Империя должна умереть: История русских революций в лицах. 1900-1917. В трёх книгах

Русская революция оказалась явлением планетарного масштаба. Сдвиг литосферных плит, тектонический разлом, из-за которого огромная высокоразвитая цивилизация провалилась в ад. В Москве, нынешней столице России, от дореволюционного периода сохранилось примерно столько же, сколько в нынешней столице Италии — от Древнего Рима…

Сама по себе российская история - это болезнь, которая на каждом шагу даёт о себе знать. Мы больны своей историей.

Ни один разумный человек не сядет в экипаж, если не знает, что кучер умеет править, и в поезд железной дороги, если машинист не умеет ездить, а только сын кучера или машиниста, который когда-то, по мнению некоторых, умел ездить; и тем менее не поедет в море на пароходе с капитаном, права которого на управление кораблем…

НА редкие вопросы императору, не опасается ли он, что его действия приведут к войне с Японией, он всякий раз отвечает: "Войны не будет, потому что я её не хочу"

Столичная молодежь не очень боится заключения: «Мы твердо знали, что в русских тюрьмах не пытают. Никто и мысли не допускал, что в наш просвещенный век в Петербурге заключенных могут подвергать средневековым мучениям. В тюрьму вошли без страха. Ну, подрались немного с казаками на площади, показали правительству, что умеем…

«Были освобождены все тюрьмы и Сибирь от политических преступников, пострадавших при помазанниках; предполагается заменить их новыми, более современными»

Мне кажется, российская история и так зациклена на государстве, точнее даже, на Государе. Мы привыкли видеть нашу историю как совокупность биографий вождей — и за этим стройным рядом царей, генсеков и президентов совершенно не видно общества. Что хотели люди? Чего боялись? Что они делали и планировали? Все это для меня…

Несколько раз Феликса вызывает к себе императрица, чтобы побеседовать с ним о будущем. Он говорит, что хочет поехать учиться в Окс­форд. «Всякий уважающий себя мужчина, — объясняет Александра, — должен быть военным или придворным». Феликс говорит, что ему предстоит унаследовать огромное состояние, земли, заводы, и…

Иоанн Кронштадтский – настоящая поп-звезда. Он не собирает стадионы только потому, что стадионов в это время еще не строят. Чтобы максимально расширить свою паству, он изобретает коллективную исповедь: тысячи людей, пришедших в его собор, одновременно исповедаются ему, выкрикивая свои грехи.