Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Однажды произошло чудо
Детство в моей памяти всегда связано с волшебными летними месяцами, которые каждый год мы проводили у бабушки в деревне на средней Волге. Сколько себя помню, я ощущал там особую радость, свет и счастье бытия. Счастье от сиротливого гула шмеля и тиканья будильника в полуденной тишине избы, от пролетающей цапли по бесконечно синему июльскому небосводу, от замусоленных карамелек – угощения древних бабушек в платках… Я будто причащался этими карамельками к Виновнику всей этой красоты, Невидимому, но во всем Живущему.
Наш берег был низинный, а на другом берегу Волги, очень широкой в среднем течении, поднимались крутые холмы, покрытые непролазными марийскими лесами. Прямо напротив нашей деревни, почти у воды, виднелся маленький белый храм. Его едва-едва можно было разглядеть и приходилось часто моргать, чтобы не усомниться в его реальности. Он манил своей призрачностью, недосягаемостью и вместе с тем каким-то особым уютом, теплом и спокойствием: зелёная махровая тайга оберегала его, обнимая со всех сторон. Я представлял, что там живёт добрый-добрый старичок с длинной седой бородой, и мечтал, что когда-нибудь обязательно найду способ переправиться туда, на горний берег, как бы в другой мир.
А пока – было мне лет 5–6 – мой дядя, живший с бабушкой, брал меня с собой в другой храм, чтобы… посмотреть художественный фильм, так как кинотеатр устроили прямо в церкви. Позже, когда наша бабушка умерла, ее отпевали в этом же храме, уже восстановленном.
Со смертью бабушки связано мое переживание глубокого откровения. Мне было лет 18. Мы приехали из города на похороны. Посреди нашей избы с тремя оконцами стоял гроб с усопшей, по краям сидело несколько очень стареньких бабушек-читалок. Всё заволокло кадильным дымом, и яркая троица солнечных лучей разрезала наискось всю комнату. В какой-то момент я вышел во двор и подумал, что я ведь никогда не был здесь в это время года. Вокруг разливался необыкновенно прозрачный и мягкий свет ноябрьского солнца, какой бывает только в погожие дни поздней осени, когда уже опала вся листва. Но меня изумило, что этот свет не просто разлит во всем, а словно исходит изнутри всего, как будто растворяет границу видимого и сокрытого, перетекает через рубеж, разделяющий «здесь» и «там». И эти кусты, которые до сих пор перед глазами, кусты нашего огромного облетевшего малинника. Ярко рыжие и красные, почти кровавые, они словно загорелись от солнца. От этого огненного малинника, из этой «купины неопалимой», с ее жаром мне пришло совершенно ясное ощущение того, что за всем тем, что окружает меня в мире, дышит реальность, неизмеримо большая и неизменно радостная и ликующая в своем совершенстве, реальность, которая никогда не кончается. Я ощущал, что вижу ее, не глазами, но сердцем. И не было никакой скорби от горестного события, только светлая печаль и даже как будто радостная. И никакого чувства утраты, а уверенность в том, что бабушка осталась со мной, она совсем рядом, просто уже по ту сторону этого Божественного света…
Крестился я взрослым, в 28 лет, после службы в армии, когда казалось, что жизнь погружает меня, словно пророка Иону, «в чрево кита», начинает все сильнее сжимать со всех сторон. Когда я поделился этими чувствами и желанием креститься с хозяйкой, у которой снимал в Москве комнату, она с великой радостью поймала меня на слове. На следующий же день все обговорила с настоятелем храма, в котором сама была регентом.
Накануне хозяйка дала мне православные календари, чтобы я выбрал себе имя в крещении. Я долго смотрел, выбирал, и вдруг мое сердце тихо встрепенулось на имени, что в переводе с древнееврейского означает «голубь».
В храме мне показалось немного странным, что иеромонах Григорий не выразил никакого удивления, узнав о моем выборе, ведь Иона – такое редкое и красивое имя! Но оказалось, что удивляться предстояло мне: когда после совершения таинства я открыл свидетельство о крещении, то испытал такое изумление и потрясение, которое ничем не выразить, ибо в документе было написано: «Таинство крещения совершено в день свт. Ионы, митрополита Московского и всея Руси, чудотворца»!
К большому огорчению, несмотря на зрелый возраст, к этому таинству я не был готов, не было осознания его в полной мере. Быстро потратив аванс благодати, дарованный мне Господом, следующий десяток лет я жил почти как прежде. Загадкой осталось, как бороться с грехом, почему так быстро покидает сила после исповеди и исчезает радость после причастия; как выйти из замкнутого круга горестей и нелюбви… Возникала порой мысль, что надо изучать свою веру, понимать, что говорится в Писании, что сокрыто в молитвах; было желание приобрести какие-нибудь толкования Библии святыми отцами или учебник по церковно-славянскому языку. Все оставалось на уровне «благих намерений», но однажды произошло чудо. Оказалось, что мой друг и коллега по работе Роман – ангел! Он принес мне весть об оглашении и привел меня на Открытые встречи.
Теперь, вспоминая ту белую церквушку на берегу реки, я понимаю, что начинается осуществление детской мечты: я покидаю свой берег – дольний мир и начинаю непростой путь через Волгу-Иордан к миру горнему – в Церковь Христову, в дом Отца Небесного.
И.
