Пазлы Создателя

Глава 1

Скала резко уходила вверх и, словно каменная стрела, скрывалась за облаками. Мариша изо всех сил вглядывалась в хмурое небо, но так и не могла рассмотреть ее верхушку. Девушка так сильно закинула назад голову, что казалось, шея вот-вот сломается. Ей очень нужно было увидеть макушку этой скалы. Где-то там находился человек, и он в любое время мог оттуда упасть.

Он делал это уже не раз. Подымался на самую вершину и падал прямо к Маришиным ногам. Она смотрела в его пустые глаза и закрывала лицо руками. Ей хотелось кричать, но ни единого звука не вылетало из ее рта. Словно кто-то выключил звук. Девушка приходила сюда каждый день в надежде остановить его, но каждый раз опаздывала. Человек был уже наверху и снова и снова совершал свой последний прыжок.

Мариша приставила руку ко лбу, продолжая вглядываться в серую мглу. Может, сегодня скала пуста? Вполне возможно, что человек одумался и больше не будет приходить сюда и пугать ее. Хотя что мешает ей самой обходить это место стороной?

Наверху послышался еле различимый вскрик, и к ее ногам, разрывая тишину звенящим свистом, упало тело мужчины. Она всматривалась в лицо довольно молодого человека и спрашивала себя, почему ей так больно? Совершенно очевидно, что он ей незнаком, так откуда такая щемящая боль? Вдруг мужчина посмотрел на нее пустым взглядом, подмигнул и снова застыл в неестественной позе.

Мариша закричала и открыла глаза. За окнами занимался серый рассвет. Начинался новый день. С сильно бьющимся сердцем она перевернулась на другой бок.

– Слава богу! Это всего лишь сон, – пробормотала девушка и опять закрыла глаза. – Когда же он перестанет меня мучить?

Прошел почти месяц, как Мариша и Эрик вернулись с острова, но каждую ночь эта картинка с завидным постоянством возникала в ее голове. Снова и снова ее память возвращалась к тем нескольким дням отдыха, которые она провела вместе с сыщиком.

Мариша скривилась. Хорош отдых! Что ни день, то труп. Нервы были натянуты до предела. Правда, в тот момент она этого не ощущала, но стоило вернуться домой, как напряжение этих пяти дней выплеснулось наружу. Мариша даже не подозревала, что способна так эмоционально реагировать на убийства. Ей казалось, что она давно к ним привыкла.

Первое время она вообще не могла спать. Стоило ей закрыть глаза, как перед ней начинали маячить мужчины, убитые на острове. Один за другим они вышагивали, словно на параде, и призывно улыбались ей. Она тут же распахивала глаза и пялилась в пустоту, как будто там можно было увидеть что-то более интересное. Но уже через несколько минут глаза начинали закрываться, и она снова была вынуждена созерцать довольные лица убиенных.

Два дня она ночевала в коттедже Эрика, который тот шутливо называл гнездом, но пустой дом навевал еще больше мрачных мыслей, и Мариша переехала к Насте. Та была только рада появлению подруги и тут же принялась выводить ее из депрессии собственными «проверенными методами».

Проверенные методы заключались в ежедневных вечеринках, от которых у Мариши начинала болеть голова, а сны становились только ярче и выразительнее.

Правда, в последние ночи все стало ограничиваться только сценой у скалы. Но и этого было достаточно, чтобы просыпаться в ужасном настроении и долго приходить в себя после если не бессонной, то беспокойно проведенной ночи.

Мариша еще немного покрутилась с боку на бок и решительно встала с кровати. Какой смысл продолжать лежать, если можно выпить кофе и хоть немного прийти в себя? Она спустилась вниз. Время было чуть больше семи утра. Дом спал, и это ее очень радовало. В последнее время она полюбила сидеть в одиночестве, ни о чем не думая. Вернее, она не думала ни о чем конкретном, а просто пялилась на стены и пыталась познать смысл жизни. После получаса таких дум она говорила себе, что философия – наука довольно тонкая, и, занимая ею мозг слишком долго, можно лишиться последнего разума. А к такому результату она вовсе не стремилась.

Вот и сейчас, попивая кофе и пытаясь разглядеть что-то в окне, она в который раз спрашивала себя, почему жизнь бывает так несправедлива? Кто решает, кому жить, а кому улетать на небеса? Почему у одних есть все, а у других ни кола ни двора? И может ли, в принципе, быть по-другому?

В этом месте она остановилась и немного подумала. Вообще-то ей грех жаловаться на жизнь. Она ни в чем не нуждалась. Родители всегда баловали ее. Папа приобрел ей турбазу, и теперь у нее есть свой бизнес, за которым присматривала подруга. Был даже мужчина, которого она безумно любила. И вот здесь, по ее мнению, и начиналась трагедия. Она мужчину любила, а как относился к ней он – это большой вопрос.

Вообще жить рядом с творческим человеком всегда сложно. Особенно если творчество выражается в детективной деятельности. Кто-то может поспорить, что сыщик и человек творческий – абсолютно разные особи, но Мариша была готова с пеной у рта доказывать, что Эрик – настоящий творец. Любое расследование было для него прежде всего искусством. И только потом уже любимым делом. Ради этого дела он полностью пожертвовал личной жизнью, считая, что сыщик и муж – профессии несовместимые. Естественно, Мариша считала совершенно иначе, только где же ей переубедить такого мужчину, как Эрик? Тем более внука самого Эркюля Пуаро.

Мариша допила кофе и перевела взгляд на противоположную стену. Они с Эриком были знакомы уже два с половиной года. Но отношения, сложившиеся между ними, кроме как странными она назвать не могла. Эрик строго охранял свое личное пространство. За два с лишним года они поцеловались всего один раз. И то, можно сказать, случайно. Все поползновения в свою сторону сыщик резко пресекал. Мариша мучилась от таких отношений. Она была больна Эриком. Она с ума сходила без него, желала видеть в нем своего мужчину, но получала лишь трогательную, местами ироничную дружбу.

Мариша вздохнула, и ее мысли немного изменили направление. С какой стати Эрик будет уделять ей свое драгоценное время? Он – внук знаменитого сыщика, а она всего лишь влюбленная в него девица, не отличающаяся никакими особыми талантами, кроме как лезть не в свое дело. Помимо преступлений, их больше ничто не объединяло, хотя и Мариша, и особенно ее подруга Настя, в доме которой она сейчас проживала, очень старались.

Настя постоянно придумывала все новые и новые способы захомутать Эрика и сделать из него для Мариши образцового мужа, но все ее ухищрения оказывались напрасными. Он весьма умело избегал всех ловушек. Антон, Настин муж, который был невероятно счастлив в браке, искренне недоумевал, глядя, как Эрик ускользает из Маришиных сетей: почему он так боится женитьбы? Он периодически говорил об этом сыщику, но тот лишь загадочно улыбался и отвечал, что каждому свое. В конце концов, брак – это не единственная форма жизни для взрослого человека. Можно быть вполне счастливым, оставаясь свободным.

Мариша не понимала Эрика, хотя очень старалась это сделать. Если он постоянно твердит о дружбе, то откуда берется ревность? Почему ему неприятно видеть Маришу в обществе других мужчин? Зачем он перевез ее в свой коттедж, но поселил при этом на первом этаже, строго-настрого запретив перешагивать порог его спальни?

Вероятно, какие-то чувства в сердце Эрика все же были. Вот только давил он их в себе безжалостно и беспощадно. Единственное, в чем Мариша была уверена, – это в том, что она ему нужна. И только эта уверенность помогала ей находиться рядом с этим человеком. Надежда, как известно, умирает последней. А вдруг случится чудо и Эрик изменит свои взгляды?

– Опять не спится? – услышала она насмешливый голос Антона и подняла глаза.

Настин муж, отчаянно зевая, появился в кухне и тоже налил себе кофе.

– А ты чего вскочил так рано?

– Совещание, – коротко пояснил он. – Отец улетает в отпуск, хочет дать последние наставления.

– В общем, ты остаешься за старшего, – констатировала Мариша.

– Как бы да, – он почесал в затылке.

– Почему как бы?

– Ну, если учесть, что в работе нашего банка я не играю практически никакой роли, то так и получается. По каждому вопросу у папы есть заместители, так что я даже не смогу принять самостоятельного решения без их одобрения.

– И что тебя не устраивает? – удивилась Мариша. – Меньше ответственности, крепче спишь.

– Вообще-то да, – он снова поскреб в затылке.

– Вот и не волнуйся.

– Так я и не волнуюсь. А ты опять думаешь об Эрике?

– С чего ты взял?

– А у тебя в этот момент такие глаза, словно у побитой собаки.

– А почему именно побитой? – заинтересовалась Мариша.

– Потому что во взгляде томится обида, и очень хочется огрызнуться. Но укусить все равно не можешь, потому как очень любишь своего хозяина.

– Ты, случайно, не подрабатываешь в банке психологом на полставки? – поинтересовалась она.

– Случайно нет. Но, изучив твое маниакальное поведение по отношению к нашему общему другу, я скоро буду знать тебя лучше, чем собственную жену.

– Насте это должно быть обидно, – задумчиво протянула Мариша.

– Ага! Как же! Обидно… Наоборот, она порадуется. Настя умеет скрывать свои эмоции и очень этим гордится, между прочим. Вот бы и тебе у нее поучиться. А то иногда даже противно бывает. Войдет Эрик в комнату, а все чувства тут же отражаются на твоем лице.

– И какие же мои чувства ты чаще всего читаешь? – с интересом спросила Мариша.

– Собачью преданность. Нет, я не говорю, что это плохо, – принялся жестикулировать Антон. – Но оттого, что ты постоянно машешь перед Эриком хвостом, он не будет к тебе ближе. Его все и так устраивает.

– А вы с Настей только обо мне разговариваете? – нахмурилась Мариша.

– С чего бы это? – фальшиво удивился Антон.

– Она читает мне нотации почти теми же словами, что и ты.

– Ну, бывает иногда, на ночь глядя.

– На ночь глядя? Такое впечатление, что вы ночи напролет разговариваете о моих проблемах. Вы хотя бы иногда спите?

– Спим! – уверенно произнес он.

– И что тебе снилось?

– Когда, сегодня?

– Например, сегодня.

– Ты снилась. Такая бедная, обиженная, смотрела на меня и виляла хвостом.

– Каким хвостом?

– Обыкновенным, собачьим.

– Дурак! – буркнула Мариша и налила себе еще кофе.

Антон хихикнул. Очевидно, на «дурака» он совсем не обиделся.

– Эрик когда приедет? – поинтересовался он, намазывая булку маслом.

– А кто его знает? – девушка пожала плечами. – Он как укатил, так больше и не звонил.

– Вот она, любовь! – глубокомысленно заявил парень и поднял вверх указательный палец. – Ты ночами не спишь, мучаешься, а он даже не позвонил ни разу.

– Ему нельзя, у него секретное совещание.

Антон с умным видом закивал.

– Не хочешь, не верь, – обиделась Мариша.

– Кто сказал, что я не верю? – удивился он. – Я восхищаюсь твоей стойкостью. Интересно, ты не была в прошлой жизни женой декабриста? У тебя это хорошо получается.

Мариша не успела ничего ответить. Антон посмотрел на часы, тихонько ахнул и быстро исчез. Девушка снова уставилась в стену. Эрика не было уже почти три недели. Где он и когда вернется – неизвестно. С ним всегда было так. Эрик себе не принадлежал. Его сердце навсегда было отдано только одной особе, и имя ей – работа. Он мог побежать за ней в любое время дня и ночи, наплевав на все. Стоило ей лишь поманить его пальцем, и он уже был у ее ног.

Мариша двояко относилась к его образу жизни. С одной стороны, она очень уважала сыщика за преданность делу, за непредвзятость, за справедливость. Таких, как он, сегодня раз, два и обчелся. А с другой – злилась на его готовность бросить все, в том числе и ее, и помчаться куда глаза глядят.

Три недели без Эрика. Когда-то она с ума сходила без его присутствия. В буквальном смысле слова. А сейчас научилась терпеть. Хорошо, что есть Настя. Да и дом, в котором живут они с Эриком, почти рядом. Можно в любое время пойти и потрогать стены, перебрать его вещи, вдохнуть их аромат. Так переносить разлуку немного легче, чем, например, полтора года назад.

Мариша вспомнила, как Эрик внезапно появился в ее жизни, а потом так же неожиданно из нее исчез. Целый год она не жила, а существовала. И ничего, не умерла. Сегодня уже проще. Она знала, что рано или поздно Эрик вернется к ней. То есть не к ней, конечно, а к себе домой. Но в этом доме есть она, Мариша. А значит, и к ней тоже. Скорее бы он приехал. Тогда бы и эти дурацкие сны прекратились. Она была уверена, что ей снится не мужчина, упавший с утеса, а ее собственные неудовлетворенные надежды, разбивающиеся об острые скалы.

– Опять не спится? – услышала она голос, на этот раз Настин, и кивнула головой. – Об Эрике думаешь?

– А что, я очень похожа на побитую собаку?

– Есть немного, – хихикнула Настя. – А еще на ослицу.

– А на ослицу-то с какого бока?

– Такая же упрямая. Сто раз тебе говорила, познакомься с приличным парнем, выйди замуж, роди детишек, а там, может, и Эрик забудется.

– А как же любовь?

– Любовь приходит и уходит, а Эрик все недостижим! – перафразировала она и похвалилась: – Сама придумала. Правда, очень на него похоже?

– Очень, – буркнула Мариша. – Что же мне теперь, через силу с мужиками встречаться?

– А почему бы и нет? Клин клином вышибают. Представь, что Эрик больше не вернется. Он отбыл в очень длительную командировку.

Мариша закрыла глаза и попыталась нарисовать себе эту картину. Она одна, в пустом доме, без Эрика и надежд на будущее. Ей стало страшно, причем до такой степени, что даже появился озноб. Чем жить без Эрика, лучше сразу в монастырь.

– Да ладно, я пошутила, – вдруг произнесла Настя и обняла подругу. – Не дрожи. Я знаю, что тебя сложно сдвинуть с места, а любая попытка расстаться с Эриком смерти подобна. Как можно быть такой мазохисткой, не представляю. Но ты моя подруга, а значит, я буду страдать вместе с тобой.

– А ты-то чего страдаешь?

– Глядя на тебя. Думаешь, легко созерцать твое унылое лицо изо дня в день? У меня сердце разрывается от боли за тебя! – И Настя театрально схватилась за правый бок.

– Сердце слева, – сообщила Мариша.

– Да? – Настя переместила руки. – Точно! Здесь и болит.

Мариша фыркнула. Иногда она злилась на Настю за ее излишнюю жизнерадостность, но все-таки любила. Вот и сейчас, не успела она обидеться за очередной выпад в сторону Эрика, как тут же ей захотелось расцеловать подругу за готовность страдать вместе с ней. Нет, что ни говори, а с Настей было гораздо проще переживать разлуку.

– Эрик не звонил? – поинтересовалась та, садясь рядом с чашкой кофе в руке. – Хотя о чем это я спрашиваю. Если бы звонил, ты бы сразу об этом растрезвонила.

– Не звонил, – подтвердила Мариша.

– И не писал…

– И не писал.

– Какой гад!

– Обычный человек, – вздохнула Мариша. – Только талантливый. А талантливые люди, как известно, могут позволить себе некоторые вольности.

– Ага! Уехать почти на месяц и не давать о себе знать – это называется «некоторые вольности»! – фыркнула Настя. – По-моему, это чистой воды эгоизм.

– У него работа такая, – попыталась возразить Мариша.

– Про работу можешь заливать Антону, – произнесла подруга, – мужики любят такие отмазки, а мне об этом даже не заикайся. Если мужик хочет – он и из космоса позвонит. А если нет, будет говорить про работу.

Мариша тяжело вздохнула. Она и сама понимала, что Настя права, вот только с мыслями о секретном задании, из-за которого нельзя поддерживать связь с внешним миром, ей было легче переживать разлуку.

– Ладно, сегодня немного развеешься. У нас будут гости.

– Опять?

– Что значит опять? Разве я так часто зову гостей?

– За последнюю неделю это шестой раз.

– Вот видишь! Не каждый же день! И потом, чем больше ты отвлекаешься от грустных мыслей, тем проще ты начнешь относиться к Эрику.

– А если я не хочу проще? – заупрямилась Мариша.

– Хочешь, – уверенно произнесла Настя. – Хочешь, но не можешь себе в этом признаться. Тебе бы родиться лет двести назад. Во времена серенад под балконом. Вот тогда мужики были другие. Может, и твой Эрик на что-то сгодился бы.

Мариша хихикнула. Она представила себе сыщика под ее балконом с гитарой в руках, или что там у них было, поющего красивую песню о любви собственного сочинения. Этот образ не очень-то вязался с характером Эрика, но помечтать об этом было приятно.

– А кто у нас сегодня будет?

– Так… Старые знакомые.

– Я их знаю?

– Знаешь. Только я пока не скажу, кто это. Сюрприз будет.

Мариша задумалась. Сюрпризы она любила, но не все. Чаще всего сюрпризы оказывались приятные, но иногда бывали исключения. Причем в последнее время исключений было почему-то больше. Или это связано с тем, что рядом нет Эрика? Без него все кажется каким-то не таким.

– А он не говорил, когда вернется? Хотя бы примерно?

– Кто?

– Эрик, конечно.

– Не-а, – помотала головой Мариша. – Ты же знаешь этого типа. Для него самое главное – таинственность.

– И откуда у человека такая страсть к тайнам? – протянула Настя.

– Как будто ты не знаешь! С такой наследственностью это неудивительно.

– Слушай, – вдруг встрепенулась подруга, – а сколько лет было Эрикову деду, когда он встретил его бабушку?

– Не знаю. Бабушке было около сорока, а деду, наверное, побольше. А что?

– У меня возникла мысль. Эрику сколько лет?

– Сорок. Скоро сорок один исполнится.

– Вот! – Настя подняла вверх указательный палец.

– Что – вот?

– Вот – это вот, – пояснила она. – А мысль такая. Дед Эрика долгое время не обращал внимания на женщин, так?

– Так.

– А потом раз – и влюбился. И это естественно, ведь против природы не попрешь. Конечно, это чувство пришло к нему гораздо позже, чем к среднестатистическим мужчинам, но ведь пришло же! И он не смог ему сопротивляться. Так?

– Ну…

– Не ну, а так! И вот в чем заключается моя мысль. Я думаю, Эрик тоже не сможет всю жизнь сопротивляться своей природе. Тем более что он уже допустил тебя до своего тела.

– Неужели? – вытаращила глаза Мариша. – Почему же я этого не заметила?

– Вернее, не до тела, – тут же исправилась Настя, – а до души.

Мариша снова сделала круглые глаза.

– Да, да! Не смотри на меня так. Он впустил тебя в свою жизнь. Пусть не так, как это делают остальные мужчины, но ведь впустил же! Он даже разрешил тебе жить в его доме.

– Ага! На первом этаже!

– Ничего страшного. Сначала первый этаж, потом второй, а там уж до спальни потихоньку доползешь. Мне кажется, он созревает. Тебе бы узнать, когда точно его дед клюнул на Веронику. Тогда у нас была бы отправная точка.

Мариша посверлила подругу взглядом.

– Ты и в самом деле думаешь, что Эрик созреет до этого?

– Как сказать… – уклонилась от ответа подруга. – Рано или поздно такое должно случиться!

– Так веришь или нет?

– Скорее нет, чем да, – сконфузилась Настя.

– Спасибо, успокоила. А я ведь почти поверила.

– Вообще-то я не верю, что это произойдет рано, а вот поздно – вполне возможно.

– Поздно – это когда я за ним буду горшки выносить?

– Ну, зачем же так пессимистично? – Настя хихикнула. – Хотя тебе бы это пошло. Представляю, как ты с умиротворенным видом несешь его горшок и лопаешься от счастья, что наконец-то он твой.

– Не смешно, – огрызнулась Мариша.

– Не смешно, – согласилась подруга. – Но при таком раскладе может получиться именно так. Эх! Родить бы тебе ребеночка. Может, тогда он созрел бы раньше для совместной жизни. Еще до горшков. Слушай, а может, родишь, а? – Настя призывно посмотрела на подругу.

– Может, и рожу, – кивнула Мариша, – только от кого?

– Как от кого? От Эрика, конечно. Отцом должен быть тот, за кем ты станешь выносить горшки.

– Тебе только шутки шутить, – вздохнула Мариша.

– Какие уж тут шутки! Скоро плакать придется.

– Это еще почему?

– Так на тебя без слез не взглянешь. Собирайся! Мы едем в магазин.