Предместья мысли. Философическая прогулка

Путешествия бывают разные: изматывающие на пути к долгожданной цели, изнурительные, когда без сил добираешься до места назначения и еле держишься на ногах от усталости. А бывают удивительно легкие, летящие даже - вроде и расстояние то же, и маршрут аналогичный, но ощущается как-то совсем по-другому. А может, все дело в дорожных попутчиках: в компании образованного, интеллигентного человека с чувством юмора, рассказывающего тебе захватывающие истории, время и впрямь бежит чуточку быстрее, а пройденные километры будто и не чувствуются вовсе? По крайней мере, "философическая" прогулка (ее название полностью оправдывает суть) в компании автора книги "Предместья мысли" производит именно такое впечатление - отпущенное на нее время пролетает с невероятной скоростью, ведь так много хочется еще…

Что же это все таки: роман, рассказ, отзыв, размышления?
Аристотель выделял закон писанный и неписанный. Так вот, возможно, писанно это роман, но душа склоняется к отзыву на поездку, длинною в книгу.

Ну что ж, это прекрасная возможность заглянуть в личный мир автора, его несомненную любовь к Бердяеву. Где изначально, все лёгкие и невинный размышления о жизни, не несут ничего плохого. Всё как и в жизни, мысль пошла туда, ускакала сюда, зацепилась за это. Буддисты называют это обезьяний ум.
И, конечно же, самые интересные темы - вера, советский союз. И как хочется возразить автору, как хочется вступить в дискуссию, но ты не успеваешь,  потому что мысль писателя уже ушла в другое русло, а тут уже и мусорные баки подоспели.
Мысль часто рвётся на полпути, потом снова где-то всплывает, опять…

Вас положат — на обеденный, А меня — на письменный. Цветаева.

На осине не растут апельсины, на апельсине растут, а сын великого писателя не может не унаследовать некоторого количества генов литературной одаренности, хотя бы даже к самореализации позвала его отличная от родительской стезя. Алексей Макушинский сын Анатолия Рыбакова и он хорошо пишет. Нет, прежде не читала, даже не слышала до финала прошлогодней Большой книги, в котором был отмечен, тогда же книга и попала в читалку - зрительское голосование этой премии предполагает свободный доступ к произведениям-финалистам. Вот только теперь собралась прочесть.

Лучше поздно, чем никогда "Предместья мысли" не из числа книг, которые становятся литературными бомбами, но для общего развития и, как бы четче сформулировать - чтобы наметить…

Автор решил проделать путь от дома Н.А. Бердяева в Кламаре под Парижем к дому французского католического философа Жака Маритена в соседнем Мёдоне и описать свои впечатления. Получилась необыкновенная книга. Сначала кажется, что это светский треп о том, о сем, а больше ни о чем. Но чем дальше читаешь, тем интересней становится. Речь идет сразу о многих людях, философах, писателях и художниках – помимо Бердяева и Маритена, о Шарле Пеги, Рильке, Цветаевой, Альбере Камю, Льве Шестове и его учениках. Кажется, что автор разбрасывается, а на самом деле он выстраивает какую-то свою собственную философию, которая, по-моему, ближе всего к экзистенциализму Альбера Камю. Вместе с тем, это своего рода роман. Роман идей, но и духовная автобиография автора. Не случайно он так часто цитирует…

Я не осуждаю тех, кто предпочитает лёгкое чтиво для развлечения, Боже упаси! Каждый волен выбирать книги, какие хочет и развлекается по своему усмотрению. Ключевое слово: развлекается… Но, наверное, я всё-таки не так начала и неправильно выразилась: удовольствие от чтения, выбор таких книг, чтобы, читая, наслаждаться текстом - это дело чрезвычайно индивидуальное. Бывает, рецензии на произведение такие, что невольно думаешь: ага, вещь стоящая! Претензия на Большую литературу: и премии, и похвалы, и экранизации... А начнёшь читать – и диву даёшься! Люди, что ж мы такие непритязательные?! Ну, хорошо, сюжет присутствует, исторические факты налицо, всякая там любовь, интрига, завязка – развязка… Но почему нам не мешает незамысловатый слог? Ограниченная лексика? Избитые метафоры? Да... и…

С надеждой на бальзам для души я начала читать книгу Алексея Макушинского «Предместья мысли. Философская прогулка». Она оказалась приятной по общей атмосфере, созданной на страницах. Местами даже всплывал в памяти обволакивающий стиль Набокова. Книга нон-фикшн, на протяжении страниц перед читателем проходят нескончаемой шеренгой поэты, художники, философы начала ХХ века.

Мысли Бердяева, его жизнь и его метафизика задают направление рефлексии героя. Достоверности чувствам и событиям придает выбранная автором форма: герой повествования на протяжении всей истории вышагивает по улицам и набережным Парижа, приближаясь к месту, где он мог бы встретить своих персонажей. Для него, как и для читателя оживают Пруст, Рильке, Камю, а во второй половине книги появляются и Маяковский, и Цветаева и…

Книга А. Макушинского создана для того, чтобы неспешно читать её прохладной осенью (как сейчас), завернув ноги в плед, обязательно бумажный вариант, чтобы перелистывать страницы, возвращаться, перечитывать, задумываться. Автор, можно сказать, не просто написал книгу, а снял передачу о философах Франции первой половины ХХ в. Во всяком случае, я как будто видела все эти улочки парижских пригородов и не только, где жили, страдали и творили Н. Бердяев и Ж. Маритен, слушая неспешную, немного старомодную, речь автора-экскурсовода - экскурсовода не только по месту, но и во времени. Попутно автор разбирает некоторые моменты философских учений, делая это понятно и интересно. Хотелось бы прочитать его комментарии к произведения Н. Бердяева. Что не понравилось - отходы от историй Н. Бердяева и Ж.…

Когда весь мир на карантине и обычная прогулка стала чем-то ностальгически-недостижимым, можно совершить прогулку по следам религиозных философов. Автор решил повторить путь Николая Бердяева из парижского предместья Кламар, где тот жил во время эмиграции, до расположенного по соседству Мёдона — в гости к Жаку Маритену, французскому католическому философу.

«В их Истину я не верю, и ни во что не верю из того, во что они верили (готовились и хотели уверовать); а вот я все же иду здесь, по той же лестнице, через сто двенадцать лет после них (думал я), и это что-то для меня значит (может значить, если я хочу, чтобы значило); это мое собственное, маленькое восхождение непонятно к чему».

«просто стоял там, внизу, перед его домом на Петровомельничной (Каменномельничной), глядя на…

Жанр своевольной, так и норовящей выйти за всяческие жанровые рамки новой книги Алексея Макушинского (формально, конечно, — романа: все, что вмещает в себя большие объемы сложноорганизованного материала, прошитого многоуровневой системой связей и отношений, все многонаселенное, разнолицее и разноголосое — как же не роман?) обозначен, собственно, уже в названии книги. И даже, по меньшей мере, два.

Философская прогулка — понятно, жанр (уже и не только литературы — поведения): сразу и мышления, и пешего хода. Но и «Предместья мысли» — жанр, а одновременно и обозначение предмета внимания: это подступы к мысли как таковой, разведывание ее окрестностей — самого разного порядка: биографических, психологических, исторических… ее образных и эмоциональных истоков.

Исследование хоть и тонких, но…