Трапеза Мятежника

4

Я всегда до мозга костей ненавидел обучение. С первого класса. Казалось, что вещи, которые нам преподают – хлам, предназначенный для того, чтобы в будущем сделать из нас рабов системы, бездумно служащих на благо страны. А самое гадкое то, что большинство это понимает и добровольно на все подписывается, то ли выбора не имея, то ли храбрости, не знаю. Другая часть: те, кто не понимает этого – у них слабоумие, и им нужна помощь.

В школе нас не учат освоению жизни, нет. Только науки, непонятные стихотворения и чтение книг, в которых написано то, что ныне не актуально. Ребенку непросто выучить и принять все это барахло в таком раннем возрасте. Ему нужны азы жизни, а не математики с физикой. Он хочет знать, как ему вести себя с девчонкой, которая нравится, а не сколько получится, если косинус сложить с синусом. Его необходимо приготовить к тому, что в этом мире ничего нельзя удержать, и возможны очень частые потери. Дед Мороз – это в лучшем случае твой отец, вырядившийся в дурацкий костюм, в худшем – воспитательница детского сада, у которой отклеилась борода. Деньги – это штуки, ради которых ты учишь и делаешь то, что тебе не нравится, возможно даже, ненавидишь. Игрушки ломаются, любовь проходит, люди умирают, и в конце – умираешь ты. Что будет после смерти – придумай сам.

Некоторые считают, что учить жизни должны именно отец с матерью, дескать, это их забота. Может быть. Но, на самом деле, большинство родителей ровным счетом ничего не делают, кроме как кормить и говорить: «заткнись там-то там-то», «делай, как тот или этот», «слушайся его и не слушайся этого». Получается сплошное перекидывание обязанностей: мать на отца, отец на мать, оба на учебу, а она просто смывает все в канализацию, потому что идея обучения заключается не в том, чтобы сделать из ребенка человека. Нет. Стране не нужны ваши мысли, какие-то креативные идеи, напротив – этого боятся и пытаются заклевывать на корню. А нужны такие, которые будут хорошо выполнять свою работу, причем безоговорочно и за гроши. Запуганные, как псы, дураки – вот кто нужен.

И это, к счастью или сожалению, не тот случай, когда можно сказать: «У него были такие родители, вот он и думает, что все подобны им». У меня их вообще нет, и не было никогда. А бабушка в мое образование особо не вмешивалась и, слава Богу. Однако, как и все остальные дети, я посещал школу, но без особых успехов. Был круглым троечником, почти двоечником. И самым ненавистным предметом была математика. Я даже имел собственный девиз: «Долой арифметику. Реален только ноль».

Директор постоянно вызывал мою бабушку в школу, но в один прекрасный день она послала его, и меня, вскоре, выгнали. Тогда я попал в другой питомник, окончил его и даже поступил в высшее учебное заведение, наивно полагая, что там совершенно иные люди и образование. Но это был один из самых неверных шагов в моей жизни. Эта не та ошибка, которая полезна, нет. Она долговременна и ни чему хорошему не учит. А поступил я на инженера-технолога и только потому, что заранее знал – на этой специальности полно заблудших дураков. У меня была возможность поступить в гуманитарный университет, однако, там каждый корчит из себя мудреца, почти все горделивы, вечно соревнуются между собой, страдая эгоцентризмом. Но в целом, они ни чем не отличаются от тех, кто учится в технических училищах. Я посчитал, что такие люди зловредны, и лучше иметь дело с тихой тупостью, нежели с буйной. Мне просто не нравится спорить. Дискуссировать о чем-то, спокойно, доброжелательно и без твердого намерения переубедить – другое дело, но спор – это диалог между двумя тазиками с мочой. Тем не менее, даже в моей группе, мне не удалось избежать таких разумников, с которыми поначалу не получалось не конфликтовать. Я просто не выдерживал. Они, порой, говорили настолько дубово-изъезженные фразы, что я впадал в ступор и не находил подходящего ответа. Разумеется, от этого они чувствовали себя победителями и их самолюбие, на глазах, жирело.

Обучение ни у кого не вызывало особого интереса. Тем не менее большинство делало поистине заинтересованный вид, особенно девушки – они конспектировали каждое слово, отвечали на любой вопрос преподавателя и, конечно, не упускали возможности как-то подольститься к нему.

Все они видели, что для меня их сущность всего-навсего пустой запачканный аквариум и поэтому, впадая в тихую ярость, вечно искали повод зацепиться со мной, попытаться унизить. В своих выражениях были очень грубы, порой, меня это даже удивляло. Почему они меня так ненавидели? Как я уже говорил: для меня они были прозрачны, я видел их истинное лицо. Но, несмотря на это, мне не хотелось вражды. Я множество раз пытался улучшить с ними отношения, и это никогда не увенчивалось успехом. В итоге, после очередной нелепой претензии ко мне, я высказал свое мнение, надолго их заткнувшее. А сказал я следующее:

– Вы не девушки. Вы простые хабалки. Ведете себя, как мужики, а то и хуже. Я давно бы вас избил, но, увы, не поднимаю руку на слабых. А вот ваш муж, скорее всего, будет избивать вас ежедневно, ну, или он будет подкаблучником, облизывающим вам пятки. Нормальный с вами не свяжется никогда.

От этого они сильно покраснели и надулись, но ответить ничего не смогли. Конечно, ведь правда буквально задушила их. А парни над этим посмеялись. Может, им и было смешно, но лишь наполовину. На другую половину они просто не хотели со мной связываться, зная, что с ними-то я церемониться не буду точно.

В общем, я долго терпел это: вставал каждое утро и тащился в место, где происходила деградация, по сравнению с тем, как бы умственно я мог просветиться от сна и самообразования.

Как люди спокойно сидят на лекциях, семинарах и мирятся со всем этим калом, который вкачивают им в голову? Я никогда не слушал преподавателя, всегда приходил на пары с книгой и читал ее весь день, а когда откладывал, все равно продолжал читать – свои мысли. Неужели не понятно, что групповое обучение – это билет в прозябание, оно придумано намеренно, чтобы лишить нас молодости. Большинству профессий, преподаваемых в ВУЗах, можно научиться за полгода или максимум за год. Кто-то скажет, что каждый вправе выбирать, чем ему заниматься, и никто никуда никого не тащит. Но это не так. Нас запугивают со всех сторон, а это самое страшное и эффективное, что вообще может быть.

Я пытался смирять себя и бороться с негативными мыслями, но никак не получалось. Все чаще, по утрам, открывая один глаз, я задавался вопросом: «Ехать мне в эту клоаку или нет?» Ответ я получал в ту же секунду: «нет», и не вставал, представляя, как мои одногруппники волочатся в университет, и засоряют голову, запрограммировав себя на то, что принимаемый ими мусор – полезные знания, которые пригодятся им в будущей работе. Вернее, рабстве. С этим, возможно, мало кто согласится, потому что многие скудны в своих размышлениях, они не могут позволить себе думать шире, думать об истинной свободе, а не верить в иллюзии.

В итоге, я перестал посещать занятия и меня, конечно же, отчислили. И это был одним из лучших дней в моей жизни. Бабушка сказала: «Теперь, иди работать», и я пошел. Сменил кучу работ: с каких-то увольняли, с большинства уходил сам. Меня вполне устраивала такая непостоянная жизнь паломника. Рутина была и будет всегда, но она хотя бы не держала меня за горло, передавала из рук в руки, не успевая придушить, как следует.

Сейчас – я дизайнер, верстающий полиграфию. Придумываю дизайн, готовлю его к печати и проверяю готовые макеты, которые присылает заказчик. Хотя, нет, больше я не дизайнер. Только что уволился.