Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 3. Ичика
Первые дни учебы после каникул, наверное, были самыми тяжелыми после дней экзаменов, дней контрольных работ и понедельников. Особенно если на этих каникулах произошло нечто невероятное, выходящее за рамки привычного, и на фоне этого школьные будни стали еще бледнее и тоскливее.
Лита сидела за партой, подпирая голову руками и ощущая привычное меланхоличное равнодушие, всегда накатывающее на нее в школе. Учительница еще не подошла, одноклассники вовсю болтали друг с другом, девушке же хотелось домой и спать.
Прошло полторы недели с той ночи, когда перемещатель попал в руки Литы, и она первый раз побывала в мире «Игр одного сердца». За это время девушка телепортировалась туда еще несколько раз, стремясь отыскать в «коридоре» проход в измерение Золотого Сердца. А еще таки прочитала упомянутые «Игры» в поисках ответов на некоторые свои вопросы. К ее облегчению, под конец книги герой избавился от заносчивости и вообще стал более приятным, так что читать было не так мучительно, как она думала.
Что ж, ответы она получила. Например, Лита теперь знала, что мир Сердца называется Золсер – ученый решил не мудрить и просто соединил начала слов, составляющие имя главного компьютера. А еще – что из-за одного инцидента, главной сюжетной линии книги, Золотое Сердце больше не пускало к себе людей. По его собственному заявлению, они были слишком хрупки. Они слишком легко умирали.
Был ли смысл теперь искать портал в Золсер? Лита не знала. По логике, смысла не было, но чисто из упрямства ей хотелось довести дело до конца и, может, суметь как-то выйти на связь с Золотым Сердцем. Лита не знала, почему ее так тянуло именно в Золсер – ей просто хотелось увидеть его. Увидеть все в ее первом другом мире, как бы глупо и романтично это ни звучало.
А еще Лита догадывалась, кем мог являться тот загадочный парень, встреченный в «коридоре». Была по этому поводу в конце книги одна интересная сцена, проводящая очень явную параллель между собой и ситуацией полторы недели назад. Два тестера тоже встретили там людей, которых не должны были встречать. Людей ли?
Они могли менять «коридор». Двигать вещи, попавшие в него в момент возникновения, приминать снег, открывать подъездные двери. Отрицали главный закон «коридора», о котором узнала Лита в процессе чтения – в «коридоре» ничего нельзя было поменять. В них не шло время. Фактически, это были замороженные и неизменные куски пространства, навеки замершими в том состоянии, в каком возникли. Пройдут тысячелетия, город на Земле станет пылью, но улица в «коридоре» останется прежней, по-прежнему там будут толпиться машины, возвышаться дома и лежать сугробы. Поменять там что-то могло лишь Золотое Сердце. Оно и тот, кто являлся его частью.
Итак, даже главная загадка полуторанедельной давности получила свой ответ. Осталось лишь отыскать портал в Золсер. Все усложнялось тем, что, по описанию в книге, проход был невидим, и найти его можно было только обшаривая доступные поверхности в надежде, что в одну из них у тебя вдруг провалится рука или нога. Вот только за все зимние каникулы Лита исходила весь «коридор» вдоль и поперек и ощупала все, что можно, но безрезультатно.
«Может, и правда забыть о том мире? – подумала девушка, рассеянно слушая гул голосов одноклассников. Перед ней пролетел бумажный самолетик, пущенный кем-то из них, и она задумчиво проводила его взглядом. – Я ведь даже, скорее всего, не попаду в Золсер. Наверное, зря только время трачу. Зачем мне вообще все это? И какого черта они пускают этот самолетик, страдают детской фигней…»
Хотелось спать. Взгляд на миг расплылся, и вновь мелькнувший перед ним самолетик стал неясным белым пятном. Белым. Сознание Литы вдруг застопорилось. Белым…
Этот крик, снова он. Далекий, звенящий в ушах, полный ужаса крик…
– Господи, опять самолетики, вы дети, что ли? Выпускной класс, семнадцать или восемнадцать лет каждому, пора бы уже серьезнее себя вести.
Встрепенувшись, Лита повернула голову. В дверях стояла Светлана Федоровна, учительница географии. Ее внешность, наверное, наиболее соответствовала той, что рисовало сознание среднестатистического человека при упоминании представителей этой профессии. Полная женщина средних лет, в очках, с усталым лицом, неизменной короткой стрижкой и чуть менее неизменным балахонистым черным костюмом. В данный момент учительница, поджав губы, недовольно взирала на неохотно затихший класс. Лита, хоть и невольно разделившая ее позицию, мгновенно ощутила к ней неприязнь. То ли виной был пренебрежительный тон, то ли то, что девушка недолюбливала Светлану Федоровну в принципе. Ну да, одноклассники ведут себя как дети, но, с другой стороны, не вредят же этим никому.
– Я проверила ваши тесты, – подойдя к столу и тяжело положив руку на него, продолжила Светлана Федоровна. Тон ее голоса не вызывал сомнений в том, как она оценивала упомянутые тесты (зачем вообще в начале четверти их проводить?), и Лита невольно сжалась: если у нее не пятерка, не избежать разговора с родителями…
– Ну, что я могу сказать…
Украдкой оглянувшись по сторонам, Лита увидела на лицах одноклассников скучающе-отрешенное выражение читающуюся в глазах мысль «начинается…». Да, прощай, половина урока, начиналась обычная для Светланы Федоровны нотация…
– Ужасно написали. Просто ужасно. Такое чувство, что в прошлой четверти вы вообще не были на моих уроках. Одни двойки и тройки, четверок очень мало, пятерок и того меньше…
«Ох, надеюсь, у меня все-таки пятерка. А если нет? Что Светлана Федоровна тогда обо мне подумала, и родители тоже что тогда подумают…»
За четверки Литу не ругали, но мама смотрела с таким укором, что девушка сама испытывала стыд и желание провалиться сквозь землю. Отметок ниже, слава богу, у нее давно уже не было, иначе Лита, по собственным подозрениям, боялась бы даже подойти к дому.
– Я все никак понять не могу, – продолжала тем временем бубнить учительница, – вроде бы вы должны быть не самыми глупыми детьми, раз здесь учитесь, но на моих уроках у вас как будто мозги – фьють! – в окно улетучиваются. В одно ухо влетело, в другое вылетело, а потом вот такие работы мне сдаете. Вы точно в престижной гимназии обучаетесь, а не в коррекционной школе? Стыдно должно быть за такие результаты, сты-дно!
«И почему нельзя просто раздать эти чертовы тесты и не тратить время?» – с трудом подавив раздраженный вздох, подумала Лита. Зачем каждый раз после контрольных и тестов по географии Светлане Федоровне надо было разглагольствовать о результатах половину урока? Ее же все равно давно никто не слушает. Кто-то вон уже явно дремлет с открытыми глазами под этот монотонный шум, несколько ребят притянули к себе телефоны и полезли в Интернет или в игры, один парень начал что-то рисовать в тетради…
Только одного явно трогали слова Светланы Федоровны. Острова Вика – невысокая, спортивного телосложения, с короткими светлыми волосами девушка, сидящая на соседней с Литой парте, – буквально сверлила взглядом учительницу, теребя зубами нижнюю губу. Во всей ее фигуре читалось напряжение. Казалось, Вика сейчас вскочит, с грохотом опрокинув стул, и звонко выкрикнет что-то сердитое, горячее и обвиняющее.
«Не нарывайся ты. Побубнит и успокоится, а у тебя и проблемы могут возникнуть».
Лита притянула к себе телефон, прикрыв его распахнутым учебником, и полезла в Интернет. Повторять сегодняшнюю тему все равно бесполезно под монотонный монолог учительницы, да она и так ее, в принципе, знала.
Под лазанье по сайтам, дежурное общение с одним из приятелей в социальной сети и монолог учительницы, плавно ушедший в сторону классики про самый худший класс и «как же вы будете сдавать ЕГЭ?», прошло минут десять. Жалуясь приятелю на Светлану Федоровну и обмениваясь с ним новостями, Лита думала о Золсере. Хотелось бы ей оказаться в нем прямо сейчас, всяко бы полезнее провела время. Посмотреть, какие игры в нем есть… Если верить книге, их там существует чуть ли не бесконечное число, и, может, есть даже такие, каких люди даже не видели и не подозревают, что подобное можно создать. Вот бы отыскать наконец этот чертов портал и увидеть собственными глазами…
А может, проход в Золсер и не найдется. И, если честно, надоели ей эти поиски. Стоит ли вообще продолжать? Может, лучше переключиться на другие миры… или же спрятать перемещатель подальше и забыть о нем. Надо ведь не страдать фигней, надо думать о будущем, надо быть взрослой и серьезной…
– Хватит!
От внезапного выкрика и грохота стула Лита дернулась и машинально вскинула голову.
«Мда, все же не выдержала…»
Вика стояла, опираясь сжатыми в кулаки руками на парту, и гневно смотрела на замолчавшую и явно опешившую Светлану Федоровну.
– Хватит, – тише, но по-прежнему сердито повторила она. – У вас нет никакого права нас оскорблять.
Класс мигом стряхнул с себя дрему и теперь с интересом смотрел на Вику и учительницу. Явно намечалось противостояние, которое обещало быть интереснее монолога о тупизне учеников. Лита вздохнула. Маленькая, подвижная, с громким голосом, Вика постоянно конфликтовала с учителями, чьи слова и действия ей казались оскорбительными, жаловалась на них директору и вообще вела чуть ли не настоящую борьбу за справедливость. Отношение Литы к ней было противоречивым. С одной стороны, вроде и правильно делает, с другой – слишком уж… активной она была. А учитывая то, что Вика сидела близко к Лите, а голос у нее действительно был очень громким… В общем, девушка не особо любила всю эту войну за справедливость.
– Острова, сядьте на место, – взяв себя в руки, недовольно сказала Светлана Федоровна. – Вам, простите, слова не давали.
– Извините, конечно, – четко и буквально давя на согласные (Лита поморщилась: ей показалось, что они чуть ли не пихаются ей в уши), ответила Вика, – Но, знаете, мне не хочется слушать о том, какие мы плохие и идиоты.
– А вы думаете, мне приятно говорить об этом? Воздух просто так сотрясаю? – фыркнула Светлана Федоровна. Лита подавила желание прижать ладонь ко лбу и только отвернулась к стене, чтобы ее скептическое выражение лица не заметили. – Для вас же и стараюсь, расшевелить вас хочу, чтобы вы потом стали лучше заниматься.
«Чудесный способ», – съязвила про себя Лита. У Вики, похоже, были те же мысли:
– Рассказывая о том, что мы ничего не знаем? Знаете, не сказала бы, что лично меня это мотивирует лучше учиться.
– Острова, сядь на место, – явно начиная раздражаться, велела Светлана Федоровна. – В каждой бочке затычка, что ж такое. И почему это я должна перед тобой оправдываться? Вот ты готова к сегодняшнему занятию? Ну-ка, назови мне число крупнейших озер в США и их названия.
– А… – Вика заметно растерялась от неожиданной просьбы. – Мм…
Может, она и знала ответ, просто пыталась собраться с мыслями, но времени на это ей не дали.
– Все с тобой ясно, – тоном, не допускающим возражений, произнесла Светлана Федоровна. – Сядь.
Лицо Вики застыло. Несколько секунд она немигающим взглядом смотрела на учительницу, а потом рывком сдернула сумку со спинки стула, резким движением смела туда учебник с дневником и буквально вылетела из класса, хлопнув дверью. Одиннадцатый «Б» единодушно проводил ее взглядами, кто-то одобрительно свистнул.
– Петренко, не устраивайте тут трели, взрослый уже, в конце концов, – устало велела Светлана Федоровна. – Что и требовалось доказать. Не знают ничего и еще права качать пытаются. Распустились вы совсем, надо сказать… Вот, возьмете тесты после урока и посмотрите. А сейчас откройте учебники…
Дверь распахнулась снова.
– Пять, – послышался злой и дрожащий голос Вики (со своего места Лита не могла увидеть ее саму). – Пять озер. Верхнее, Мичиган, Онтарио, Эри и Гурон. До свидания.
На этот раз хлопка дверью не последовало, только в коридоре раздался звук быстрых и нервных шагов, который вскоре стих.
«Теперь Светлана Федоровна точно разозлится на нее, – подумала Лита. – Будет придираться и занижать отметки… И зачем только Вика спорит с учителями? Только усложняет себе жизнь. И все равно ведь ничего не изменит».
Но одновременно… Лита вдруг ощутила укол какого-то горького чувства. Да, Вика усложняет себе жизнь. Зато она говорит то, что думает.
«Ох, ну что за глупости ты болтаешь? Не живут в снегу никакие снежные человечки. Большая ведь уже девочка, пора становиться серьезнее и забывать о таких фантазиях».
«Ты должна хорошо учиться, понимаешь же? Без хороших оценок ни приличного вуза, ни приличной работы. Для хорошей жизни надо стараться, стараться и еще раз стараться».
«К сожалению, в основном людям плевать на мнение других. В том числе и на твое. Поэтому проще молчать и делать вид, что слушаешь. Так намного легче жить, поверь мне. И выгоднее».
Слова мамы прозвучали в голове так четко, словно она стояла рядом.
***
Когда Лита наконец-то закончила делать уроки, за окном уже было темно, а часы на телефоне показывали шесть вечера. Окинув напоследок тетрадь взглядом, девушка захлопнула ее и с облегчением отодвинула в сторону, чувствуя желание выкинуть учебник в окно. Домашнее задание по математике сегодня было не особо простым, и, стараясь сделать его безупречно, Лита дико вымоталась. Хоть бы она в итоге все сделала правильно…
Ну что ж, учеба на сегодня закончена, теперь наконец-то можно было приступать к более интересным делам. Папа ушел работать в ночь, мама была в гостях на чьем-то дне рождения и должна была вернуться поздно, так что никто не мог помешать очередному путешествию в мир «Игр одного сердца».
Наскоро одевшись, Лита, стараясь ступать на бока подошв сапог и не марать пол в комнате, встала на то самое место около двери, с которого она совершала свои перемещения все полторы недели. После чего привычно надавила большими пальцами на два голубых пятна в центре перемещателя.
Раз, два, три.
Комната исчезла, пространство заполнил темно-синий цвет и мерцающие серебристые сферы иных миров.
И вакуум. Довольно милосердный вакуум, учитывая то, что настоящий для человека немного опаснее. Разорванными легкими и лопнувшими барабанными перепонками, например.
На этот раз Лита не стала сразу произносить название вселенной, в которую хотела попасть. Она уже знала, что, как только начнет задыхаться, перемещатель тут же отправит ее в случайный подходящий мир, так что смерть ей не грозила. Поэтому Лита хотела побыть в межмировом пространстве, пока не кончится воздух, и полюбоваться на него. Она повторяла это почти каждый раз при перемещении, но всегда это место завораживало ее своей красотой и притягательностью.
Сферы сияли мягким светом, оттеняемые темной синевой – совсем близкие, которых можно было при желании коснуться рукой (Лита уже выяснила, что на ощупь они похожи на теплое гладкое стекло), и далекие, выглядящие как крупные сверкающие звезды на вечернем небе. Какие-то были ярче и выглядели почти материальными – наиболее прописанные, оригинальные миры. Какие-то, наоборот, светили тускло, на их поверхности виднелось множество трещин – нелогичные, непродуманные миры со множеством ляпов и недочетов. Вокруг многих кружился хоровод из сфер поменьше – миры фанфиков, произведений, созданных по мотивам другой оригинальной вселенной. Как и свои большие собратья, они могли и ярко сиять, и быть тусклыми, словно перегорающая лампочка.
Если приглядеться, можно было заметить, что от каждой сферы тянется тоненькая нить, уходящая куда-то вниз и теряющаяся среди света остальных миров. От перемещателя Лита знала, что эти нити тянутся к ее родной вселенной и питают свои миры ее энергией реальности – энергией, дающей этим мирам жизнь. Если же эти нити оборвать, то их сферы в ту же секунду исчезнут, а воспоминания о вселенных, находившихся внутри них, мгновенно будут стерты из памяти людей.
Интересно, обрывались ли они уже? И если да, то о скольких мирах позабыло человечество?..
Лита прижала ладонь ко рту, стараясь не выпустить воздух. Запас кислорода в организме кончался.
«Превышается норма пребывания в межмировом пространстве. Во избежание смерти…»
«Игры одного сердца», – поспешно послала Лита мысль перемещателю. В межмировом пространстве он чудесным образом обретал способность считывать их все, а не только случайно уловленные.
И сферы стремительно понеслись навстречу, расступаясь перед летящей вперед девушкой, пока из ниоткуда не появилась та самая, нужная, и ее поверхность не соприкоснулась с головой Литы.
Теперь уже не стекло. Теперь – вода, теплая, ласковая, обволакивающая и затуманивающая мысли.
И снова «коридор» – как Лита уже знала, один из многих тысяч тех, что образовались после событий «Игр» и оказались раскиданы по всему миру. Раньше они располагались в квартирах тестеров, и их было всего сто один – на сто тестеров и одного ученого. Лита шагнула вперед. Знакомое ощущение тонкой рвущейся пленки, впускающей ее в другую реальность – и вот уже девушка посреди дневной пустынной улицы, где даже сугроб нельзя было примять по причине застывшего времени.
Лита нерешительно топталась на месте, не зная, куда ей пойти. За две недели она исходила «коридор» вдоль и поперек и в поисках портала в Золсер ощупала все, до чего могла дотянуться. Ей даже было известно, где именно ее настигнет неумолимое желание остановиться и повернуть назад – граница «коридора», опоясывающая замершее навсегда пространство. Где этот чертов портал искать теперь? Что она еще не исследовала здесь?
Сердито вздохнув, Лита направилась к той самой арке, за которой полторы недели назад скрылся странный парень. Несмотря на то, что и там она тоже ощупала, попинала и похлопала все, что можно, ее не покидало ощущение, что портал должен быть там. Но все же оно не помешало Лите по пути к детской площадке уже в какой раз ощупать стены арки – то подпрыгивая, стараясь дотянуться как можно выше, то чуть ли не ползая на четвереньках. Кирпич, шершавый, холодный, наверняка грязный, просто по причине застывшего времени оную грязь не отдающий. На одной из стен полустершееся граффити и надпись «7А зе бест!». Как и следовало ожидать – после стольких попыток-то, – обычная среднестатистическая стена, твердая и без невидимых дыр. Как и асфальт под аркой, по которому Лита, поколебавшись, все же в очередной раз медленно и тщательно прошагала, стараясь не пропустить ни кусочка. И снова ничего. Подавив второй сердитый вздох, Лита вышла на детскую площадку.
И замерла от изумления.
На одной из лавочек сидел уже знакомый ей парень и сосредоточенно смотрел в ноутбук.
Первым делом, как ни странно, Лита испугалась того, что он мог видеть ее выкрутасы в арке. Она покраснела и ощутила желание провалиться сквозь землю или, на худой конец, убежать. Однако парень даже не взглянул в ее сторону и продолжил взирать на монитор. Поняв, что вряд ли при такой заинтересованности в происходящем на экране он замечал что-либо вокруг, Лита ощутила облегчение и нарастающее любопытство. Интересно, действительно ли этот парень – тот, кем она его считала? В принципе, Лита была почти уверена в том, что ее догадка верна, но все же…
Решившись, она подошла к скамейке и встала рядом с парнем, заглядывая ему через плечо. Как и в прошлый раз, тот не обратил на неожиданную гостью никакого внимания, продолжая сосредоточенно смотреть в экран. Пальцы одной руки бегали по знакомому, наверное, многим людям набору клавиш «ц», «ы», «ф» и «в», палец другой скользил по поверхности тачпада. На мониторе, подчиняясь командам парня, двигался непонятный полутемный зал. Ну, или, точнее, герой игры, чьими глазами на этот зал смотрел игрок. Зал был круглый и с таким высоким потолком, что тот терялся в полумраке. Его стены и пол покрывал непонятный материал черного цвета, переливающийся и даже на вид кажущийся очень скользким. В воздухе плавали голубые светящиеся точки, лениво двигающиеся по только им понятной траектории.
Что-то знакомое. Лита нахмурилась, вглядываясь в экран и пытаясь выудить нужные воспоминания. Точно, она как-то играла в это. Игра была про будущее, где главный герой попал на неизвестную планету и теперь должен был добраться до своего корабля, который неведомым образом оказался за тысячи километров от него. Через какое-то время пути герой выходил к черному зданию, такому огромному, что оно тянулось от горизонта до горизонта и казалось целым городом. Так как больше идти было некуда, игрок волей-неволей заходил в него, и еще через какое-то время плутаний и проникания несколько жутковатой атмосферой этого места он выходил в уже упомянутый зал.
Изображение на экране расплывалось при движении и шаталось – судя по всему, герою игры было… не очень хорошо. Лита стала напряженнее всматриваться в монитор, невольно заинтересовавшись, чем все это закончится. Пальцы парня продолжали осторожно нажимать на клавиши. Камера поворачивалась беспорядочно и неуверенно: он явно не знал, что делать дальше.
Зато знала Лита. И с каждым нерешительным поворотом камеры в ней все больше рос соблазн подсказать.
– Тут… эм… надо восьмерку из огоньков отыскать, – неуверенно пробормотала она, побаиваясь, что получит сейчас ответ: «Отстань, без твоих советов обойдусь».
Пальцы парня, замерев, легли на клавиши, однако сам он даже не повернулся в ее сторону и продолжил сосредоточенно смотреть в монитор. Камера, повинуясь прикосновениям к тачпаду, медленно повернулась по кругу. Изображение размазывалось: главному герою явно не становилось лучше.
– Какую восьмерку? – так же негромко спросил парень. Он по-прежнему смотрел только на экран, однако в его голосе было только недоумение и ни капли напряженности, которую сейчас испытывала Лита.
– Из тех огоньков, которые по залу летают, – осмелев, ответила девушка. – Некоторые периодически складываются в восьмерку и летают так в разных местах в зале. Если встать под ней, там опустится плита, которая откроет проход. И до него остается только добежать.
– Почему добежать? – Тон парня теперь звучал деловито, сам он уже целеустремленно вертел камерой, оглядывая зал.
– Потому что эти огоньки понемногу высасывают жизнь у героя, и если не поторопиться, то умрешь. И пол в зале, как только ты встанешь на плиту, начнет рушиться, – торопливо объяснила Лита, так же внимательно всматриваясь в экран. – Вот, вот она! – Девушка поспешно ткнула пальцем на светящуюся, движущуюся, казалось, восьмерку, состоящую из лениво плавающих в воздухе голубых огоньков.
– Да, я тоже увидел. – Парень нажал на Shift, и камера, пошатываясь, торопливо поплыла к ней. – Где должна открыться дверь?
– В дальнем углу зала. – Лита сжала руками спинку скамейки, ощущая знакомое чувство будоражащего волнения, всегда посещавшее ее, когда она знала, что сейчас в книге, фильме или игре возникнет какая-либо напряженная ситуация.
– Я так и знал. – Парень весело хмыкнул. – Спасибо. Бежать, говоришь…
И он встал под светящейся голубоватой восьмеркой.
Пол дрогнул, камера немного опустилась вниз – под главным героем двинулась плита. Парень тут же направил его взгляд в дальний угол зала, где как раз медленно открывалась нужная дверь. Пол задрожал сильнее, камеру качнуло.
– Беги, дружище, – посоветовал парень герою и снова надавил на Shift.
Словно дожидаясь этого момента, пол пошел трещинами и стал осыпаться.
– Трещин берегись! – крикнула Лита, чуть ли не приплясывая от нетерпения и желания пройти этот момент самой. – По ним можно определить, где пол начнет рушиться!
Парень лишь напряженно кивнул, и герой начал лихорадочно вихлять по залу, огибая стремительно множащиеся дыры и трещины. Изображение плыло и тряслось, на экране беспорядочно мельтешили голубые огоньки. Сейчас они уже не должны были выкачивать из героя энергию, но, похоже, он и без того уже ослабел настолько, что даже бежать нормально не мог. «Да плетись ты быстрее», – нервно думала Лита. Конечно, при его смерти этот момент можно было пройти заново, но в азарте она как-то об этом забыла. Судя по всему, парень полностью разделял ее чувства. Во всяком случае, он лихорадочно бил по клавишам и вглядывался в экран так же напряженно.
Провал, стремительно расширяющаяся трещина – прыжок. Камера опасно качнулась, Лита вскрикнула и от волнения сильнее сдавила спинку скамейки, а парень напрягся всем телом и шумно втянул носом воздух. Обошлось, герой удержал равновесие и поковылял дальше; совместный облегченный вздох. Снова трещины, снова провалы, стремительно заполняющие собой зал, в некоторых местах приходится прыгать, чтобы продолжить бег к цели. Заветная дверь уже близко…
– Давай, ну давай, ты сделаешь это, ну еще немножечко, – прошептала Лита, чуть ли не молясь о том, чтобы герой не умер прямо сейчас и чтобы неизвестный парень не совершил ошибку, направив его не туда. – Ну, ну… Есть!!!
Дверь распахнулась, герой ввалился в неизвестный ему коридор и явно с облегчением упал на четвереньки. Радостный вопль Литы разлетелся по детской площадке, и, спохватившись, девушка ощутила, как к ее лицу приливает кровь. Вот черт, заорать так при незнакомом парне… Тот же, резко расслабившись, откинулся на спинку скамейки и шумно выдохнул.
– Я сделал это. Или мы, – произнес он с таким счастьем в голосе, словно только что завершил миссию своей жизни. – Так здорово, мы сделали это, – повторил парень, оборачиваясь к Лите и порывисто кладя ей руку на плечо. Его глаза сияли, рот растянулся в счастливой улыбке.
Лита вздрогнула от неожиданности. Какого черта? Зачем он так сделал? Ее охватила странная смесь раздражения и смущения. Ведет себя так, словно они давно знакомы, а не встретились второй раз и пять минут посвятили игре… Лита нервно дернула плечом.
– Что такое? – с беспокойством спросил парень. Руку он, однако, убрал, и Лита расслабилась, ощутив, однако, непонятное смутное разочарование.
– Да так, ничего, – пробурчала она, опустив голову и рассматривая парня исподлобья. Черт, а ей казалось, что он будет более сдержанным…
– Ну, ладно. – Парень снова улыбнулся и, осторожно поставив ноутбук на скамейку, поднялся на ноги. – Надеюсь, что правда так. Я Ичика, – представился он, рассматривая Литу с озорным, каким-то детским интересом, абсолютно не стесняясь и не смущаясь. – Прости, что убежал в прошлый раз: разозлился из-за проигрыша и не хотел знакомиться. А ты? Никогда раньше тебя не видел.
– Лита, – пробормотала девушка, напротив, испытывая неловкость и смущение. Интерес нового знакомого, правда, не ощущался как интерес парня к девушке, это больше походило на интерес ребенка к чему-то новому, но все-таки такое пристальное внимание ее напрягало. Желая заглушить смущение и получить ответ на интересующий ее вопрос, она поспешно продолжила: – Скажи кое-что. Ты игрок?
Ей хотелось, чтобы парень ответил: «Да». Хотелось за две недели бесполезных поисков хотя бы на шаг приблизиться к Золсеру.
– Верно. – Парень кивнул, после чего взглянул на Литу пристальнее. – А ты же человек?
– Да. – Радость от того, что ее догадка оказалась верной, захлестнула Литу светлой волной. – Я человек.
Игроки. Раса, состоящая из сотни существ, которая стала жителями Золсера после того, как его покинули люди. Игроками этих созданий звали не просто так. Игра была для них смыслом жизни, даже больше, самой жизнью. Все, что они делали в Золсере – это бродили по его мирам и играли – безостановочно, полностью отдавая себя процессу.
Не считая, однако, их основной деятельности, в остальном игроки сильно походили на людей. И внешность, и разум у них были человеческими, ведь Золотое Сердце создало этих существ исключительно благодаря данным о людях. Даже говорили игроки на русском языке, а не каком-либо своем собственном – из-за того, что главный компьютер Золсера в книге окружали преимущественно русские, и слышал он в основном русскую речь.
Золотое Сердце непрерывно поддерживало образ каждого игрока – их тела, характеры, привычки, все, из чего состоял и человек. Эти образы были постоянными, неизменными, и поэтому жители Золсера не менялись ни физически, ни душевно, желая пищи только если того требовал сюжет игры и умирая только чтобы ожить в точке сохранения или зале возрождения – помещении с особыми капсулами, внутри которых изначально воскресали люди. Но из-за этого игроки не могли покинуть Золсер дальше «коридоров». Если кто-то из них шагал в портал, ведущий в мир людей, то связь с Сердцем обрывалась, а игрок мгновенно исчезал и снова появлялся лишь в зале возрождения.
Такие существа были предпочтительнее для Золотого Сердца. Они были бессмертны. Они не умирали.
А еще игроки были единственными, кто мог находиться в чужих копиях «коридора», не только в своей. И также двигать там предметы. В частности, открывать двери и брать случайно попавшие в круг замершего пространства ноутбуки.
– Так странно, – с удивленным любопытством сказал Ичика, с тем же детским и озорным интересом рассматривая Литу. – Выглядишь совсем как игрок.
– А ты – как человек, – буркнула Лита, ощущая себя все более и более неловко под его взглядом. – Что неудивительно, потому что Золотое Сердце создавало твою расу по образу людей.
– Да, я знаю, – слегка смутился Ичика. – Просто… ты ведь действительно не отличаешься от девушек-игроков. Разве что, – он вдруг хмыкнул, – у них обычно одежда другая, не как у тебя, мы такую получаем только в зимних или холодных играх.
– А тебе самому не холодно? – Лита выразительно взглянула на его одежду – те же легкие кофта, штаны, плащ зеленого цвета и ботинки с загнутыми носами.
– Наверное, должно быть, – пожал плечами Ичика. – Площадка ведь зимняя. Но нет, не холодно. Наверное, это не предусмотрено.
Некоторое время Лита пыталась сообразить, что он имеет в виду, пока не поняла. По сути, Ичика был программой – вполне живой, с вполне настоящим телом, органами, кровью, но программой, образом, созданным Золотым Сердцем. И в этой программе попросту не предусмотрели того, что ей, мерзнущей лишь в специально созданных для этого игровых мирах, должно быть холодно в «коридоре», или площадке, как он его называл. «Коридор» ведь место, связывающее Золсер и Землю, а не место, где должно быть холодно.
– Значит, мы все-таки отличаемся? – задумчиво спросил Ичика. – Тебе холодно там, где мне нет? Для тебя предусмотрено то, что не предусмотрено для меня?
– Наверное, – растерянно пробормотала Лита, не зная, как ответить. – Хотя в твоем мире мне, скорее всего, будет холодно там, где холодно тебе.
– Да, я знаю. – Ичика оперся на спинку скамьи руками и полусел на нее, поджав под себя ногу. В его взгляде, по-прежнему обращенном на Литу, продолжало светиться удивление и любопытство. – Люди были в Золсере до нас и играли так же, как мы, но однажды ушли, и Сердце создало игроков, потому что не хотело оставаться одному.
«Говорит так, словно у Сердца есть чувства», – подумала Лита скептически. Насколько она помнила, в «Играх» на протяжении всего сюжета не упоминалось о том, что компьютер Золсера может чувствовать. Говорилось лишь, что он обладает разумом. Хотя… кто знает, как развивались события в этой вселенной после того, как закончилась книга. Возможно, Сердце и могло обрести чувства: создало же оно зачем-то игроков.
– Расскажи о своем мире, – вдруг попросил Ичика почти умоляюще. – Пожалуйста. Мне всегда было интересно, что такое мир людей. Сильно ли он отличается от нашего? Лучше или хуже? А люди, так ли вы и мы похожи?
Просьба застала Литу врасплох, и она, потупившись, растерянно куснула губу. Нахмурилась. Ей не хотелось ничего рассказывать, она попросту этого не любила – особенно в живом разговоре, особенно незнакомому парню. Но…
Ичика продолжал умоляюще смотреть. Взглядом ребенка, никогда не выходившего из дома и оттого жаждущего услышать о внешнем мире.
Существо, запертое в каких-то рамках и желающее узнать, что там, за пределами этих рамок. Почти как…
– Ладно, – вздохнула Лита. – Я сяду только, ладно? А то у меня ноги устали стоять.
Ичика просиял, его лицо озарилось широкой улыбкой.
– Хорошо, – счастливо ответил он.
Сев, Лита сосредоточенно уставилась на свои ноги, ощущая на себе внимательный взгляд парня. Ичика тоже опустился на скамейку и теперь явно ждал, когда девушка заговорит. Черт, и что рассказывать? С чего начинать? Надо было первой попросить показать ей путь в Золсер…
– Ну… – неуверенно протянула Лита. – Могу сказать, что… может, то, что наш мир не разделен на маленькие части, как твой. Он одно целое. Бесконечный.
– Одно целое? Бесконечный? – изумленным шепотом повторил Ичика. Подняв голову, Лита увидела, что он смотрит на нее пораженным и слегка недоверчивым взглядом. – Но как его тогда поддерживает сердце?
– Моему миру это не нужно, – ответила Лита. Она стала чувствовать себя немного спокойнее: любопытство Ичики таинственным образом ободряло ее.
– Но… откуда он тогда берет энергию? – растерянно спросил парень.
– Он… – Лита на секунду задумалась, насколько то, что она сейчас собиралась сказать, прозвучит невероятно для него. – Он просто существует. Сам.
Глаза Ичики изумленно распахнулись, а потом парень вдруг закрыл их и замер. Лита озадаченно воззрилась на него, не понимая, что с ним вдруг произошло, но вскоре игрок медленно поднял веки. Его взгляд выражал какую-то непонятную смесь чувств.
– Сам, – прошептал Ичика. – Один бесконечный мир, существующий сам. Невероятно. Здорово. Как бы я хотел увидеть его. – Лита прочла в его взгляде такую заинтересованность, такое желание и такую пронзительную грусть, что, казалось, она физически ощущала прикосновение этих чувств. – Он, наверное, чудесный.
«Да уж, чудесный…»
– Вряд ли его можно таким назвать, – скептически хмыкнула Лита. – По-моему, Золсер гораздо лучше, чем мой мир.
– Почему? – удивленно спросил Ичика.
«Знал бы ты, сколько в моем мире ужасных вещей, которых нет в Золсере. Ты просто не представляешь, насколько тебе повезло родиться игроком».
– Ну, начнем с того, что… – медленно произнесла Лита, взвешивая каждое слово. – С того, что в моем мире очень ограниченный выбор. Ты можешь выбрать любую игру, которая тебе по душе. А я нет. У нашей игры много вариаций, с этим не поспоришь, но, по сути, она сводится к тому, чтобы вырасти, выучиться, пойти работать и до старости зарабатывать себе деньги, желательно побольше, чтобы потом их тратить, а потом зарабатывать снова.
Ичика нахмурился, переваривая ее слова.
– Но твоя игра привела тебя в мой мир, – через некоторое время произнес он. Его голос стал серьезным, в нем послышалась тоска. – А моя никогда не сможет привести меня в твой. Значит, мир людей не так уж и плох.
Странный способ определить, какой мир лучше. Прямо сказать, дурацкий.
– Все же тебе лучше не видеть мой мир, – сказала Лита. – Просто поверь: твой намного лучше.
– Возможно, – подумав, согласился Ичика. Теперь он смотрел куда-то вперед, причем так пристально и с таким серьезным лицом, словно видел что-то, недоступное взгляду других. – Но все же я хочу увидеть его своими глазами. Суметь покинуть Золсер и посмотреть на твой мир самому. И самому понять, на самом ли деле он хуже моего или же мне покажется по-другому. Но мой мир не дает мне этого. – В голосе Ичики послышалась горечь. – А твой – дает. Так что я считаю, что мир людей лучше Золсера, и лучше быть человеком и уметь посещать оба мира, чем быть игроком и жить только в одном, пусть, может, и в лучшем, чем другой. Ты просто не представляешь, как тебе повезло.
«Это позволяет не мир людей, – подумала Лита с такой же горечью, которая слышалась в голосе Ичика. – Это позволяет книга, во вселенной которой я нахожусь. И ни черта мне не повезло».
С другой стороны… это ведь в ее мире появился ПВМ, который позволил ей попасть в эту книжную вселенную.
Размышления Литы прервало внезапное покачивание. Поначалу решив, что ей показалось, она не обратила на это особого внимания, однако покачивание не прекращалось, а даже наоборот, усиливалось. Ичика тоже почувствовал это, потому что он вдруг сжал сиденье руками и начал недоуменно оглядываться. Да, скамейка под ними действительно тряслась. И не только она: земля под их ногами тоже подрагивала, дрожали качели, горка, турник, песочница, дома вокруг. С каждой секундой тряска становилась все сильнее, и вскоре Лита, чтобы не слететь со скамьи, тоже вцепилась в сиденье.
– Что происходит? – вдруг охрипшим голосом спросила она у Ичики. Ей стало страшно. Она не помнила такого в книге. В «коридорах» не происходило землетрясений.
– Я не знаю, – напряженно ответил Ичика, продолжая оглядываться по сторонам, словно ища ответ или то, что могло им помочь найти его. – Такого никогда не было. Я попробую…
Он вдруг сдавленно вскрикнул и, прижав руку к груди, сполз со скамейки. Его лицо исказила гримаса боли.
– Ичика! – Вскочив, Лита бросилась к нему и, подхватив, не дала упасть окончательно. – Что с тобой?
– Не знаю. – Парень тяжело дышал, продолжая прижимать руку к груди, а в его голосе слышалась смесь недоумения и боли. – Ничего не понимаю. Да что же происхо…
Его тело вдруг обмякло. Голова от тряски мотнулась, на мгновение задравшись вверх, и Лита увидела абсолютно пустые, невидящие, мертвые глаза.
А затем Ичика исчез, оставив застывшую от шока и страха девушку посреди трясущегося «коридора».
