут лапы.
Себя заправят коньяком,
Чтоб по дорожкам драпать.
И в дождь, и в снег, и в звездопад,
На улице и в поле
Кальвадос, виски и мускат
Согреют мышью долю.
Четыре лапы босиком,
И нету ревматизма.
Ходите, граждане, пешком
И больше оптимизма!
На кафедре стоял дубовый стол
На кафедре стоял дубовый стол,
Где я прогрыз немного старый пол…
И вечерами приходил понюхать,
Как пахнет мел, журнал и валидол.
А днем сидел тихонечко дрожа,
Когда склоняли вы по падежам
Упрямых существительных огрызки,
В которых не понять вам ни шиша.
Я все ответы на вопросы знал!
И, чувствуя страстей слепой накал,
Хотел не раз я выскочить с подсказкой,
Но славы грамотея не снискал.
Я восхищался старым сюртуком,
Начищенным коровьим башмаком,
Учительским портфелем и усами,
Но так и просидел в норе молчком.
Когда однажды вышел я на свет,
То надо мной навис большой штиблет,
А у стола стояла мышеловка,
В которой был засушенный омлет.
И я покинул старый мой приют,
Поскольку там не ценят и не ждут.
Уйду в леса, в чащобы и просторы,
Пока меня назад не позовут…
А если я обратно не вернусь,
Пускай вас всех заест тоска и грусть.
Раз вы меня совсем не оценили —
Склонения зубрите наизусть.
Белая шубка
Не обман это вовсе, не шутка:
Я купил себе белую шубку
Вместо старой, дырявой и лысой,
О родстве намекавшей мне с крысой.
В новой шубке я вышел из норки,
Но гулять в ней мне как-то неловко.
Стали бабы тихонько шептаться,
Я кажусь им совсем не красавцем.
Вид весьма у меня медицинский,
Непушистый и небогатырский.
Вдруг на мне проверяли лекарства?
Вдруг врежу своему государству?
Наши мыши такое не носят,
Не воротят от серого носик.
Эх, не выйдет добра от обновки!
Я надену в заплатках пуховку.
Красота же не главное, верно?
Лишь бы был гражданином примерным.
Главный орган
Когда я задаю вопрос
Про главный орган у мышьчин,
Мне отвечают: «Это хвост,
Другого даже не ищи».
Но посмотрю я на усы —
Они ведь тоже хороши…
В них торжество моей красы
И услаждение души.
Кувшиннопопия овал
И шерсти шелковистый блеск…
На свете нет таких зеркал,
Чтоб в них я отразился весь.
А что же хвост? Я промолчу.
Меня за скромность не брани.
Я им верчу, когда лечу,
Пусть не пушист, пусть нет длины…
Я без зубов могу прожить,
А без хвоста? Наверно, нет.
Хвост – главный орган у мыши,
Вот окончательный ответ.
Два бога
Бог с облаков тебе диктует вирши:
«Бу-бу-бу-бу»… А ты все пишешь, пишешь,
Ни запятой одной не поменяешь,
В «рифмовник» не глядишь – и так всё знаешь.
Потом несешь СВОЁ в «Поэты года»,
Хотя на то давно пропала мода.
И радостно слоган под фото лепишь:
«Я избранный». У всякого свой фетиш.
Мой бог хвостат, усат, слегка в полоску.
Прикинется своим в тоску и в доску,
Нальет рюмашку, даст сырку с колбаской,
Но я гляжу в зрачки ему с опаской.
Он мне постелет мягкую перинку,
За завтраком повяжет пелеринку,
Но если только рыпнусь я легонько —
Копье в хребет пошлет мой бог вдогонку.
