Империя Тигвердов. Невеста для бастарда

Глава 9

Мне все-таки удалось удивить милорда Верда.

– Никогда не видел настолько упрямую женщину! – рычал милорд Верд в конце нашего разговора, но мне удалось главное: мне разрешили наблюдать за дуэлью.

Для себя я решила, что если почувствую хоть какую-то угрозу для Рэма или Пауля, то немедленно прекращу весь этот цирк, и мы, активировав артефакт перехода, просто-напросто исчезнем.

– Еще раз вам повторяю, ничего непредсказуемого или экстраординарного не происходит. Представьте себе, молодые люди всегда, во все времена, выясняли – кто первый, кто самый сильный… На мой взгляд, мастер Рэм и мастер Пауль поступили вполне достойно, соответственно ситуации. Им сказали о том, что они ублюдки из рода ублюдков, – и мастер Рэм немедленно кинул перчатку в лицо юному маркизу Борнмуту. Мастер Пауль тут же поддержал брата, заявив, что выступит в роли секунданта. Должен отметить, что я всецело на их стороне – они ведь с братом записаны как мои дальние родственники – следовательно, оскорбление нанесено и мне.

– Я вот чего не понимаю… Если администрация в курсе конфликта, если вы и остальные преподаватели все знаете, то почему?..

– Не остановим?

– Да. Ведь кто-нибудь может пострадать.

– Может, – согласился милорд. – Но если мы будем все время вмешиваться – как мы воспитаем молодых мужчин? Приученных отвечать за свои слова – а юный маркиз, безусловно, заслуживает трепки.

– А какой урок должны извлечь мои дети?

– Если хочешь, чтобы к тебе и к твоей семье относились с уважением и пиететом, надо быть сильным.

– Сильным, сильным, сильным… Вы заметили, что все время повторяете это слово? Может, надо быть умным и уметь избегать конфликтов?

– Ну, во-первых, сила ума не отменяет…

– В нашей местности любят говорить: «Сила есть – ума не надо», – проворчала я.

– Никогда не слышал, – удивленно посмотрел он на меня, и я прикусила язык – нашла, кому русские народные поговорки цитировать!

– А во-вторых? – постаралась я отвлечь милорда Верда.

– Во-вторых, всегда надо уметь защитить то, что тебе дорого. К сожалению, наш мир не совершенен, и это может сделать только сильный. Причем я имею в виду не только силу тела. Но и силу духа. Кстати, вы умеете ездить верхом?

– Нет. – Я удивленно посмотрела на милорда Верда, не понимая, откуда такой переход с темы на тему.

– Экипаж будет весьма и весьма приметен. А мне бы не хотелось афишировать свой интерес и свое присутствие. Сударыня, нам придется пойти на серьезное нарушение приличий.

Честно говоря, я подумала, что он иронизирует. Посмотрела прямо ему в глаза: нет – серьезен. И прямо-таки огорчен мыслью об этикете. Что же мне придется сделать?

– Милорд, я всецело доверяюсь вам. – Постаралась, чтобы и мой тон не нарушал патетичность момента.

– Мне придется посадить вас в седло перед собой.

– Хорошо, – кивнула я.

Мы договорились, что я буду его ждать за воротами поместья – там неподалеку от них среди дубов лежал огромный камень – практически кусок скалы, – заросший мхом. Вот около него мне и приказали быть в восемь вечера.

– Я возьму вас, если вы будете спокойны, – сказал мне напоследок милорд Верд. – Если я увижу хоть какие-то признаки истерики, нервического припадка и чего-нибудь дамского, я выдам вам нюхательные соли и оставлю дома.

Ну что на это скажешь? Я коротко поклонилась и вышла. На этот раз дверь сразу распахнулась.

До восьми вечера я всячески пыталась себя занять – чтобы действительно не скатиться в истерику. Терять самообладание сейчас было нельзя. Я взяла книгу расходов – и стала составлять списки покупок на следующую неделю. Потом сходила к Каталине и обсудила меню. От меня, наверное, шла такая энергетика, что ни подколок, ни возражений я не услышала. Запланировала генеральную уборку на понедельник, отправила Вилли сообщить поденщицам, что мы их ждем. Определилась, кто сколько получает в неделю. Подумала, как хорошо, что милорд Верд без моих просьб решил платить Вилли – очень хотелось помочь мальчику.

И хотя от выматывающего тиканья в голове я не избавилась, да это было бы и невозможно, в руках я себя держала.

Я прибежала к камню рано – сил ждать уже не было. Понарезала круги вокруг деревьев. Еще раз запретила себе думать о плохом. Напряженно застыла, вслушиваясь, когда же раздастся стук копыт.

– Вы забыли шляпку и перчатки, – поприветствовал меня милорд Верд, подъехавший со стороны, противоположной от дома. – Постарайтесь впредь так не делать.

– Хорошо. – Не говорить же ему, что головных уборов я даже нашей питерской зимой не ношу.

Он возвышался надо мной. Его конь нетерпеливо перебирал ногами, поглядывая с истинно аристократическим высокомерием на букашку в моем лице, что возникла на его пути.

– Не отправлю вас домой только лишь потому, что намерен накинуть на нас личину невидимости. Я думаю, вы согласитесь, что никому не стоит знать о том, что мы с вами ездили наблюдать за ходом дуэли.

Я лишь кивнула – говорить не хотелось. Да и боялась, что голос будет дрожать. Господи, как же я боялась! Милорд Верд изучающее меня разглядывал.

– Все-таки зря я все это затеял. Надо было попросту промолчать, – сказал он, как мне показалось, себе самому.

– Пожалуйста. Поедемте. Я обещаю не вмешиваться. Но оставить меня в поместье – это жестоко.

Тяжелый вздох. Потом слова:

– Подойдите ко мне. Слева. Это право. Слева – это с другой стороны. Хорошо. Вставайте на кончик сапога и протягивайте мне обе руки. Не бойтесь.

Ощущая себя неуклюжей собакой на заборе, я утрамбовалась перед ним. Мы тронулись. Шагом, потом быстрее. Высоко-то ка-а-ак!!!!

– Расслабьтесь, – послышалась команда. – Вы так нервничаете, что Гром тоже дергается.

Я побоялась сказать, что мне нестерпимо страшно, – понимала, что милорд попросту ссадит меня с коня и велит идти домой. Поэтому я выдохнула – и заставила себя расслабиться. По крайней мере, попыталась.

– Ваши сыновья держатся в седле намного лучше. – Теперь в голосе звучала явная насмешка.

– Они занимались, – пробормотала я.

– А вы – нет?

– Не думала, что мне это пригодится.

– Зато завтрак вы мне организовали просто изумительный, – теперь в голосе послышались бархатные нотки. – Свершилось то, о чем я так долго мечтал.

– Я вот все равно не пойму, милорд…

– Что именно, госпожа Лиззард?

– Вы же командовали солдатами. Армиями. Теперь учениками и преподавателями…

– И вас интересует, почему я позволил прислуге сесть мне на голову?

– Именно.

– Вам известно, что делают с солдатом или офицером, не выполнившим приказ?

– В военное или в мирное время? – не могла не уточнить я.

Надо мной раздался довольный хмык.

– Значит – известно… От гауптвахты – до казни… В зависимости от ситуации. Это там, где мне все понятно. А дома, я могу или гневаться – но повод нелепый, – или уволить всех… И тогда искать еще кого-то. Экономок, кстати, за год я сменил семерых.

– А что так?

– Все никак не мог объяснить, что обо мне нельзя сплетничать. Особенно с посторонними. И не надо сливать информацию обо мне в газеты. Тем более явно выдуманную. И не стоит устраиваться на работу, чтобы получить допуск в мой дом и попытаться пристроить свою девственную титулованную родственницу в мои жены…

– Серьезно? – рассмеялась я.

– Этим как раз пыталась заниматься предпоследняя экономка.

Я уже хохотала в голос.

– Вот вам смешно, а если бы у меня была хоть мало-мальски приличная репутация, эта история ее бы уничтожила.

– А я всегда считала, что вопросами репутации больше озабочены дамы.

– Не без этого, но, согласитесь, когда все тебя обсуждают и хмыкают у тебя за спиной – в лицо мне это делать никто не рискует… – приятного мало.

– Согласна… Противно.

– Хотя, если вспомнить о моем происхождении, я, наверное, должен был уже привыкнуть.

– Наверное, все равно хочется, чтобы люди оставили тебя в покое.

– Именно так.

– А что с вашей последней экономкой? Та, которая собрала вещи в тот день, когда мы познакомились?

– Сдала информацию в газеты о… подробностях моей личной жизни.

Я так поняла, что его лирические отношения с некой графиней стали достоянием народа…

– А кто был до этих двух? Последних.

– Летом… Девочка, молоденькая совсем. Из всех самая приличная была. Забыл ее имя. Вера? Ника… Вероника ее звали.

– Как? – Собственное имя резануло сердце плохим предчувствием.

– Стойте, вас что, зовут так же? – удивился он. – А я сперва и не обратил внимания.

Я хмыкнула тихонько, отмечая замечательное свойство милорда – крайнее невнимание к окружающим его людям.

– Есть такое, – словно прочитав мои мысли, пророкотал вельможа. – Я плохо запоминаю все, что не относится к службе. Вот военные операции. Или обучение кадетов…

– Или дороги, которые находятся под вашим личным контролем, – вставила я.

– И дороги тоже… – в голосе за спиной послышалась усмешка. – А все мелочи вокруг… Я запоминаю плохо.

– Так что случилось с вашей летней экономкой? – спросила я. – Той, что была самой приличной?

– Да… Я же о ней заговорил. Госпожа Вероника попросту исчезла – ушла, не сказав никому ничего. Правда, я накануне разгневался на нее… Думаю, она испугалась этого и ушла.

– Вы настолько страшны в гневе?

– Да, – отрезал он холодно. И я поняла, что тема и серьезная, и ему лично очень-очень неприятная.

– Простите, – сочла за благо сказать я, про себя подумав, что надо бы выяснить причину его гнева, чтобы не оказаться в подобной ситуации.

– Ничего. Мы, кстати, уже прибыли.

Разговор заставил забыть меня о способе передвижения и о собственном страхе.

– Так. Давайте мне руки – скрепите их над головой, – я вас ссажу. Так же в обратном порядке. Вот так, хорошо.

Я почувствовала под ногами твердую землю – и обрадовалась. Потом поняла, как сильно болит пятая точка. С трудом удержала от того, чтобы со стоном облегчения не растереть ее, плюнув на приличия и присутствие вельможи.

Прошла вперед. Так! Идти ровно! Обнаружила большую поляну в окружении деревьев – за ней были величественные башни серого замка. Академия. Вблизи она смотрелась совсем по-другому.

Милорд уже спешился. И, кивнув, проговорил:

– На этой поляне кадеты решают вопросы чести. Так… теперь пора и мне становиться невидимым. И Грома замаскировать.

Несколько пассов руками – и вороного красавца коня не видно. Потом исчезает и милорд Верд.

Мне кажется, что время течет медленно-медленно, каждая минута застывает, чтобы посмотреть на то, насколько близко я подойду к сумасшествию.

– Тише. – Теплые мужские руки обняли меня за плечи. Я не видела милорда Верда, но чувствовала его за спиной. – Не дрожите. Честью клянусь, с вашими сыновьями ничего не случится. Кто-то кого-то поцарапает – и все. Они же сражаются до первой крови. Потом мы с вами вернемся домой. Я налью вам своего гномьего самогона. Пол чайной ложечки на стакан… Мы поужинаем. Или вы ели уже? Нет? Что-то эти бездельники задерживаются. Может, решили отменить все?

Сначала мы услышали радостный гомон мальчишеских голосов. Потом увидели целую толпу.

– Двадцать два человека – вся группа, – довольно сказал мне на ухо милорд.

– Давайте начинать, господа! – сказал парень постарше.

– И графа Троубриджа с последнего курса, с десятого, притащили, поганцы, чтобы он дуэлью руководил. Все по правилам. Молодцы!

– Молодцы?! – зарычала я.

– Тише! – Милорд Верд прижал меня к себе. – Тише.

А тем временем молодой человек, которого милорд назвал графом Троубриджем, руководил процессом. Послушал отказ противников примириться, дал команду.

И вот уже противники стоят друг напротив друга, обнажив шпаги: сосредоточенный Рэм и мальчишка с изумительно презрительной физиономией.

– Начали! – раздается команда.

Звенят шпаги. Рэм словно сливается с оружием – мальчишка напротив ничем ему не уступает. И я вдруг понимаю, что их дуэль похожа на танец: опасный, смертельный, но удивительно красивый.

В какой-то момент Рэм выстилается по земле, выбрасывает руку вперед – стон его противника, кровь на бедре – и крик графа Троубриджа:

– Остановитесь! Кровь. Проигравший – маркиз Борнмут. Победитель – мастер Рэм Рэ. На этом позвольте объявить дуэль оконченной.

– Нет, – расталкивает гомонящих кадетов какой-то еще недовольный. – Я – секундант маркиза, барон Кромер, требую удовлетворения. Пусть секундант мастера Рэ сразится со мной.

– Правила этого не запрещают, – недовольно соглашается с ним граф Троубридж. – Что вы скажете, мастер Пауль Рэ?

– Я согласен. – Бледный Пашка достает шпагу, встает в спортивную стойку, несколько раз прыгает вперед, потом назад. – Готов.

– Начали! – снова командует старшекурсник.

А дальше все происходит настолько быстро, что я не успеваю заметить, что именно делает мой сын.

Какое-то неуловимое, на бешеной скорости движение вперед. Пашка летит навстречу чужой шпаге. Я кричу, но моего голоса не слышно, потому что ахнули все. В последний момент сын изворачивается, меняет траекторию движения, перетекает чуть в сторону – и все понимают, что он невредим, а свою шпагу он вонзил над ключицей соперника.

– Остановись! – орет старшекурсник. – Шпагу не вытаскивай! Барон кровью истечет. Ты ему артерию пробил! Целителя!

Я понимаю, что у меня за спиной никого нет. Милорд Верд уже появился на поляне и склонился над раненым. А я не могу пошевелиться. Видимо, как ректор академии ни спешил на помощь пострадавшему, кинуть на меня заклинание, чтобы обездвижить, он все-таки успел.