Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 4
Корнуолл, октябрь 1932 г.
Девочки смеялись и, конечно, завопили от радости, когда игрушка едва не задела мамину голову. Элис восторженно всплеснула руками, глядя, как Клементина, топая ногами, бежит за планером.
– Не смей запускать эту штуковину рядом с малышом! – предупредила мама, поправив волосы на макушке и убедившись, что все шпильки на месте.
Даже если Клемми слышала ее слова, то не подала виду. В развевающейся юбке, она бежала так, будто бы спасала свою жизнь, подняв руки и готовясь поймать планер, если он вдруг соберется упасть.
Несколько любопытных уток, которые приковыляли с озера взглянуть на суматоху, разбежались с негодующим кряканьем в вихре перьев, когда планер, скользя, приземлился и замер прямо посреди их компании.
Папа одобрительно улыбнулся из-за книги стихов, которую читал на скамейке у старого вазона.
– Превосходная посадка! Просто великолепная!
Папа сам придумал подарить Клемми планер. Увидел объявление в журнале и заказал игрушку из самой Америки. Предполагалось, что это секрет, но Элис знала о нем несколько месяцев – она всегда раньше всех узнавала, кто кому что намерен подарить. Еще весной она однажды вечером увидела, как папа показывает на объявление и говорит: «Ты только взгляни! Идеальный подарок Клемми на день рождения, правда?»
Мама отнеслась к папиному предложению без особого восторга, спросив, неужели он и вправду считает деревянный планер подходящим подарком для двенадцатилетней девочки. Папа только улыбнулся и ответил, что Клементина не обычная двенадцатилетняя девочка. И он был прав: Клемми определенно отличалась от других девочек: «Сын, которого у нас нет», как любил говорить папа, пока не появился Тео. И с планером папа не ошибся: Клемми разорвала упаковку прямо за столом, после обеда, и, увидев подарок, широко распахнула глаза, а потом завизжала от восторга. Она вскочила на ноги и рванулась к двери, потянув за собой скатерть.
– Клемми, нет! – взмолилась мама, едва поймав опрокинувшуюся вазу. – Мы еще не закончили!
Она вопросительно взглянула на остальных.
– Ох, давайте останемся в доме! Может, поиграем в шарады в библиотеке…
Впрочем, трудно отмечать день рождения, когда виновница торжества сбежала, и потому, к вящей маминой досаде, пришлось выйти из-за изысканно накрытого стола и перенести послеобеденное празднование в сад.
Все они – семейство Эдевейн, а с ними мистер Ллевелин, бабушка и няня Роуз – высыпали на большую поляну в поместье Лоэннет, когда на густую зеленую траву уже начали ложиться длинные послеобеденные тени. Стоял прекрасный день, осенний, но еще теплый. На стене дома цвел клематис, маленькие птички щебетали, проносясь над поляной, и даже малыша Тео вынесли в плетеной люльке на свежий воздух.
На соседнем поле фермер жег вереск, и пахло чудесно. Элис обожала этот запах, который ассоциировался у нее со сменой времен года, и теперь, глядя, как Клемми заводит деревянный планер, она чувствовала на шее тепло солнечных лучей, а под босыми ступнями – холодную землю и наслаждалась редкими минутами полного блаженства.
Элис вытащила из кармана записную книжку и поспешила описать свои впечатления от самого дня и окружающих ее людей; она грызла кончик ручки, рассеянно блуждая взглядом по залитому солнцем дому, ивам, блестящему озеру и желтым розам, взбирающимся по железным воротам. Сад, казалось, сошел со страниц сказочной книги – впрочем, он и на самом деле был садом из сказки! – и Элис его очень любила. Она никогда не уедет из поместья. Никогда. Она представила, как доживет здесь до преклонных лет. Счастливая старушка с длинными седыми волосами и в компании нескольких кошек. Да, она обязательно заведет кошек, чтобы не скучать. Клемми будет приезжать в гости, а Дебора, наверное, нет, – той лучше в Лондоне, где у нее огромный дом, богатый муж и команда служанок для присмотра за нарядами…
Это один из тех дней, думала Элис, радостно водя пером, когда все, похоже, испытывают одинаковые чувства. Папа решил отдохнуть от научной работы, мистер Ллевелин снял строгий пиджак и разгуливал в рубашке и жилете, а бабуля Дешиль, которая дремала под ивой, выглядела почти веселой. Единственное исключение – мама, но она терпеть не могла, когда срывались ее тщательно продуманные планы, так что сдержанное недовольство было вполне ожидаемо.
Клемми заразила своим энтузиазмом даже Дебору, а уж она-то никогда не увлекалась игрушками, считая себя слишком взрослой и благовоспитанной. Понятное дело, Дебора рассердилась, села в гордом одиночестве на скамью под окном библиотеки и лишь изредка снисходила до разговора, всем своим видом показывая, что у нее есть дела поважнее и остальным просто повезло наслаждаться ее обществом.
– Попробуй запустить его по кругу, – предложила Дебора, держа в руках коробку от планера. – Здесь написано, что, если правильно закрутить резинки, он сделает петлю.
– Чай готов, – сообщила мама с осуждением в голосе, которое слышалось тем сильнее, чем дальше события отклонялись от намеченного сценария.
Все плотно пообедали, и никто не хотел чая, лишь мистер Ллевелин, преданный друг, подошел и взял у мамы чашку с блюдцем.
Дебора, наоборот, не обратила на мамин призыв никакого внимания.
– Давай, Клемми, запусти его еще раз! – велела она.
Клемми, которая засовывала планер под атласный пояс, ничего не ответила. Она заправила подол платья в трусы, наклонила голову и оценивающе взглянула на вершину платана.
– Клемми! – требовательно позвала Дебора.
– Подсадите меня, ладно? – отозвалась младшая сестра.
Мама в это время настойчиво угощала мистера Ллевелина тортом, но, будучи всегда начеку, сразу же заметила надвигающуюся опасность.
– Нет, Клемми! Не смей! – воскликнула она, не уронив ни крошки торта.
В поисках поддержки она бросила взгляд на папу, однако тот вновь укрылся за книгой, погрузившись в мир Китса.
– Пусть попробует, – успокаивающе произнес мистер Ллевелин. – Все в порядке.
Больше не в силах сопротивляться очарованию дня, Дебора бросила коробку на скамью и поспешила к подножию дерева. Няню Роуз уговорили взяться за руки с Деборой, чтобы получилась ступенька, на которую залезла Клемми. После пары неудачных попыток вскарабкаться наверх она исчезла среди нижних ветвей.
– Осторожнее, Клементина! – воскликнула мама, устремляясь к месту действия. – Пожалуйста, осторожнее!
Она ходила вокруг дерева и тяжело вздыхала, пытаясь разглядеть сквозь густую листву, как высоко забралась Клемми.
Наконец сверху донесся победный крик и появилась рука, которая радостно махала с вершины дерева. Элис прищурилась на послеобеденном солнце и улыбнулась, глядя, как младшая сестра устраивается в самой высокой развилине и высвобождает из-под пояса планер. Клемми туго закрутила резинки, подняла руку, выбирая наилучший угол пуска, а потом вжик – и запустила планер!
Планер летел словно птица, парил в светло-голубом небе, то слегка ныряя вниз, то снова выравнивая полет, пока не упала скорость, тогда давление на хвост уменьшилось и задняя часть планера приподнялась.
– Смотрите! – закричала Клемми. – Вот сейчас смотрите!
И действительно, планер начал описывать огромную петлю прямо над озером, и это было такое впечатляющее зрелище, что даже мистер Харрис и новый садовник, которые что-то делали у мостков, отвлеклись от своего занятия и уставились на небо. Все невольно захлопали, когда планер, выполнив фигуру, полетел дальше, пронесся над водой и изящно приземлился на заросшей лужайке у фонтана на другой стороне озера.
Казалось, весь мир замер, когда маленький самолетик описывал круг, и потому Элис немного удивилась, услышав детский плач. Бедный малыш! Все так увлеклись, что совсем забыли про него в плетеной люльке. Элис, которая всегда считала себя наблюдателем, огляделась вокруг, ожидая, что кто-нибудь поспешит к ребенку, и вдруг поняла: все заняты и, кроме нее, помочь некому. Она хотела было подойти к Тео, но папа ее опередил.
Элис знала, вернее, ей внушили, что существуют отцы, которые и пальцем не пошевелят, чтобы успокоить младенца. Только не папа. Он был лучшим отцом в мире, добрым, заботливым и очень, очень умным. Любил природу и науку и даже писал книгу о земле. Он работал над ней больше десяти лет, и это было единственным, что Элис в нем изменила бы (хотя никогда не призналась бы вслух). Она радовалась, что отец такой умный, гордилась им; к сожалению, он слишком много времени уделял своей книге, а Элис мечтала, чтобы папа принадлежал только им.
– Элис! – позвала Дебора. В ее голосе не было ни капли пренебрежения, наверное, она хотела сказать что-то важное. – Элис, скорее! Мистер Ллевелин собирается покатать нас на лодке!
Потрясающе! Редкое развлечение – мама обожала его в детстве и с тех пор к катанию на лодке относились как к антикварной вещи, которой нельзя пользоваться. Элис счастливо улыбалась, ее сердце прыгало от радости. Похоже, сегодняшний день станет самым лучшим из всех, решила она.
