Огненные реки

Часть 1. Волга

Глава 1. Отставки в вермахте

Германия в декабре сорок первого потерпела жестокое поражение, план «Тайфун» по захвату Москвы и ее уничтожению не принес ожидаемых результатов. Гитлеровские генералы считали, что падение столицы Советского Союза означает победу Германии на Восточном фронте в целом, так как, по расчетам Главнокомандования вермахта, падение Москвы неминуемо привело бы к краху и разрушению всей государственной системы Советского Союза. А значит, и к концу сопротивления, исчезновению Красной Армии как таковой, а следовательно, и Советского государства в целом.

Но Москва выстояла, и немцы были отброшены от нее на запад местами на триста километров с большими потерями в технике, а главное – в людях. В этой критической ситуации, когда престиж Гитлера как выдающегося политического и военного деятеля пошатнулся как в самой Германии, так и в мире, фюрер, не раздумывая, объявил виновными в провале операции «Тайфун» почти всех своих военачальников, воевавших на Восточном фронте, и отправил их в отставку. В первую очередь Гитлер с дальним прицелом на эту должность избавился от главнокомандующего с 1938 года сухопутными силами, награжденного им же за победу над Францией Рыцарским крестом и произведенного в фельдмаршалы Вальтера фон Браухича. Объявив его главным виновником в разгроме его войск под Москвой и Ростовом-на-Дону.

Потом полетели головы калибром немного поменьше. В ставку был вызван командующий второй танковой группой, наступавший на Москву и недавно получивший непосредственно из рук фюрера знак «Дубовые листья» к Рыцарскому кресту, генерал-полковник Гейнц Гудериан.

Гитлер более пяти часов убеждал своенравного танкиста, что его, фюрера, «стоп-приказ», то есть распоряжение войскам ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не отступать с завоеванных позиций, – верный. А для того чтобы удержать линию фронта, надо было зарываться при помощи взрывов в промерзшую землю, тем самым создавая окопы и укрытия для солдат. Но только ни шагу назад!

– Этот мой приказ, генерал, не допустил полной катастрофы под Москвой. Если бы мы попятились назад, то войска нельзя было бы остановить, они побежали бы, и фронт в одночасье мог рухнуть! – смотря в глаза Гудериану, с жаром доказывал фюрер.

Но генерал, выслушав монолог своего верховного, убежденно ответил:

– Мой фюрер, следовало постепенно отойти на старые, летние позиции по рекам Ока и Зуша. Туда, где еще остались блиндажи и другие укрытия для солдат, и тем самым сохранить в большем количестве войска и танки. А взрывать снарядами землю для создания укрытий, как вы предлагали, невозможно! В лучшем случае получились бы углубления размером с тарелку. Да и, по сути дела, фугасов-то у нас уже не было.

Но фюрер продолжал настаивать на правильности своего приказа «Ни шагу назад!» Под конец этого длинного разговора Гитлер понял, что его так называемый «магический взгляд» и не менее «гипнотические» доводы не действуют на генерала и внезапно замолчал. Протянув руку Гудериану, уже не «гипнотическим», а жестким взглядом посмотрел на того и холодно произнес:

– Генерал, благодарю вас за службу. Вы слишком жалеете своих солдат, поэтому видите ситуацию с моим приказом в черном свете и не хотите его выполнять.

Когда создатель современных бронетанковых войск Германии вышел и за ним закрылась дверь бетонного бункера, Гитлер, посмотрев ему вслед, повернулся к начальнику штаба верховного командования вермахтом, а по сути дела – своему личному военному секретарю Кейтелю и нервно произнес:

– Фельдмаршал, я так и не убедил этого барана в своей правоте! Недаром на него за непослушание жалуется фельдмаршал Клюге и вообще с этими танкистами надо разобраться. Подготовьте один приказ о снятии Гудериана с командования танковой группой и отправке его пока в резерв, а там видно будет, что с ним дальше делать. Пусть подлечит расшатавшиеся нервы. А второй, более жесткий приказ – о снятии с командования четвертой танковой армией генерал-полковника Гёпнера. С формулировкой: «За трусость, неподчинение приказу фюрера стоять до последнего и ни шагу назад». За то, что самовольно отступил с передовых позиций, уволить его из вермахта без права ношения военной формы, наград и без пенсии. И вообще, подумаю об отдаче его под трибунал. Так, с непокорными танкистами разобрался, – обратился фюрер к Кейтелю, – фельдмаршал, теперь подготовьте приказы по командующим группами армий. Главкома группы «Север» фельдмаршала фон Лееба уволить из вермахта и немедленно отправить на пенсию. А фельдмаршала группы «Юг» фон Рундштеда отстранить от командования, но отправить в резерв Верховного Главнокомандования, может еще пригодиться. Такой же точно приказ отдать и по группе армий «Центр» в отношении фельдмаршала фон Бока. Нечего дряхлым старикам делать в армии.

19 декабря 1941 года в своей ставке «Вольфшанце», или «Волчье логово», в Восточной Пруссии Гитлер окончательно принял решение, к которому стремился с тридцать восьмого года: лично возглавить сухопутные силы вермахта. Для этого надо было найти причину избавиться от главкома сухопутных войск фельдмаршала фон Браухича.

Поздно вечером фюрер встретился с министром пропаганды Геббельсом, своим старинным сподвижником по нацистскому движению еще с начала двадцатых годов, и обосновал тому, почему он принял такое решение.

– Герр доктор, ни один из существующих ныне генералов не сможет воспитать солдат сухопутных войск в духе нашей национал-социалистической партии. А это, по сути дела, является главной задачей главнокомандующего. Вы можете возразить: а оперативное руководство войсками, разработка операций, стратегия? Я так отвечу: этой ерундой сможет заниматься каждый, кто хоть раз побывал на фронте. А в целом все это, еще раз говорю, генштабистская чепуха! Придумка недоумков из Генштаба с красными лампасами на брюках и серебряным шитьем на воротниках мундира!

Фюрер замолчал, посмотрел на Геббельса и продолжил:

– Главное, герр доктор, – национал-социалистический настрой в армии, и тогда победы будут у меня в кармане! Только я смогу своей волей сделать так, чтобы каждый солдат впитал, как с молоком матери, наши идеологические догмы. Исходя из этой парадигмы мною и принято решение – лично возглавить сухопутные силы. Приказ сегодня уже разослан в войска, и думаю, что он будет там воспринят с одобрением.

Геббельс, восторженно глядя на своего обожаемого божка, воскликнул:

– Мой фюрер, вы правильно сделали, что отправили этого индюка Браухича в отставку! Только он повинен, что ваш идеальный план по быстрому разгрому красной России сорвался.

Гитлер после этих слов сжал кулаки и прокричал:

– Браухич – подлец и негодяй, абсолютно негодный военачальник, не умеющий воевать! Возомнил о себе невесть что! Что это за фельдмаршал, который не может в критической ситуации реально оценить обстановку на фронте, не то что исправить ее. Только и слышал от него: «Мой фюрер, разрешите отступить». Вместо того чтобы, несмотря на трудности, заставить каждого солдата на своем участке отважно воевать, а значит, и в целом всей армии – только наступать! И никаких мыслей не должно быть в голове о том, чтобы пятиться от врага назад!

Гитлер немного успокоился, скрестил руки на груди и продолжил:

– У меня в начале русской кампании и в мыслях никогда не было идти на Москву, я ставил задачу перед этими дураками с красными лампасами захватить житницу Советов Украину и обеспечить Германию вдоволь мясом, хлебом, маслом. Затем выйти к предгорьям Кавказа. Для этого следовало ослабить группу армий «Центр», влить часть ее войск в группу «Юг». И эти усиленные армии одним ударом должны были быстро завоевать промышленный Донбасс, нефтяные промыслы Майкопа, Грозного и тем самым обеспечить нас нефтью. Группой армий «Север» я планировал захватить Ленинград, население его уничтожить, несмотря на то, сколько их там миллионов этих недочеловек. Сам город, который мне абсолютно не нужен, сровнять с землей. Главное в этом ударе – получить крепость Кронштадт, а значит, Балтийское море стало бы полностью нашим и мы соединились бы с финнами. В этом году, по моим расчетам, этих завоеваний было бы достаточно. И до наступления зимы я планировал остановить войска на зимних квартирах по лини Одесса – Орел – Чудское озеро.

Гитлер на мгновение замолчал, а потом продолжил:

– А эти тупоголовые генералы все твердили – только Москва, столица России, все остальное потом, и я поддался на их уговоры. И вот что мы имеем в результате: от Москвы отброшены! С великим трудом, на пределе своих нервов я удержал от полного развала весь Восточный фронт.

– Мой фюрер, – воскликнул Геббельс, закивав в знак согласия головой, – только благодаря вашей воле и приказу «Ни шагу назад» мы не потерпели окончательное поражение в битве за Москву! Теперь под вашим непосредственным руководством сухопутными силами мы одержим блестящие победы на востоке и уничтожим Советы!

Гитлер вскинул голову и твердо произнес:

– В следующем году я вернусь вновь к плану по захвату нефтяных месторождений Кавказа, а затем – Бакинских промыслов с выходом к Ирану и Ираку, чтобы окончательно лишить и Россию, и Англию нефти! Но для этого мы вначале должны выйти к Сталинграду.

Фюрер молча прошелся по бункеру и, подойдя к Геббельсу, продолжил:

– Овладев этим большим промышленном центром, форсировав Волгу, вермахт, создав плацдарм на противоположном берегу, перережет важную для русских водную транспортную артерию. Эта большая река важна им для поставок различных грузов с юга в центральную часть России как для фронта, так и для промышленности.

Гитлер вновь помолчал, а затем продолжил:

– Герр доктор, на недавней встрече с японским послом бароном Осима я тому прямо заявил: «Летом сорок второго Советы будут полностью уничтожены. Так что этот год будет решающим этапом войны. Цель летнего наступления в том, чтобы войска на Кавказе дошли до нефтяных промыслов и лишили Россию нефти. Естественно, мы сделаем также все, что в наших силах, чтобы стереть с лица земли Москву и Ленинград. Очень печально, что согласно нашему «Антикоминтерновскому пакту», то есть соглашению об обороне от коммунизма, кстати, продленному 25 ноября 1941 года еще на пять лет, а на этот раз к нему еще присоединились Финляндия и ряд других государств, ваша страна так называемого Восходящего солнца не принимает участия в борьбе против Советского Союза. Вы можете опоздать к дележу большого аппетитного российского пирога. Японии следовало бы принять немедленное участие в войне против Советской России, чтобы получить ее Дальний Восток и Сибирь». Посол обещал мой призыв донести до правительства и императора.

Фюрер, пристально посмотрев в глаза министру, твердо произнес:

– Я, герр Геббельс, еще в ноябре прошлого года, в разгар наступления на Москву, окончательно обдумал план летних операций вермахта. Вначале только Сталинград и Кавказ, а затем уж Москва и Ленинград.