Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 4. Сердце
Земля тряслась и тряслась, не собираясь останавливаться. Литу бросало из стороны в сторону, много раз она падала, больно ушибаясь и чувствуя холодное прикосновение снега. Но она упорно поднималась и шла дальше. Нужно было дойти до прохода в свой мир. Дойти. Не упасть. Стараться идти ровно. Дойти.
В какой-то момент она это сделала. В какой-то момент тряска резко прекратилась, застывшие машины исчезли, и на их место пришли другие, стремительно летящие по дороге, а пустынные улицы наводнили люди.
Лита продолжала идти. Прохожие шагали мимо нее, не замечая и не обращая внимания. Лита была невидимкой. Почти в буквальном смысле: взглянув на руки, она увидела, что они прозрачные и бледные, словно у призрака, и почти теряются в воздухе. Она призрак. Тень. Тихое эхо, отголосок чего-то, что уже исчезло. Что раскололось.
Она – осколок. Часть чего-то. Ей нужно найти другие части, чтобы стать целой и настоящей, чтобы вернуться в этот мир.
И Лита искала. Она вглядывалась в лица прохожих, витрины магазинов, дома, несущиеся машины, кружащиеся в воздухе снежинки, серое, затянутое облаками небо. Кричала, зовя что-то, о чем не имела понятия. Бежала, сама не зная, куда. Перед ее глазами мелькали знакомые лица: родители, учителя, одноклассники, Вика. Все они смотрели сквозь нее, не замечая и не желая заметить.
Почему ее не видят?
Они проходили мимо нее, сквозь нее, а Лита продолжала оглядываться, ища нечто неясное, непонятное ей.
Где ее части?
Люди исчезли, и девушка увидела лежащего на дороге Ичику. Его лицо было обращено к ней, поэтому Лита могла разглядеть его широко распахнутые застывшие глаза. На лбу парня сидела бабочка, лениво складывающая и раскладывающая ярко-синие крылья.
Где она? Где они? Где… они?
Бабочка вспорхнула и неторопливо полетела к Лите. Девушка протянула к ней руку, и она села, щекотнув лапками кожу. Лита ощутила на себе взгляд – непонятный, странный, пустой.
– Где мои части? — спросила она.
Легко взмахнув крыльями, бабочка взлетела. Сделав круг вокруг Литы, она взмыла ввысь — в темно-синее небо, сверкающее множеством серебристых сфер.
Которые видели ее. Которые знали, что она существует.
***
Лита проснулась, ощущая одновременно страшное одиночество и какую-то возвышенную, неземную легкость.
– О, с добрым утром, – поприветствовала ее мама, заглянув в комнату. – Когда поешь, сходишь за хлебом, ладно? А то я занята, заказную статью надо быстрее доделать.
Лита отрешенно смотрела на нее. Слова доносились до нее будто с другой планеты и звучали словно на чужом языке. Это не укрылось от мамы: она недоуменно взглянула в лицо дочери и сказала:
– Ты какая-то странная сегодня.
– Сон, – сказала Лита, потихоньку включаясь в реальность, но все равно чувствуя себя довольно… чудно. – Сон странный был.
– А, – протянула мама без особого интереса. – Не заморачивайся на нем. Сны – это всего лишь глупые картинки в твоем мозгу. Не думай о картинках, лучше уделяй внимание более полезным вещам.
Она начала было закрывать дверь.
– Мам, – позвала ее Лита. Ей вдруг очень захотелось задать один вопрос.
Дверь замерла.
– Что такое?
– Если бы у тебя была вещь, с помощью которой ты бы могла посещать другие миры, что бы ты сделала?
– Лита, – вздохнула мама, – правда, думай о чем-то более серьезном. Тебе скоро восемнадцать исполнится, школу заканчиваешь, а все фантазируешь…
– Так что бы ты сделала? – прервала ее Лита. Фантазии, говоришь…
– Конечно, ничего бы, – пренебрежительно отозвалась мама. – Такой вещи ведь не существует. Зачем думать о том, что бы ты сделал с несуществующей вещью? Не забудь про хлеб, ладно?
С этими словами она закрыла дверь. Лита смотрела на нее, ощущая одновременно горечь и чувство… предсказуемости, что ли? Ну правда, какого ответа она еще могла ожидать от прагматичного до мозга костей человека, считающего фантазии ерундой?
***
Прошло два дня с того странного землетрясения в «коридоре» и исчезновения Ичики. Оба этих дня Лита перемещалась в мир «Игр» и снова обыскивала каждый уголок в упомянутом «коридоре», надеясь найти нового знакомого-игрока или хотя бы неуловимый проход в Золсер. Но безрезультатно. Портала по-прежнему словно не существовало, Ичика же пропал без следа. Его ноутбук, скинутый из-за тряски со скамейки на землю, так и лежал там. Умом Лита понимала, что Ичика, как игрок, не мог умереть, но все равно ее преследовала навязчивая мысль: вдруг не так? Вдруг в Золсере что-то пошло неправильно? Ведь раз произошло странное землетрясение в «коридоре», которое никогда не упоминалось в книге, могло произойти и то, о чем там так же не говорилось.
Лите очень хотелось найти Ичику. Перед ее глазами то и дело маячило его застывшее мертвое лицо, и больше всего она желала избавиться от этого видения.
Собиралась Лита отправиться в «коридор» и сегодня – благо, воскресенье, вчера было сделано все домашнее задание, и можно было пробыть в другом мире хоть целый день. Но сначала надо сходить за хлебом.
Снег сверкал на солнце и тихо похрустывал под ногами. Лита шла, вслушиваясь в этот звук, и вспоминала, как в детстве она на таком же хрустящем снеге, топча его, пыталась сыграть какую-то мелодию, и, на взгляд Литы-ребенка, у нее очень даже получалось. Деревья вдоль дороги пушились серебристыми, покрытыми инеем ветками, и бросали на землю синеватые тени. Дома возвышались над головой, проглядывая сквозь белый пейзаж серыми, желтыми, красно-коричневыми стенами. Красиво, вдруг подумалось Лите. И в голове всплыло другое воспоминание из детства: она оглядывает такую же заснеженную улицу, увлеченно вертя головой по сторонам, а потом серьезным тоном говорит: «Все, зима пришла и взяла нас в плен. Ты только не бойся, мам, весна придет и нас спасет».
Вроде бы это было одно из последних таких высказываний маме. Лита вздохнула и мотнула головой. Всякая детская чушь лезет в голову…
«Глупости всякие говоришь, Лита. Четвероклассница уже, а продолжаешь фантазировать. Не вырастешь же никогда, если о реальном мире не вспомнишь. Надеюсь, в школе об уроках думаешь, а не воображаешь что-то? Учись давай, у тебя вон с математикой проблемы».
Ох, мама… Не терпящая фантазий, живущая нормальной, с ее точки зрения, жизнью (хорошее образование, высокооплачиваемая работа, муж, правильная дочь), смотрящая на мир трезвым (в ее понимании – без мыслей о чудесах) взглядом мама…
Вот и магазин, где они всегда закупаются хлебом – здесь он почему-то вкуснее, чем в остальных. Лита зашла внутрь – ее замерзшее тело облекло тепло. А теперь быстрее к отделу с хлебом, на кассу и домой. А потом сразу в «Игры». Не хотелось бы задерживаться дома…
Лита уже вышла из магазина, покачивая пакетом в руках, и повернула к дому, как вдруг ощутила довольно сильный толчок в бок. Споткнувшись и едва не упав, девушка сердито повернулась, сдерживая раздраженное: «Смотрите, куда идете!». Рядом с ней стояла Вика, слегка растерянно смотрящая куда-то сквозь нее.
– Лита? – удивленно произнесла одноклассница. Ее глаза сфокусировались на девушке. – Это ты? Прости, я тебя не заметила, – виновато призналась она.
– Все нормально, – буркнула Лита. Опять… Опять на нее налетели, как на невидимку. И снова посмотрели так, будто не поняли, что произошло. Такое периодически случалось и было уже довольно привычным, но все-таки немного раздражало.
Немного это походило на сегодняшний сон, где люди проходили сквозь нее, не замечая…
– Это хорошо… – задумчиво протянула Вика. – Ну… пока тогда.
Она обогнула одноклассницу и медленно пошла вперед, засунув руки в карманы и как-то сжавшись, наверное, от холода. Лита, недовольно посмотрев ей в спину, так же медленно пошла за ней – не из-за того, что ей было что-то нужно от Вики, просто ее дом находился в той же стороне. Она понадеялась, что Острова не оглянется: не хотелось, чтобы у Вики возникла мысль о том, что Лита ее преследует или что-то вроде.
Они прошли так несколько метров – раздражающе медленно, нерешительно. Лита сердито сверлила взглядом спину Вики, мысленно подгоняя ее и досадуя, что та вообще тут появилась. Одноклассница никак не подгонялась, даже наоборот: она вдруг остановилась, начав покачиваться с пятки на носок. Ну ладно. Лита ускорила шаг, намереваясь обогнуть ее, и вдруг, словно ощутив это, Вика обернулась, с какой-то странной решимостью взглянув ей в лицо.
– Можно спросить у тебя кое-что? – выпалила она.
Внезапно.
– Ну… можно, – осторожно ответила Лита, останавливаясь. Внезапное желание одноклассницы начать диалог ее насторожило. Возникло ощущение, что ни к чему хорошему это не приведет.
Почему-то Вика отвела взгляд и нервно куснула губу. Затем вздохнула, словно собираясь с силами, и торопливо спросила:
– Как ты относишься к учителям в нашей школе? Мне просто для опроса нужно. Мне… – она запнулась, – мне нужно узнать, сколько людей согласны, что некоторые наши учителя некомпетентны.
Черт. Надо было уходить быстрее. Или задержаться в магазине. Участвовать в опросе Лите определенно не хотелось, хоть, честно говоря, она и была о некоторых учителях не лучшего мнения. Но что, если ее слова когда-нибудь всплывут? Тогда жизнь в школе сильно усложнится.
Поэтому Лита осторожно ответила:
– Нормально, – и сделала шаг в сторону, намереваясь уйти. Но Вика неожиданно загородила ей дорогу.
– Ко всем учителям нормально? – недоверчиво спросила она. – И к Светлане Федоровне, которая каждый урок повторяет нам, что мы идиоты? И к Анастасии Андреевне, которая вечно жалуется на своего мужа? И к Зинаиде Михайловне, которая читает нам лекции о предназначении Женщин с большой буквы? Опять же на уроках! В гимназии, блин, одной из лучших в городе причем! О чем нам тоже постоянно напоминают! Тебя все это устраивает?
И какое ей вообще дело…
– Слушай, я не хочу в этом участвовать, – сердито сказала Лита. Да, поведение упомянутых трех учительниц ее тоже раздражало, но признаваться не хотелось. – Вряд ли твой опрос что-то изменит, а если и изменит, то к худшему. Учителя вполне могут разозлиться на нас и начать придираться. А мне не хочется тратить лишние нервы, да еще и в выпускном классе.
Лита поспешно замолчала, удивившись и слегка разозлившись на саму себя. Она не хотела быть настолько откровенной. По сути, призналась, что все-таки недовольна учителями…
– И что, лучше молчать и позволять им нести всякую чушь на уроках вместо того, чтобы нас учить? – Брови Вики сдвинулись, ее голос сердито повысился. – И вообще, тебе ли бояться придирок! Ты же отличница, тебе нельзя просто так занизить отметку! Ты ведь можешь доказать, что знаешь на более высокую. Да и школе самой должно быть выгодно, чтобы в ней училось побольше отличников.
Да чего она прицепилась? Да, может, Вика и права, но…
– Я же сказала, что просто не хочу проблем, – раздраженно проговорила Лита. – Делать мне больше нечего, только доказывать что-то учителям.
– Да просто… – Нахмурившись, Вика куснула губу и переступила с ноги на ногу. – Я просто не понимаю, как можно молчать о том, что тебя не устраивает. Оно же не нравится. Почему хотя бы не попытаться?
– Я уже попыталась, – раздраженно ответила Лита. Вот привязалась… надо было все-таки сразу уходить. – Как-то эффекта не дало.
– Пыталась? – Вика удивленно вскинула брови. – Когда?
– В девятом классе подкинула биологичке лист, где написала все, что о ней думаю, – неохотно призналась Лита, вспоминая тот далекий эпизод. Тогда Зинаида Михайловна вывела ее из себя своими нотациями про истинное предназначение Женщин с большой буквы, и девушка в тот же вечер распечатала листок, где в красках расписала все, что думает об этих лекциях, отнимаемом времени и немножко о самой педагогине. На следующий день перед уроком биологии Лита, пока в классе никого не было, положила бумажку на учительский стол и вышла, чтобы ее никто не заподозрил.
Реакция учительницы была бурной. Половину урока она сначала пыталась выяснить, кто написал «эту мерзость», грозясь отвести к директрисе, а затем, захлебываясь от возмущения, расписывала предполагаемые пороки таинственного ученика. Класс рассеянно внимал, машинально кивая в ответ на какие-то слова и давно уже отключившись от смысла монолога, Лита же…
Помолчав несколько секунд, Вика вдруг издала короткий смешок – необидный, словно реагируя на какие-то свои мысли.
– Так все-таки это ты была, – улыбаясь, произнесла она. – Так и знала.
– Знала? – Лита ощутила изумление, немного страх и капельку стыда. – Откуда?
– Видела, как ты тогда выходила из кабинета, – пояснила Вика. – После тебя там никого не было, вот я и подумал, что это твоих рук дело. Круто было, – хмыкнула она, похоже, вспоминая. – Мне понравилось.
– Угу, – буркнула Лита мрачно, но все же ощутив короткую симпатию к Вике. – И ты решила проверить, не изменилась ли я?
– А? – переспросила Вика удивленно, видимо, сначала не поняв, о чем она. – А… Да нет, просто… увидела тебя и решила спросить.
– Я боюсь испортить мнение о себе.
Лита тут же пожалела, что сказала эти тихие слова. Короткий порыв откровенности улетучился так же быстро, как и возник. По телу прокатилась жаркая волна стыда. Лита ощутила, как краснеет, и от всей души понадеялась, что на морозе, и так щиплющим лицо, это не будет заметно. Вот кто, кто тянул ее за язык…
– Что? – так же тихо, с недоуменным лицом переспросила Вика.
Лита нахохлилась, делая вид, что устраивает руки в карманах поудобнее и ежится от холода.
– Ничего, – буркнула она.
– Почему ты боишься испортить мнение о себе? – так же удивленно, но одновременно и как-то мягко, спросила Вика.
– Да так… – Лита быстрым шагом пошла вперед, огибая ее. – Я, пожалуй, пойду домой. А то холодно.
«Не останавливай меня. Не расспрашивай. Вообще растворись в воздухе».
– Ладно… – к облегчению Литы, негромко произнесла Вика. – Пока.
Последнее слово она произнесла уже Лите в спину.
Девушка торопливо шла по улице, пиная коленом пакет с хлебом. В ее голове снова проносился тот эпизод.
Она не испытала тогда радости – разве что на короткое мгновение, пока смотрела на выражение лица учительницы, читающей ее послание. В момент, когда было произнесено первое «кто это сделал?», она вдруг испугалась. Испугалась, что ее найдут, отругают, отведут к директрисе, которая, укоризненно качая головой, скажет, что не ожидала такого от милой и тихой девочки-отличницы. После чего Зинаида Михайловна напишет замечание в дневник, и дома мама будет долго рассказывать о том, что, конечно, понимает, почему Лита так поступила, но все же не надо портить отношения с учителями и устраивать проблемы. И папа поддержит, сказав, что не нужно тыкать палочкой в некую производимую организмом человека субстанцию, чтобы она не начала специфически пахнуть. А Зинаида Михайловна потом расскажет об этом остальным учителям, и они тоже будут смотреть на Литу взглядами, в которых будет читаться «не ожидали мы подобного от такой старательной и вежливой девочки, как ты». И, думая об этом, Лита весь монолог учительницы изо всех сил старалась выглядеть спокойной, пряча свой страх. Страх испортить мнение о себе.
Однако, вспоминая об этом, Лита вдруг поймала себя на том, что улыбается.
Все-таки выражение лица Зинаиды Михайловны было тогда незабываемым. Она, Лита, конечно, не добилась того, чего хотела: нотаций не стало меньше. Но все же это стоило сделать ради этого лица и той краткой радости от того, что ее раздражение наконец-то дошло до адресата.
***
А тем временем где-то далеко шел разговор, неслышимый никому.
Ты действительно этого хочешь?
– Да.
Короткая пауза.
Честно говоря, мне не хочется этого делать. Я могу защитить ее, уберечь от смерти, но… я боюсь. Ты свидетель того, что произошло сорок восемь часов назад.
– И все-таки, что тогда произошло?
Снова пауза.
Сбой в моей работе. Он устранен, не волнуйся. Но все же… я волнуюсь. Все-таки она человек. Люди… хрупки.
– И все же прошу тебя.
Это молчание было самым длинным в этом разговоре.
Хорошо. Только потому, что ты просишь. И потому, что она тоже этого хочет.
***
И вот Лита опять стояла в «коридоре» – знакомом до боли, почти уже родном. Она теперь могла поклясться, что знает здесь каждый уголок, каждый сугроб, каждую застывшую в воздухе снежинку, пойманную в ловушку замершего времени. Даже диаметр этого круга промежуточного пространства между Землей и Золсером в своих шагах знала, настолько тщательно обследовала здесь все. И только три вещи все еще оставались неизвестными: где портал, что это было за странное землетрясение и лежит ли сейчас возле скамейки на детской площадке ноутбук.
Впрочем, очень скоро на одну неизвестную вещь стало меньше. Пройдя под аркой и оказавшись во дворе, Лита ощутила разочарование и какое-то тоскливое чувство. Ноутбук так сиротливо и лежал на том месте, где и предыдущие разы после таинственного землетрясения. Да почему же за ним не возвращаются? Что случилось? Неужели и правда… Лита мотнула головой. Ей не хотелось думать о таком варианте и снова вспоминать безжизненное тело Ичики.
«Коридор» словно померк, потеряв свое очарование чего-то неведомого и готового открыть еще одно неведомое, таинственное и чудесное. Теперь, заметив это, Лита вдруг поняла, что он начал сереть для нее еще до сегодняшнего дня. Кажется, это началось в тот день странного землетрясения, до того ярко блеснув появлением жителя Золсера. Вроде тогда Лита впервые засомневалась, что она попадет в мир игр, испугавшись, что с ним что-то случилось.
Значит, Ичики тут по-прежнему нет и его бессмысленно пытаться найти. Оставалось только искать портал… в очередной раз. Лита мрачно окинула взором площадку. Как же надоело это. И почему она цепляется за этот мир? Есть ведь множество других, что создало человечество, почему бы не выбрать другой? Тем более что она все равно вряд ли попадет в Золсер…
Потоптавшись на месте, Лита пошла в сторону подъезда – того самого, чья дверь хлопнула, когда девушка впервые увидела Ичику и погналась за ним. Эту дверь она уже тоже пыталась открыть, разумеется, безрезультатно. Остановившись перед ней, Лита задумчиво воззрилась на нее. Может, портал все же за ней, раз она открывалась в тот день как раз одновременно с исчезновением Ичики? Если честно, Лита боялась, что это так, и все время, пока искала портал, она старалась не думать об этом. Потому что тогда получалось, что ей никак не попасть в Золсер…
Дверь возвышалась перед Литой, своей гладкой коричневой поверхностью производя почему-то угнетающее впечатление. Сейчас она казалась неприступными воротами, за которыми находилось некое сокровище… если оно вообще там было. Ну почему она не открывается? Почему возникновение «коридора» не могло застать ее в распахнутом состоянии? Лита без особой надежды потыкала пальцем в кнопки домофона; разумеется, они не жались и ничего не могли открыть. И дерганье ручки тоже оказалось безрезультатным.
Бесполезно. Все бесполезно. Она потратила столько сил, и все напрасно.
– Откройся, – прошептала Лита, одной рукой продолжая дергать ручку двери, а другой – нажимать на кнопки. Ее охватило чувство, возникающее обычно у людей, которые осознают напрасность своих действий, однако по инерции продолжают их. – Откройся. Откройся. Да откройся же ты!!!
В порыве бессильной ярости Лита со всей силы ударила ладонью по кнопкам и неожиданно для себя разрыдалась. Ее переполняли злость, желание бросить это все к чертовой матери, чувство пустоты и напрасности потраченных сил. Зачем она все тут обшаривала? Зачем вообще заинтересовалась Золсером и встретила его жителя? Зачем все это было?!
– Все, хватит с меня! – зло крикнула Лита двери. Железная поверхность равнодушно отразила ее голос. – Достало! Ненавижу ваш Золсер с его дурацкими входами-выходами, кому вообще такая идея в голову взбрела! Все, надоело!
Лита еще раз ударила ладонью по кнопкам, и та отозвалась тупой болью.
И…
Тук-тук.
Лита вздрогнула. Ее тело вдруг сдавила какая-то мощная сила. Однако сдавила ласково, бережно, и сила была такой же трепетной и осторожной – словно Литу взял в ладони добрый великан. Зрение затуманилось. Лита потеряла ощущение собственного тела, она будто вновь оказалась в межмировом пространстве – вот только окружала ее не синева, а золото.
Тук-тук.
В ушах раздавался стук сердца – такой сильный, что Лита почти физически ощущала его. Словно добрый великан на этот раз прижал ее к своей груди, и она чувствовала, как та размеренно содрогается от этого звука.
Лита?
Этот голос, прозвучавший у девушки в голове, был похож на голос перемещателя – такой же неуловимый, беззвучный, почти смешивающийся с ее мыслями. Однако если голос ПВМ был сух и невыразителен, то этот напоминал ветер – теплый, весенний, ласково дующий в сознании Литы и шепчущий тихие слова.
Твои мысли говорят: «Да». Ичика просил меня пустить тебя в Золсер.
Ветер словно бы заполнил все сознание Литы, осторожно ощупывая и изучая его.
Я пускаю тебя. Ты попадешь в мир той игры, где сейчас находится Ичика. Не бойся умереть, я защищу тебя. Бойся лишь проиграть.
И все кончилось.
Лита пошатнулась, резко обретя чувство собственного тела. Сдавливающая ее сила исчезла, легкий ветерок неизвестного голоса – тоже. Она стояла, опираясь рукой на кнопки домофона, потрясенная, растерянная и непонимающая. Что это было? Неужели?..
Домофон тоненько запищал, вырывая Литу из своих мыслей.
Девушка тупо уставилась на дверь, не до конца осознавая, что происходит. Домофон. Запищал. В «коридоре», где нельзя ничего сдвинуть, в том числе и нажать на кнопки, набирая код, чтобы домофон запищал, оповещая об открытии двери.
Писк не прекращался, нудно продолжая свою песню и вызывая ассоциации с кардиограммой, отслеживающей остановившееся сердце.
Сердце…
Лита осторожно, боясь поверить, потянула за ручку двери.
Дверь неохотно, словно делая одолжение, открылась. Писк тут же смолк.
Сердце. Ее пустило Золотое Сердце, которое попросил Ичика. Пустило к порталу.
Неужели она все-таки?..
Медленно, по-прежнему не веря, Лита сделала шаг вперед и оказалась в проеме. Снова шаг – подошва сапога коснулась пола подъезда.
И его не оказалось. То есть пол был – Лита рассмотрела его разноцветные, красно-желтые, кое-где выщербленные плитки. Но лишь их видимость. Она провалилась сквозь них и, крича от страха, полетела в черноту, наполненную множеством золотистых искр.
