Ози

Глава 4

Если начинать с самого начала, то получится целая история, местами даже довольно интересная.

Когда появился Ози, Лизе было всего десять лет. Она вела себя как обычный ребенок, фантазия которого не знает границ и плещется через край, заставляя совершать безумные поступки.

Днями напролет она слонялась на заднем дворе дома, много читала и до отвала набивала живот свежей выпечкой и фруктами.

Глупо, конечно, но все началось именно с колеса. Или нет? Подвешенное к дереву, и пахнущее горячей резиной, оно было главной достопримечательностью двора: если Лиза не успевала занять место, то там уже была Кристи, – ее красное от восторга лицо то и дело мелькало перед глазами, на коже проглядывали рыжие веснушки, а на губах сияла высокомерная улыбка. Та самая, которая прошла через годы, и даже теперь иногда проступала бледной тенью на безупречном лице.

Между ними не всегда царил мир и покой. А все потому, что сестра обожала строить из себя взрослую даму – даму, которая была готова драться как звереныш, лишь бы доказать окружающим, что она главная.

Утром, сразу после завтрака, они, как обычно, заводили спор – «я старше, значит первая», «младшим надо уступать», «а ты вчера мне обещала», и так далее. В итоге спор разрешался соревнованием: кто первый добежит до дерева, тот и задает правила игры. Конечно же, Кристина всегда оказывалась первой.

В тот день она с победным кличем оттолкнулась от земли, зажала канат между ног, и, плюхнувшись костлявым задом на горячую покрышку, взмыла в воздух.

Лиза с досадой задрала голову – на мгновение ее ослепило яркое солнце, и перед глазами запрыгали черные точки: мутное пятно колеса застыло на вершине неба, и со свистом понеслось обратно. Кристи должна была пролететь всего в нескольких сантиметрах, и Лиза зажмурилась, приготовившись ощутить на лице приятное дуновение ветра.

В этот момент над головой послышался треск, и ее сбило на землю. От удара помутилось сознание, – когда оно вернулось, мама уже была в полуобморочном состоянии, а лицо сестры красным и опухшим от слез. Кристина легко отделалась – ссадины на коленях и локтях, дыра на платье, но в целом ничего страшного. После этого случая, мама долго не разрешала привязывать к колесу новую веревку, но в итоге сдалась под гнетом бесконечных уговоров. В основном уговаривала Кристи.

Вечером того же дня, лежа в своей кровати, и натянув одеяло до самого носа, Лиза не моргая, смотрела на тумбочку сестры – их кровати стояли напротив друг друга, и места было так мало, что хватало только для того, чтобы пройти к лестнице и обратно. Сестра беззвучно шевелила губами, полностью погрузившись в «Унесенные ветром»: о том, что случилось днем, она благополучно забыла. Ее царапины перестали саднить уже через час, в отличие от ушибов Лизы.

– Лиз? Ты чего там такое увидела, а?

Лиза вздрогнула: с противоположной кровати, прищурив один глаз, на нее с любопытством смотрела сестра.

– Ничего.

– Нет, ты точно что-то увидела, я знаю. – Она отодвинула книжку в сторону и озадаченно надула губы. Так начиналась их новая игра. От нечего делать, кто-нибудь придумывал загадку, и в течение дня давал скрытые намеки: конечно, чаще всего на листках рисовали стрелки, но бывали и другие знаки – жесты, взгляды и слова-перевертыши.

– Ничего я не увидела, тебе показалось. Голова болит, вот и мерещится чушь всякая.

– Ты что, наврала, что тебе было не больно? – Кристи виновато улыбнулась, – извини, я правда не думала, что веревка порвется.

– Тогда мне больно не было.

– Хочешь, спущусь за таблеткой?

– Вот еще, тогда мама точно спрячет колесо. – Лиза фыркнула, и, стараясь не наваливаться на подушку всем весом, отвернулась к стене. Пружины протяжно заскрипели, заглушив полный сострадания вздох сестры.

Ха! Да с самого начала было чертовски больно! Когда она ударилась головой о землю, показалось, что внутри что-то щелкнуло, и на пару секунд горячая жидкость ошпарила глаза. Кроме этого, при малейшем прикосновении с подушкой ломило затылок.

А ночью ее разбудил шум дождя. Лиза распахнула глаза и провела ладонью по мокрому лбу. На пальцах остались грязевые разводы. Неужели капает с потолка? Сестра безмятежно спала на своем месте – при свете луны, свисающая до пола рука казалась неестественно белой.

Пытаясь устроиться поудобнее, Лиза завозилась на матрасе, и вдруг резко села, не веря своим глазам: по тумбочке, с легким, еле слышным шипением что-то медленно двигалось, тускло мерцая в темноте. Добравшись до самого края, черная жидкость потекла вниз, и уже через мгновение между кроватями собралось небольшое черное пятно. Такие пятна оставляет после себя машина, когда у нее течет масло.

– Кристи! Кристи, проснись сейчас-же! – Лиза вцепилась пальцами в холодную перекладину кровати и наполовину свесилась наружу. Расстояние между ними было маленькое, и теперь она находилась прямо над пятном – отвратительный запах протухшей воды ударил в нос.

– Фу, вот это вонь! Ты что, ничего не чувствуешь?!

Сестра наконец-то проснулась, и ничего не понимая, испуганно прижала одеяло к груди. Когда она увидела в чем дело, то, не мешкая, вытащила карманный фонарик из-под подушки, но он не включился. Она трясла бесполезную вещь минут пять, и за это время пятно стало вдвое шире.

– Это с твоей тумбочки течет. Смотри, там уже целое озеро булькает.

Лиза с ужасом вытаращила глаза. Черная жидкость угрожающе вздымалась и исходила пузырями. Даже если эта гадость к утру бесследно исчезнет, она никогда больше не прикоснется к…

– Лиз, я боюсь. Откуда взялась эта штука? – Кристи старалась не показать своего страха, но было отчетливо слышно, как дрожит ее голос.

– Я не знаю, но точно не с потолка.

– И ты еще умничаешь?

Скорее всего, это была не совсем жидкость, потому что, собравшись в кучу, она стала подниматься вверх, а набрав высоту, немного раздалась вширь. Как раз в том месте, где должны находиться человеческие плечи. Месиво из грязи дышало. При каждом вдохе и выдохе, невидимые поры выплевывали из себя частицы плотной черной гадости, которая успела покрыть ровным слоем пол.

– Что делать, если эта штука проберется на первый этаж?

– Ничего. – Лиза передернула плечами. В голове творились непонятные вещи: она изо всех сил пыталась привести мысли в порядок, но они путались и странным образом переплетались с чем-то другим. Чужим и одновременно очень знакомым.

– О чем ты сейчас думаешь? О Маке? Ты прямо сейчас подумала, что если бы он появился здесь, то все сразу бы исчезло, как страшный сон. – Увидев вытянувшееся от шока лицо сестры, Лиза изумленно кивнула. – Одуреть. Клянусь, я тут не при чем.

– Его зовут Максим, но между нами просто Мак. Никто не знает, что он мне нравится.

– Никто, кроме меня.

– Ну да… – не сводя глаз с тумбочки, Кристина быстро переползла к противоположному краю постели и испуганно всхлипнула. – Но ведь ты никому об этом не расскажешь?

– Конечно, нет, ведь мы же сестры.

Даже спустя много лет Лиза не забыла ту ночь в летнем домике. Она не сомневалась, что именно тогда случилось что-то, что истончило границу между вымыслом и реальностью, позволив межпланетному существу просочиться в чужой мир. Именно тогда, на прикроватной тумбочке, в Ози вспыхнула искра жизни. Бесформенное существо возникло из воздуха, соткалось из неизвестных науке молекул, наплевав на законы человеческой природы.

Каждый раз, когда они устраивали пикники возле речки, Лиза не могла избавиться от внутреннего напряжения: вода и рыхлый ил под ногами заставляли содрогаться от жуткой картины, неизменно вспыхивающей перед глазами. Существо, выраставшее из тумбочки, словно бактериальный грибок, напоминало грязное, заросшее водорослями и тиной озеро. Именно поэтому, она и дала ему такое имя.

И еще. Она была уверена, что Кристи чувствует то же самое. Перед тем, как войти в воду, сестра всегда с опаской останавливалась у кромки берега и ощупывала поверхность пальцами ног, словно боясь, что из глубины в любую минуту выскочит чудовище. Возможно, ее страхи были не напрасны.

Какое-то время они пытались убедить друг друга, что все, что произошло той ночью – просто легкое помутнение рассудка, усталость или обычная подростковая фантазия. А внутри себя, каждый понимал, что было настоящей правдой.

Но как тогда объяснить тот факт, что на следующий день, утром, на полу не было найдено ни единой капли грязи, а тумбочка сияла идеальной чистотой? А ведь они не сводили с нее глаз, вытянувшись, и почти не дыша в своих постелях. До тех пор, пока не уснули. Разговор о Маке больше никогда не поднимался, видимо Кристи решила обо всем забыть и стереть увиденное из памяти, будто это возможно.

Наивная. Лиза ее не осуждала – ведь так проще выдавать желаемое за действительное, делать вид, что все в порядке и жить в уютном мирке, в согласии с собой и окружающими предметами.

Лиза пыталась понять, из каких материалов состоит Ози. Ведь должно же быть что-то, что связывает его с реальностью? Какая сила заставляет его двигаться, дышать, каждый раз появляться в разных местах в разное время? Она видела его повсюду: в темных углах гостиной, кухне, ванной, коридоре. Сначала он прятался в тени, а потом расширил свои границы. На улице Ози отображался в лужицах после дождя. Даже грязь и запах тины уже не казался таким омерзительным, как прежде.

Она украдкой следила за сестрой, пытаясь отыскать в ее поведении малейшие признаки обмана. Неужели она больше ничего не замечает? Неужели не слышит, как чужие мысли заполняют комнаты, и слепыми котятами натыкаются на стены, не находя выхода? Она старательно разбирала их по отдельности, но мыслей было так много, что от информации голова шла кругом, и все в итоге смешивалось в одну кучу.

Кристина же вела себя так, будто никогда ничего не видела. Будто все было сном. Боже. Разве такое реально забыть?!

Единственное, что изменилось в ее поведении – это взявшаяся неоткуда патологическая скрытность. Теперь из нее нельзя было вытянуть ни единого слова. Доверие и близость, которая когда-то связывала обоих, бесследно испарилась. Даже если каждый второй будет твердить, что в жизни нечто похожее случается с каждым, она ни за что не поверит. Ее сестра другая. Она видела то, что скрыто от глаз. Она видела Ози, и предпочла трусливо спрятаться, как страус, сунув голову в песок.

Утрата тесного контакта воспринималась как смертельное предательство. Чтобы к этому привыкнуть, понадобились годы. Мучительно долгие годы в попытках быть как все, и жить незаметной серой тенью. Интересно, как Кристине удалось забыть о прошлом? Она не растерялась, и даже нашла себе приличного мужа. Ну, может, не совсем приличного, но все же… у Кирилла неплохо получилось прогнать чувство одиночества. И если бы не сестра…

Ноги обдало неприятным холодком, и Лиза чертыхнулась: как обычно, в минуты стресса, ее разум отключался, предпочитая скрываться от пугающей действительности в собственных детских воспоминаниях.

Журнальный столик полностью покрылся черной слизью, которая растеклась по комнате, и теперь жадно облизывала пальцы ног.

Первая трезвая мысль, которая пришла в голову, это – бежать. Бежать без оглядки, не думая о том, что увидят глаза, когда спустя несколько дней, она вернется домой. Мозг молниеносно просчитал все возможные варианты, и ни один из них не был достаточно хорош. Бежать к матери, значило выложить все тайны, как на исповеди. А этого делать нельзя ни в коем случае. Бежать к сестре в ее счастливое семейное гнездышко – равносильно тому, что она самолично отправится в ад. Сердце болезненно сжалось при одной только мысли об этом. И она совсем забыла о Жене. Его глаза наблюдали за ней все то время, пока она находилась в спасительной отключке. Сколько раз это существо могло ее уничтожить, но почему-то ничего не сделало?

На этот раз Ози явно превзошел себя. Никогда прежде он не приходил в образе человека. И ладно, если бы незнакомого.

Женя не двигался, только неестественно выгнулся дугой: грязь ползла с него стаей улиток, оставляя на теле скользкие темно-коричневые пятна. На натянутой коже спины отчетливо проступили межпозвоночные хрящики. Лиза с тревогой наблюдала, как судорожно вздымались плечи, каждый раз, когда он делал бесшумный вдох и выдох. Дышит, значит живой, настоящий.

– Женя, это ты? Ответь, пожалуйста.

Он немного сместился набок, и едва не упал, заставив вскрикнуть и торопливо зажать рот. Лиза едва не лишилась сознания, решив, что сейчас он рухнет на пол и свернет шею. Если наличие грязи можно как-то оправдать или скрыть, то с человеческим трупом точно возникнут большие неприятности.

– Лиззи. Не надо меня бояться, я не собираюсь причинять тебе зло.

Женя отыскал ее взглядом: тонкая полоска рта даже не дрогнула. Его голос. Это точно был его голос. А рот оставался плотно закрытым, и слова мистическим образом возникали из пустоты, будто вырывались на свободу сквозь живот чревовещателя. Женя отлепил руку от столешницы и вытянул вперед, слегка покачнувшись от слабости.