Кукушкины дети

Первый том серии "Навьи сказки" ТУТ . Можно читать как отдельное произведение.

***

Новую часть кладбища не затеняли от солнца высокие деревья – скорбящие родственники их еще не успели посадить. Слева от тропинки земля бугрилась свежими могильными холмиками, укрытыми пластиковыми венками. Ленты на них обвисли, и только поблескивали на черном фоне золотые буквы: «от скорбящего брата»; «дорогому отцу»; любимой матери.

Справа возвышались такие же ряды могил, только с этой стороны на крестах виднелись фотографии. Люди на них смотрелись слишком четко, и только взгляд казался смазанным, словно в глубине зрачков клубился туман.

Возле выкопанной в красноватой земле ямы стояла железная подставка для гроба. Рядом, опираясь на лопаты, застыли могильщики.

– Что-то воронов не видно, – заметил один из них, оглядывая свежие, еще не потрепанные непогодой кресты.

– Да куда они денутся, – лениво отозвался второй, – сейчас все разойдутся, и эти явятся поминать. А пока народу много.

Он посмотрел на приближающуюся процессию и помрачнел: гроб, который легко несли двое взрослых мужчин, был маленьким. Могильщики указали, куда его ставить, и отошли, уступая место священнику.

Сладковатый запах ладана окутал провожающих клубами дыма. Женские рыдания врывались в монотонную молитву.

Мать не плакала. За все время ни разу не пошевелилась. Её взгляд был прикован к лицу мертвой дочери, на бледной щеке которой синел похожий на ветвистое дерево шрам.

Когда пришло время, могильщики оттеснили людей и привычно заколотили гроб. При каждом ударе молотка женщина вздрагивала, и вцепившиеся в рукав мужа пальцы белели все сильнее.

Когда гроб подняли, чтобы опустить в могилу, женщина словно спохватилась. Вскрикнула и кинулась вперед, едва не упав в яму. Рухнула на гроб, обняв его двумя руками, и заголосила навзрыд. Из сухих до того глаз потекли слезы.

– Ну, слава тебе, Господи, ожила, – послышалось тихое. – А то я боялась, с ума сойдет, болезная. Уйдет за дочерью…

Священник кинул на сказавшую это старуху недовольный взгляд и повернулся к несчастной матери. Вдвоем с отцом ему удалось уговорить женщину отойти от гроба. Он мягко скользнул в яму, и могильщики отступили, чтобы присутствующие могли отдать покойной последний долг.

Стук комьев земли слился с пронзительным карканьем. Оно донеслось из старой части кладбища, но самого ворона не было видно.

И одновременно послышался детский плач. Истошный, испуганный. Люди застыли, прислушиваясь, а когда поняли, что крик исходит из заколоченного гроба, отшатнулись.

Закричала мать. Отец, не задумываясь, спрыгнул в могилу. Он срывал крышку голыми руками, ранясь о торчащие гвозди. А потом отшвырнул её прочь.

В гробу, вцепившись в кружевное покрывало, заливалась слезами мертвая девочка. Отец подхватил её на руки и передал наверх. Мать кинулась к ребенку, вцепилась, прижала к себе.

– Чудо! Чудо! – пронеслось над кладбищем.

Священник достал из рюкзака бутылку со святой водой, окропил обеих. Ребенок заплакал еще громче.

– Одержимая! – охнула старуха, которая несколько минут назад убивалась по несчастной матери.

Священник едва удержал неподобающие слова и тихо, чтобы не сорваться, ответил:

– Обычный испуганный младенец,и только. А вы бы лучше в «Скорую» позвонили, а потом помолились Ему в благодарность за ниспосланное чудо!

– И в полицию, – поддержал его кто-то.

Священник не слушал. Он опустился на колени, прямо на землю и молился от всей души, не обращая внимания на любопытных, которые стали сбегаться, чтобы посмотреть на чудо. В результате к подъехавшей машине «Скорой помощи» не верящих в свое счастье родителей провожала толпа. Девочка сидела на руках у отца, сверкая по сторонам темными глазами. А потом встрепенулась:

– Там! – и вытянула ручку, показывая на место, откуда её только что унесли. – Дядя…

Все оглянулись. У опустевшей могилы никого не было, а ленты отброшенных траурных венков подхватил невесть откуда налетевший ветер. Они целлофаново зашуршали, и в этом звуке ясно послышалось:

– Людмила…

– Людочка! – вцепилась в дочку перепуганная мать, но ветер уже стих.

Старуха покачала головой и сказала в пространство, обращаясь ни к кому конкретно и ко всем сразу:

– Нельзя отбирать то, что уже отдано Хозяину, ой нельзя…

В листве мелькнула большая белая птица. Заметив её, старуха мелко и часто закрестилась и заторопилась прочь.

Глава 1

Холод пробрался под одеяло. Белка подтянула колени к груди и укрылась с головой. Так было теплее, но дышать стало нечем.

И все равно просыпаться не хотелось. Воскресенье – законный выходной, когда можно проваляться в кровати хоть до полудня.

Но почему в комнате так холодно?

Белка высунул голову из-под одеяла. Узкая фрамуга стояла в положении «проветривание». Похоже, вчера вечером кто-то забыл закрыть окно.

Белка снова нырнула под одеяло. Выползать из тепла в морозильник, в который превратилась комната, не хотелось. Но и лежать, скрючившись, в темноте и духоте – тоже. Раздраженно пробурчав про голову садовую, Белка рыком откинула одеяло и добежала до окна и захлопнула фрамугу, а потом резким движением повернула ручку, надеясь тут же нырнуть в еще теплую кровать.

Фиксатор заело.

Белка приплясывала на холодном полу, а дыхание тут же превращалось в белое облачко.

Она поворачивала ручку и так, и эдак, давила и дергала, но замок не поддавался.

Вот так всегда: как только начнешь впопыхах, так что-то да случится! И мечешься потом, как угорелая кошка.

– Да чтоб тебя! – не выдержала Белка и, схватив со стола стопку учебников, водрузила их на подоконник, подперев створку. И тут же нырнула обратно в остывшую кровать и поплотнее укуталась в одеяло, в надежде поспать еще с часик.

Но сон пропал. А вместе с ним и уютное ощущение выходного утра. Да еще этот запах гари… Опять у мамы молоко убежало?

Белка босиком прошлепала к двери. Вонь усилилась, а вместе с ней в комнату ворвались ароматы блинчиков, кофе и еще один, знакомый до жути… Белка принюхалась и помотала головой. Показалось. И то верно – откуда в квартире запах тины? У них даже аквариума нет!

Белка спрятала руки под мышки и съежилась – холод не торопился исчезать. От него перехватывало дыхание, и она даже оглянулась на фрамугу, вдруг снова открылась. Но учебники не позволяли ей сдвинуться.

Привалившись к стене и заставив себя расправить плечи, Белка несколько раз глубоко вдохнула, как учил психолог. Вскоре озноб отступил. И вонь стоячей воды исчезла.

Значит, это был всего лишь холод, а не паническая атака. Их не было так давно, что Белка уже поверила в то, что отошла от деревенских приключений.

Но холод никуда не делся. Пришлось лезть в шкаф за кигуруми. В теплом комбинезоне стало теплее.

Пройдя сквозь заполняющую коридор марь, Белка вошла в кухню. Здесь дыма было больше, он напоминал туман. В его глубине сидела, уставившись в одну точку, мама. Сжимающие смартфон пальцы побелели, оторванная от него подвеска-бусина лежала на столе, но мама, кажется, ничего не замечала.

– Оля, открой окно, – папа вынырнул из дымного эпицентра и швырнул в раковину испорченную сковородку. Она тут же зашипела от воды, увеличив задымленность.

– Что случилось? – закашлявшись, Белка протиснулась к окну и распахнула его настежь. Холод ворвался в кухню, разметал клубы дыма и остатки тепла. Когда сквозняк сдул со стола салфетку, мама вздрогнула и посмотрела на Белку:

– Проснулась? А я вот, блины пеку… Подожди, я сейчас…

Она засуетилась, заметалась по кухне, хватая то ложку, то лопатку для готовки, то кружку…

Папа заставил её сесть и взглядом велел дочери закрыть окно:

– Я сам допеку…

Папа взялся готовить! Белка поежилась, и вовсе не от холода.

– Ма, па… Что случилось?

Мама, успевшая снова впасть в оцепенение медленно разлепила пересохшие губы:

– Бабушка звонила. Тетя Аня с дядей Костей попали в аварию.

Белка охнула и прикрыла ладошкой рот.

– Они живы? Сильно пострадали? Машина цела? А Светка? Светка тоже? – затараторила она.

Слова сам сыпались. Остановить поток вопросов Белка смогла только тогда, когда заговорила мама:

– Светы с ними не было. А Аня с Костей в реанимации. Оба… – она замолчала и растерянно оглянулась на мужа: – Наверное, мне тоже надо. К ним… Мама одна не справится.

Папа выложил готовый блинчик на тарелку, выключил плиту и только после этого ответил:

– Я поеду с тобой. Если понадобиться, попробую договориться о консультации в Москве.

Слушая его уверенный голос, Белка успокоилась. Все-таки молодец у неё папка! Вон как быстро все решил! И даже маме стало лучше, уже не такая бледная. И, желая подбодрить родителей, Белка закивала:

– Конечно, езжайте! Я присмотрю за домом.

Взгляд мамы снова стал растерянным:

– Я не хочу оставлять Олю одну. Она еще совсем ребенок…

Белка чуть не задохнулась от возмущения. Вот всегда так: если от неё что-то надо, так она взрослая, а как на дискотеку вечером, или еще что, так «мала еще». Но спорить не стала – предки и так на пределе. На помощь неожиданно пришел папа. Он подал маме стакан воды и примиряюще заметил:

– Дорогая, ты не права. Ольга у нас уже совсем большая девочка. Она справится. Ну хоть кто-то в семье в неё верит!

– Конечно, справлюсь!

От перспектив остаться совершенно одной, как будто она и вправду взрослая, кинуло в жар.

Папа быстро отпросился с работы. Он вошел в кухню, сжимая в руке смартфон, и велел:

– Давай собираться. Лучше выехать до обеда.

Мама тут же перестала паниковать. Она достала из-под кровати большой чемодан и стала укладывать вещи. Быстрые, четкие движения, ни одного лишнего. Сунувшаяся помочь Белка тут же поняла, что больше мешает, и вернулась на кухню – она так и не успела позавтракать.

Блины еще не остыли. Макая и в сметану с вареньем и запивая молоком, она задумалась.

Квартира будет полностью в её распоряжении. Можно пригласить девчонок, устроить посиделки… Только Белка не знала, кого приглашать. Это раньше у неё было много подруг, но после возвращения из речного они почему-то постепенно перестали с ней водиться. Заявили, что она изменилась, стала какой-то скучной, потеряла изюминку.

Она попыталась им объяснить про потусторонние силы, рассказать про мельницу, про водяного, русалку… Но после этого Белку объявили еще и странной.

Хорошо еще, что не приравняли к Лизоблюдке.

При мысли об этой однокласснице Белку передернуло. И сразу стало так одиноко. И совсем расхотелось самостоятельности.

– Ничего, выдержу, это всего на несколько дней! – сообщила она сама себе и прерывисто вздохнула: кого она обманывает! Ей до слез не хочется оставаться одной!

В горле встал ком. Она сглотнула, но он никуда не делся. Белка потянулась, чтобы налить себе еще молока, и поняла, что все звуки в квартире куда-то исчезли.

По спине пробежал холодок, и накатила такая тоска, словно она осталась одна во всем мире.

– Мама? – невнятно позвала Белка, но ответа не услышала.

Ей надо было пройти всего четыре шага, чтобы открыть дверь из кухни, но вместо этого Белка съежилась на стуле и поджала под себя ноги – они тоже замерзли. Тело словно окаменело и не желало слушаться.

– Ма-а-ам! – позвала на громче, но тишина поглотила звуки.

Резкий стук в окно заставил Белку взвизгнуть и опрометью выскочить из кухни.

Показалось – лопнул мыльный пузырь, в котором она сидела. Мир наполнился теплом и звуками: папа разговаривал по телефону, одновременно отвечая маме, которая спешно укладывала чемоданы. Хлопали дверцы шкафов, бубнил включенный фоном телевизор.

Показалось.

Белка обмякла и привалилась спиной к стене. И тут же снова напряглась: когда родители уедут, пусто будет не только на кухне, но и во всей квартире. От суеты поспешных сборов стало тошно. Как будто родители торопятся уехать, бросить её одну. В носу засвербило, и Белка громко чихнула.

Мама тут же перестала что-то втолковывать папе и выглянула в коридор:

– Оля, ты почему босиком? Простынешь. Быстро обуйся!

Ног действительно замерзли, и Белка побежала к себе за тапочками.

В комнате кружились снежинки – учебники все-таки сдвинулись под тяжестью фрамуги, так что окно снова открылось. Вернув все на место, Белка закуталась поверх кигуруми в махровый халат и уселась в кровать, подобрав под себя заледеневшие ноги.

Ощущение грядущего одиночества было как эхо из прошлого: точно такая же тоска была под водой, когда речная тина опутала тело и приковала ко дну. И вонь гниющих водорослей и стоячей воды… Белка не могла ошибиться, именно этот запах она почуяла, когда проснулась.

После речного он часто появлялся перед разными неприятностями. Вот и сегодня предсказал.

Или все-таки накликал?

Белка даже задохнулась от такой догадки. Усидеть на месте было невозможно, и она заметалась по комнате, рассуждая вслух:

– Домовой по-другому предупреждает, и то не всегда. А тут, как по заказу, если завоняет – жди какой-то гадости… Ой!

В ногу вонзилось что-то острое. Прямо сквозь тапочек. Белка сняла его с ноги и допрыгала до стула. На ступне красовался небольшой порез, а в мягкой подошве тапка торчало сломанное пестро-коричневое перо. Видимо, ветер закинул его сквозь открытое окно.

Аптечка находилась на кухне. Белка дохромала до неё, стараясь, чтобы родители не заметили и, схватив коробку с лекарствами, прошмыгнула обратно к себе в комнату. Там пошипела немного, когда ранку защипало от перекиси и йода, заклеила все пластырем и уселась, подперев голову кулаком. Мысль о том, что беда была накликана – хоть вонью, хоть проклятьем – не отступала. И что с этим делать? Разве что поискать информацию в сети. Как в той сказке: «иди туда, не знаю куда»… Ноутбук включался целую вечность. Белка ерзала на стуле и постоянно шевелила мышкой, словно это могло ускорить загрузку. А потом быстро застучала по клавишам, не обращая внимания на то, что не всегда попадает на нужные.

Родители не сказали ни время аварии, ни место. Но почти у всех людей имеются смартфоны, и почти все, из тех, у кого они есть, умеют фотографировать.

Синюю машину, на которой тетя Аня с мужем обычно приезжали в гости, она узнала не сразу, так её покорежило. Вокруг груды металлолома возились люди: в форме и без. Судя по количеству снимков, зевак на месте аварии собралось немало.

Тем лучше. Чем больше ракурсов, тем скорее Белка найдет нужное. Вопрос – что именно надо найти. Поэтому она просто листала фотографии, надеясь заметить хоть что-то необычное, хоть какую-то зацепку.

Один кадр просто поразил: разбитое лобовое стекло, покореженное зеркало и на нем – перемазанная чем-то бурым самодельная куколка. Рядом с ней повис, зацепившись за выступ, деревянный крестик.

Несколько бусин, чудом не слетевших с порванного шнурка, на котором он держался, напомнили о раздувшейся, почему-то красной гусенице. Белка видела такую в Речном. Когда Артем на неё наступил, на земле осталось мерзкое пятно.

К горлу подкатила тошнота и Белка ударила по кнопке клавиатуры, закрыв фотографию, но курсор сбился, и на экране появилась другая картинка – та самая куколка, только теперь уже крупным планом. Лица у неё не было, но пятна грязи легли неровными мазками и выглядели совсем как глаза, а огромный рот словно распахнулся в немом крике.

В углу снимка стояло время – сегодня, восемь сорок утра.

Это было задолго до того, как в доме появился запах протухшей воды. Значит, вонь все-таки не накликивала беду. Тогда что это? Белка тяжело вздохнула: кто знает, какая нечисть увязалась за ней из речного?

Верить в такое не хотелось, но ничего другого не придумывалось. А если это не предупреждение, а проклятье, значит…