Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
о материальносьти в умных предметах
«Умный мир, с одной стороны, совершенно и окончательно неделим сам по себе, с другой же – как-то и делим. И если части удалёны друг от друга, то также деление и удаление есть аффекция материи, так как последняя и есть то, что разделено. Если же эйдос, оставаясь множественным, неделим, то многое, находясь в едином, существует в материи, будучи формами этого единого (Вселенной); такое единое, данное как многое, надо мыслить разновидным и многообразным. Следовательно, думный план эйдосов, до своего бытия в качестве разновидного, бесформен (и безымянен). Именно, если отнять от ума его разновидность, формы, смыслы и мысли, то в виде более первоначального окажется бесформенное и неопределённое, и уже ничего не останется из этого, ни при нём, ни в нём».
«Если оба, суть едино и если там нет материи, то там нет телесной материи (но мыслимая есть): ум ни в коем случае там не лишен формы, но есть вечно цельное тело, однако всё-таки сложное. А именно, ум обретает двоякое, так как он разделяет до тех пор, пока не придёт к простому (к предельной ясности), что уже не может быть самоделимо; покамест же он в состоянии, он двигается к своему глубинному основанию. Глубинное же основание каждой вещи – материя. Потому она (материя) и темна, что свет есть смысл и ум есть смысл… Тёмное в умных предметах и тёмное в чувственных вещах, однако, различны, и различна также материя, поскольку различен и налегающий на обе эйдос.
Обожествлённая материя, принимающая оформленность, сама содержит оформленную и умную жизнь; другая же материя становится чем-либо оформленным, разумеется, ещё не проявляя жизни и не мысля, но будучи украшенным трупом… Материя есть сущность, если это говорится о той (находящейся в уме, мыслимой) материи, потому что субстрат там есть сущность, лучше же сказать, сущность, мыслимая вместе с находящимся при ней эйдосом, целостно (поскольку материя и эйдос примысливаются как одно целое, как взаимопроникновение корне/сущностного эйдоса в материю вещи, чтобы именем своим отождествить вещь с собой).
Вечна ли умная материя (умопостигаемая в уме), – вопрос, который должен быть исследуем так же точно, как если бы исследовали идеи. Последние рождены потому, что имеют принцип (превыше себя), и не рождены потому, что имеют принцип не во времени, но вечно – от другого, не в том смысле, что вечно становится (как материя), но – будучи вечно сущими (именами), как тамошний мир (умозрения телесных и бестелесных имён существительных). Ибо и инаковость тамошняя существует вечно, – та, что создаёт материю, так как она – принцип материи, будучи первым движеним. Вследствие этого и названа инаковостью, потому что движение и инаковость вместе появились (АБАЛ-АЛАБ, первичная субстанция). Неопределённы и движение, и исходящая из первого инаковость, и, чтобы быть определёнными, они нуждаются в нём (в первом принципе проявления материи иного). Они получают определение, как только обращаются на него (первый принцип). До того материя неопределённа, как и «иное», и ещё не есть благо, даже не освещена им». (Плотин, «эннеады», 3 – 4, 5).
