Благоволительницы

Глядя на сплошь положительные отзывы, чувствую себя каким-то дурачком, не понявшим замысла. Ну, начну по порядку. На второй день чтения у меня начал дергаться глаз. На пятый день приснился кошмар в духе Кинга. ..... И это отнюдь не из-за описания жестокостей фашистов. Это из-за попытки проникнуть во внутренний мир героя. Читая книгу, я, обычно, "сливаюсь" с героем, смотрю его глазами, проживаю его жизнь. При начале чтения это "слияние" происходит автоматически, что, в данном случае, было моей огромной ошибкой. Главный герой- офицер СС Максимилиан Ауэ. И он гей. Один мой знакомый историк просто поржал: "Так не могло быть. Невозможно было так долго скрываться". Его бы просто расстрелял, и, честно признаюсь, всю книгу я очень на это надеялась. И ведь геем он стал не просто так, а из-за…

После прочтения последней страницы романа «Благоволительницы» моим первым желанием было узнать, а Джонатана Литтелла уже сожгли или только собираются. Не, серьезно, ведь рассказывать о нацисте, как о нормальном человеке это вам не Ремарк с его человечным отношением к немцам тех времен. У Ремарка все было относительно просто, обычные немцы – это обычные немцы, это легко понять, что не все представители нации – нацисты, как не все русские люди – коммунисты, а тут такое. Нацист тоже человек. Ну, давайте разбираться понемногу.

Я буду говорить за себя, чтобы не вызвать странной реакции и любых проявлений демонизма в чей-нибудь адрес. Возвращаясь к Ремарку, с его помощью, я начал задумываться, что в Германии 40-х годов не все люди были нацистами, и там действительно были Люди. И тут новый…

Удивительно сильный, конечно, текст.

Литтелл не щадит читателя, как не щадила война своих жертв и палачей. Он не стесняется использовать самые сильные выразительные средства в своем арсенале. Мало кто не дрогнет в этом потоке человеческих испражнений, крови, кишок, разбрызганных мозгов. Мало кто не скривится от столь детализированной картины, состоящей из человеческих гениталий во всей неприглядности, страданий и смертей, такой вот странный коктейль больной сексуальности и насилия.

В то же время он, автор, не стремится накалить до предела читательские нервы. Наоборот, донельзя отстраненный и монотонный слог вводит в какое-то подобие транса, рано или поздно у читателя отключается восприятие, и он, как ни ужасно, привыкает, привыкает ко всем потокам говна, метафорического и буквального,…

Когда в перспективе маячит написание рецензии, я делаю по ходу чтения заметки (обычно на разрозненных листочках, мелким почерком и с сокращениями - чтоб никто не расшифровал). Потом я эти листочки выкидываю. Так вот, сейчас мне впервые жалко это делать. Рецензия рецензией, а заметки уже дороги как память, столько эмоций в них вложено, столько мыслей зафиксировано. "Благоволительницы" - книга о войне, да к тому же рассказ идет от лица офицера СС. Понятно, что крови и грязи будет много, и их действительно много. Но это неотъемлемая и очень важная часть книги. Раз уж пишу рецензию, надо предупредить будущего читателя. Хотя автор сам убедительно предупреждает слишком чувствительных в самом начале. На самом деле с этим все просто: я могу плеваться от неаппетитных подробностей, но если…

Вот что такое война - уродливая волшебная страна, место игр невменяемого ребенка, который, задыхаясь от смеха, ломает свои игрушки и веселится, выбрасывая посуду из окна.

Говоря о подобном произведении, как-то неловко восторгаться, да и даже просто писать, что мне, мол, очень-очень понравилось, читалось запоем и так далее. Почему? Потому что пусть все это и так, вещь безусловно замечательная, всю неделю меня было не оторвать от этой книги, она стала одним из немногих произведений, способных глубоко меня впечатлить, но… Но все дело в том, что под черно-красной обложкой скрывается такая жесть, иначе не скажешь, что все благие отзывы поневоле связываются с описанными событиями, и начинаешь чувствовать себя заправским маньяком. Казалось бы, так можно сказать о любой книге о войне, но на самом…

Тот самый безупречный роман, о котором я была наслышана от моих читающих друзей. И прочитала я роман с большим интересом. Во-первых, потому что мне интересна подобная тематика, да, вот копаться в подобном мировоззрении – это не столько увлекательное, сколько нужное занятие, дабы не быть голословной впоследствии, но и потому, что хочется узнать о войне побольше иного, сокрытого от глаз людских. В конце концов, узнать, что движет и почему, зачем и для чего? Есть ещё одна книга, чем-то напоминающая эту. Отдалённо. Но зато от лица коменданта Освенцима. Называется она «Смерть – моё ремесло».

К слову, если в той книге название понятно, то здесь я «зависла». Кто такие благоволительницы? И почему так назван этот многоплановый роман? «Благоволительницы» из названия романа — это богини мести…

Буквы складываются в слова, слова с невероятной легкостью – в предложения, предложения – в образы, а образы сжимаются до цифры. Иногда миллион сжимается до нуля. Бюрократы, идеологи и экономисты рассчитывают, как из миллиона человеческих жизней, помноженного на миллион потерянных душ получить бесконечность. Но в результате получается ноль, из которого течет гниль собственной души. «Избавиться от шлаков» решает бывший нацист Максимилиан Ауэ и пишет эту книгу, «хорошо пахнет или плохо» вставляет свое слово Джонатан Литтелл и дает ориентир. Из-за плеча рассказчика Ауэ временами показывается автор: они оба любят французского композитора Рамо, и оба разбираются в литературе, только Литтелл – лучше. И вот этого лучше было много.

Музыка. Литература. Война - участники рождения…

Это грязная книга... такой концентрации дерьма на страницу текста еще поискать... грязные сюжеты... фекалии рекой... хочется помыть руки...

Я взяла на себя смелость и сделала анализ употребления цветов в книге: сколько раз употребляются те или иные базовые цвета и их оттенки. Книга "про дерьмо и грязь" должна получиться коричневой, но...

Красный — вино и кровь. Белый — снег Сталинграда и белые шапки Кавказа. Чёрный — форма СС и чернозём братских могил и расстрельных рвов. Серый — пайковый хлеб и дым крематориев. Голубой — небо Крыма и Лазурный Берег. Жёлтый — звезды на одежде евреев и поля Украины. Зеленый — сады улочек Лемберга и зелень бутылок в погребе. Коричневый — костюм, оставленный в доме матери, и пресловутое дерьмо. Оранжевый — Киев осенью и апельсины в разбомленном Берлине.…

Непросто писать книгу столь откровенную, что герою ее остается разве что снять с себя кожу и продемонстрировать публике – вот, смотрите, секретов не осталось ни единого. Столь откровенную, что даже та шелуха, что призвана скрывать от чужих глаз физиологию, слетает. Столь откровенную, что видны не просто движения души, но и как бьется жилка у нее на бледном виске.

Непросто и читать книгу столь откровенную, что с кожи героя скатываются к читательским ногам капли крови и остается только смотреть за их падением, кап, кап, кап, не в силах оторвать глаз, потому что вроде бы и хотелось бы узнать, что же за потайные мысли могли бы быть под такой кожей, но почему-то кровь на ней совсем не отличается по цвету от читательской и сходство это совсем не позволяет отграничиться. Поверить, что это…

Krieg ist Krieg und Schnaps ist Schnaps

Так уж сложилось, что в моем детстве было слишком много военных историй. Курс белорусской литературы включает в себя очень много произведений о ВОВ, книг, пропитанных болью, голодом, страданиями, смертью. С начальной школы нас возили на экскурсии: музей ВОВ, Хатынь, Брестская Крепость. Истории экскурсоводов плюс бурная детская фантазия довели меня до страшных кошмаров - очень часто снилось, что я горю заживо. Да и бабушка с прабабушкой пугали меня не историями о бабайках, а случаями из своей жизни - ужасами войны. После школы я зареклась читать военную литературу. Но тут подвернулся бонус в "Долгой прогулке", обещали какой-то вау шедевр от лица "той стороны". Приготовившись к боли, я открыла книгу...

Кхе-кхе. Наверное, со мной все же что-то не так.…