Занятная игра в жизнь

Что бы женщина ни сделала с тобой: изменила, охладела, поступила, как говорят в стихах, коварно, вини природу, предавайся, пожалуй, по этому случаю философским размышлениям, брани мир, жизнь, что хочешь, но никогда не посягай на личность женщины ни словом, ни делом. Оружие против женщины: снисхождение, наконец, самое жестокое – забвение! Только это и позволяется порядочному человеку.

И. А. Гончаров, «Обыкновенная история».

ПРИХОД АЛЕКСАНДРА

Если бы не женщина, случайно попавшаяся навстречу именно в тот момент, когда Александр, повертевшись вокруг дома, собрался уже было уходить, и если бы не его вопрос, который тут же сорвался с языка – впрочем, давно готовый сорваться – если бы не женщина и не его вопрос, как знать, может быть, все обернулось бы по-другому. Или вовсе никак не обернулось бы. Хотя нет – обернулось бы. Диалектика. Все происходит вовремя. Жизнь, беременная ожиданием, разрешается криком или революцией, или переоценкой ценностей, или – или… Задним числом почти всегда можно сказать, что это было неизбежно. Чаще всего так и говорят, потому что… общепринято говорить. Но в нашем случае так оно и есть. Если бы не женщина и не его сорвавшийся вслед вопрос, все бы произошло, конечно, несколько иначе, в других вариантах, но главное, суть – остались бы теми же. Суть бы не изменилась, вот что важно. И потому все произошло так, как произошло.

В этот день Александр решил зайти к Елене. Решил не то чтобы уж очень твердо, но, если время останется и не возникнет каких-либо препятствий, и если найдется хоть какое-то моральное обоснование прихода, то почему бы и нет? К трем часам дня он закончил свои дела: передал коллегам документацию, получил отпускные, испытав при этом душевное освобождение; время оставалось, место, где находилась ее работа, он знал – Елена объяснила – но не было особого повода. А как без повода? Он шел по вечерней темнеющей улице и придумывал повод.

Было начало зимы. Морозец. Дни короткие, словно бы какие-то приглушенные, солнце далеко-далеко за облаками, что и непонятно, есть ли оно вообще. Снегоуборочные машины перемалывают на дороге серо-бурую массу. Навстречу много прохожих. Желтый свет в окнах магазинов, фонарные огни…

Повод не находился. Но Александр все равно двигался в заданном направлении. «В конце концов, ведь она сама приглашала – вот и повод, – решил он. – Зайду, спрошу: вот вы где, оказывается, работаете? Ну и как у вас дела? Придете ли завтра на тренировку? Обычный набор обычных фраз. Все начинается с этого…»

Что у них начнется с этого – он не знал. Как-то так получилось, что шел он к ней, в общем-то, бесцельно, не имея в виду какого-либо особого продолжения – ведь она замужем. Просто женщина ему понравилась (можно бы сказать, что девушка, но у нее ребенок). Шел и все. Как и тысячи других идут куда-то (куда?)

Александр не был коварным соблазнителем замужних женщин, но и не был пай-мальчиком, стыдливо краснеющим от случайного взгляда. Слава богу – двадцать восемь. Пожил… Время стесняться прошло, а наглеть – еще не наступило. Время пришло жениться. Многие из друзей говорили, что уже прошло, и лишь некоторые, самые опытные – что никогда не поздно. А у него с этим делом все никак не получалось. Не то чтобы он был противником женитьбы, вовсе нет, скорее, он был, если выражаться точнее, противником сделки в этом вопросе. Он считал, что выбирать должно сердце, а не плоть и не разум. Он доверял своим чувствам…

Вот и сейчас, доверившись им, он почему-то шагал к женщине, у которой был муж. Он шел к ней просто как к человеку, который симпатичен, вовсе не имея цели добиться близости. Он даже в мыслях не предполагал чего-либо такого. Хотя, конечно же, красивые женщины ему нравились. Но она ему понравилась не только внешностью. Она ему понравилась простотой и вниманием. А когда к тебе человек с вниманием, да еще и красивый – разве это не греет душу? Очень даже греет.

Он подошел к желтому четырехэтажному дому, приятному своей спокойностью формы, к тем дверям, которые, как он предполагал, должны быть ее. Поднялся по ступеням в трепетном предчувствии, что все-таки как-то придется оправдывать свой приход, говорить что-то сообразное случаю; хотел уже было толкнуть дверь, но успел прочесть надпись на табличке, висевшей сбоку: «Государственная страховая инспекция»… «Что-то не то. Елена говорила, что ее рабочее место находится там же, где инспекция. Но почему инспекция на месте, а каких-либо иных контор – нет? Странно…»

Александр решил обойти все здание. Первый этаж был полностью занят государственными службами, а второй принадлежал жильцам. Он прочел все таблички, но нужной не обнаружил. Зашел во двор. Обычные подъезды со списками жильцов на жестяных пластинках. Лишь одна дверь предполагала за собой какое-то помещение, но скорее подсобное, нежели солидную контору.

Александр подошел, даже для верности дернул за ручку, но дверь оказалась запертой, да и не видно было, что сюда кто-то часто ходит. Он опять вышел на улицу. Перечитал все вывески, пробежал глазами по окнам второго этажа – крайние из них показались ему подозрительными своей оголенностью. «Не иначе, как там что-то находится, – подумал Александр, – но как войти?» Он вновь заглянул во двор. Нигде никаких табличек. «Может, вход через подъезд?»

Он постоял, помялся возле подъезда. Таким необъяснимым ему вдруг показался свой приход. «Ну, ладно, двери тех учреждений выходят на улицу, в них ничего не стоит как бы случайно войти: шел мимо, и вот… А тут – надо подниматься на второй этаж, да туда, где нет никаких указателей, и где посетители явно редки, только по делу или уж очень хорошие знакомые, а стало быть, сразу будет понятно, что зашел он неспроста. И что делать, если Елены на месте нет? Что отвечать, когда спросят, кто к ней приходил? А вдруг она занята или с ней еще кто-то в комнате – что говорить?» В общем, невозможность скорого исполнения задуманного часто переходит в невозможность исполнения вообще. Так и Александр засомневался, решил, что как-нибудь в следующий раз зайдет, когда все поточнее выяснит.

Он повернулся уже от этого подъезда, и зашагал прочь, как тут навстречу попалась женщина с авоськой. И ведь быстро шла, а вопрос у него успел с языка сорваться и настиг ее, когда женщина на крыльцо всходила.

– Скажите, здесь есть какая-нибудь организация?

– Есть, – ответила женщина, участливо оборотившись к нему. – Тут на втором этаже, филиал какой-то…

– Спасибо, – поблагодарил он.

И теперь уже было поздно отпираться. Ноги сами понесли к подъезду. Вот хлопнула, закрывшись, входная дверь, вот шелестом отозвались истертые ступени, вот второй этаж, вот нужная табличка, а вот и дверь – последнее препятствие… Он постоял несколько секунд, проверяя себя, не слишком ли взволнован, перевел дыхание, собрался с мыслями и… вошел. Во всяком деле важно переступить порог – а далее все либо будет, либо нет.

Вот ее кабинет – фамилия, инициалы. Он постучал. Хотел было толкнуть дверь, но тут из соседней комнаты выглянула сама Елена.

– Извини, это ко мне, – сказала она кому-то внутрь комнаты, а затем уже Александру: – Здравствуйте, проходите.

В том, как она произнесла это приветствие, почувствовалась некоторая официальность. На секунду он опять засомневался, правильно ли сделал, что зашел – все же работа есть работа, а не место для личных встреч. Но в своем кабинете Елена приветливо улыбнулась, и Александр понял, что ничего страшного не произошло.

– А я ведь только что пришла. Меня очень трудно застать.

– Значит, я везучий, – пошутил Александр. – Кстати, вы говорили, что будете в субботу работать. Работали?

– Нет… Что-то не собралась, – ответила она. – Да и дел по дому накопилось: стирка, варка…

Как-то с трудом вязался ее вид с такими прозаическими делами. Перед ним была современная красивая женщина. Такой неожиданно привлекательной он ее видел впервые – не то, что на тренировках, там Елена была проще.

– Да вы садитесь.

– Спасибо.

– Вы располагаете временем? – спросила она.

– Да…

– А мне кое-что дописать надо. Если вы не торопитесь, то полистайте вот это, – она протянула ему брошюрку из серии «Здоровье», – а я сейчас… Минут через пять пойду на почту, надо бумаги отправить. Составите компанию?

– Да, – ответил он.

«Все нормально. Она приветлива и внимательна. Только вот это немного странно. Как может быть такая красивая женщина внимательной к такому пентюху, как я? Ведь очень контрастно, должно быть, выглядит моя заурядная внешность на ее фоне, – подумал Александр. – А я даже не догадался принять парадного вида. Зашел в чем есть, и щетина, наверное, заметна?» – Он скрытно провел ладошкой по щеке.

Елена сидела напротив за столом, чуть склонив голову, отчего ее волосы свисали вперед, прикрывая лицо. На ней был пестрый свитерок с открытым верхом, под ним белая водолазка – очень ей шло. На шее кулон на цепочке, на пальцах перламутровый маникюр. Все говорило о том, что женщина следит за собой. «А на мне даже ботинки драные, – отметил Александр, рассматривая обувь. – Но, что же поделать, если ты, брат, такой лопух?!»

Вот так он еще долго боролся со своими сомнениями, а внешне делал вид, что читает эту брошюру. Но разве могло что-то полезть сейчас в голову?

Он осмотрел ее кабинет. Кабинет был небольшим, у окна стоял стол, который одним концом упирался в подоконник, а другим был обращен к двери. На нем кипа бумаг. Три стула. Два сейчас были заняты ими, а третий стоял в углу у вешалки. У входа – шкаф с документацией, вот и все. И как маленькое украшение сей обычной картины – кактусы на подоконнике. Впрочем, было еще и большое украшение – сама Елена. Но она почему-то не очень соответствовала этому интерьеру: ведь здесь все так строго, на дверях с той стороны – табличка с золотистыми буквами ее фамилии, и логичнее предполагать здесь женщину в летах солидной наружности, нежели такую симпатичную девушку. И это сочетание серьезности обстановки с некой легкостью Елены делало ее значительней – наверняка же, она не зря занимает эту должность, значит, способности соответствуют.

– Ну вот, я и все, – сказала Елена. Поднялась, посмотрела в окно. – Как быстро темнеет. Никак не соберусь шторы повесить – с улицы все видно… Ну, ладно, идем.

– Давайте, я вам помогу, – предложил Александр и, опередив ее, подал с вешалки шубку.

– Спасибо, – поблагодарила Елена. Затем, осмотрев кабинет, прикрыла дверь и громко сказала, опять адресуясь в соседнюю комнату: – Я на почту, корреспонденцию отправить.

– Ладно, – донеслось оттуда.

– Ну, теперь все… – Елена взяла в варежку конверты, и они вышли на улицу.

Зимний день короток. Александр даже подивился тому, как он быстро угас, всего-то за каких-то двадцать минут. Когда он заходил сюда, было еще светло, сейчас же сумерки полностью завладели пространством. Правда, с ними боролись фонари на столбах, да рекламные огни магазинов, да в коробках домов прибавилось светящихся ламп, да транспорт на улице урчал и мельтешил желтыми окнами.

Вечер был тихим, покойным и – неожиданно значительным. Так обостренно воспринималось сейчас все вокруг. «Наверное, это оттого что рядом красивая девушка, которая тебе нравится», – подумал Александр. Старые дома, мимо которых они пошли, вдруг показались какими-то очень приятными, теплыми, подумалось, что в них живут ясные люди. И почему-то потянуло на воспоминания. Заговорили о том, кто где родился.

Елена сказала, что родилась в другом городе, но с детства живет в этом. Пошутила фразой из школьного сочинения: «Лермонтов родился в Тарханах у бабушки, когда его родители жили в Москве».

– Вот и я жила у бабушки, а родители – в другом городе… – произнесла она чуть грустно.

А он тоже в «бессознательном» состоянии был перевезен родителями сюда. Вспомнил, как его в здешней церкви крестили.

– Вам, наверное, это представляется по семейным рассказам? – предположила Елена.

– Нет, – ответил он. – Мне четыре года было. Я помню. Я до сих пор помню вкус кагора, который мне на чайной ложечке сунули в рот. Я его не пробовал с той поры, но, если придется, то и с закрытыми глазами узнаю. Помню, как святой водой на меня побрызгали. Батюшка был весь в блестящем одеянии, к нему тянулась очередь из таких же, как я, он макал метелочку в чашку и брызгал ею на всех. Чем-то мне тогда не понравилась вся эта процедура.

Елена рассмеялась. Затем произнесла:

– А знаете, я вам очень благодарна за то, что взялись учить меня плаванию. Я же страх как боюсь воды.

– А что же вас муж не обучил, он же у вас, кажется, спортсмен?

– Да, был…

– Бросил спорт?

– Если бы…

– А что же?

– Меня…

Вот это Александра удивило. Ведь до сих пор у него не было сомнений, что она замужем. Елена сама на одной из тренировок упомянула, что у нее есть муж-спортсмен, который навыписывал много специальных изданий, отчего она в курсе всех оздоровительных веяний.

– Извините… – только и сказал Александр, предположив, что попал в больную точку.

– Ничего. Я уже привыкла. Он полгода назад как ушел. Это я только бабам на занятиях говорю, что у меня есть муж. Бабы, ведь сам знаешь, какой народ.

– Догадываюсь… – произнес Александр, стараясь попасть с ней в лад. Но все-таки эта новость была столь неожиданной, что он не удержался и высказал удивление: – А я думал, что у вас все в порядке…

Он вовсе не желал как-то задеть или обидеть Елену, он просто сообщил то, что думал. Но ее ответ опять поразил его.

– У меня все в порядке… – поспешно сказала она. – Мужчина у меня есть. Да и с мужем поддерживаем приятельские отношения.

Вот это – самое главное. Потом пошли какие-то слова о ведении хозяйства, о зарплате, но он их уже не слышал, да и не различал. Его очень удивило это ее откровение – что мужчина у нее есть. «Зачем она это сказала?» – подумал Александр. И начал поспешно искать объяснение ее словам. Отыскав, вскоре успокоился. «Ну, конечно, само собой разумеется, у одинокой привлекательной женщины должен быть мужчина. Это же вполне естественно…» – решил он.

Они шли дальше – в направлении почты.

– А вы где живете? – спросила Елена.

Александр назвал улицу.

– А это где? Что там рядом?

– Хозяйственный магазин.

– А-а… знаю.

Они подошли к почте, зашли внутрь. Александр подождал, пока Елена сдавала письма, сидя за столом и разглядывая бланки телеграмм. Вскоре она закончила эту процедуру и обратилась к нему.

– Пойдемте.

– Куда? – спросил Александр. – Опять на работу?

– Нет, в хозяйственный магазин. Заодно и вас провожу. Мне там кое-что посмотреть надо.

– Пойдемте, – согласился Александр. И они двинулись в сторону магазина. И этому он не придал значения. «Что ж, она знает, что делает. Значит, рабочий день у нее кончился».

Они шли, беседуя о своих спортивных делах, о том, что гиподинамия завладела людьми. Незаметно перешли на ты… Собственно, этого и следовало ожидать, потому что не впервые им приходилось общаться – на тренировках бегали рядом.

– А пойдем через стадион – здесь короче, – предложил Александр. Он часто пользовался этим маршрутом, чтобы сократить путь к дому: сначала через центральные ворота, а в конце – через дыру в заборе.

Они вошли на стадион. Освещенная хоккейная коробка, толпа зрителей возле нее, игроки в красивых спортивных доспехах. Далее – заснеженное футбольное поле, вокруг которого бегали занимающиеся, за ним – небольшая площадка, на которой жильцы соседних домов обычно выгуливают собак. Вот и сейчас там выгуливалась пара болонок, да один дог, явно интересуясь достоинствами друг друга.

Почему-то, проходя через стадион, Елена опять завела разговор о мужчинах. Точнее, он шел, иногда прерываясь, этот разговор: о жизни, об отношениях людей, а тут в ее словах опять явился факт, и снова Александру стало неприятно.

– А я в этом районе раньше бывала, – сказала она. – У меня здесь ухажер был, некрасивенький такой… Затем он на север завербовался.

Александр внутренне сморщился от этого признания и сквозь горькую улыбку выдавил:

– Давай не будем всех вспоминать…

Вот здесь, на стадионе, он впервые ощутил нехороший толчок в душе. Если то, первое, сообщение насчет мужчины он еще как-то проглотил, то воспоминание об этом некрасивеньком ухажере подействовало удручающе.

«Господи, – подумал он, – неужели на любительницу этого дела напоролся? Но почему же она так откровенна? Почему хочет казаться проще, чем там, на занятиях?»

И этот переход от образа внимательной и умной Елены, живущей по моральным законам, имеющей естественные взгляды на жизнь, к новой Елене, непритязательной, простецкой, дающей понять о своей иной сути, был весьма неприятен. «Но, что же делать? Не посылать же ее ко всем чертям… Да и нетактично это: прийти к человеку, быстренько выяснить, кто он такой, и тут же бросить – только из-за того, что он не отвечает твоим представлениям о порядочности».

Словом, опять в нем сработал предохранительный клапан. Или – полусработал? В общем, Александр постарался взглянуть на это нормальным образом, лишь сожалея о том, что прикоснулся к ее второй сути… «А может, никакой второй сути и нет? – подумал он. – Ведь логичнее предполагать, что двойной человек умолчит о своих делах».