Век самопознания. Поиски бессознательного в искусстве и науке с начала XX века до наших дней

Еще в предыдущей прочитанной мной книге Канделя отметила его умение превращать информацию, казалось бы характерную лишь для сухих учебников, в увлекательный рассказ. Вроде держишь в руках науч-поп, а восторг испытываешь как от какого-нибудь исторического романа. Экскурс в историю действительно есть. Нужно же с чего-то начинать. Итак, давным-давно... Конечно не такими словами, но примерно этим способом автор вводит нас в курс дела.

А начинается книга не совсем с научной темы - про психоанализ и искусство в XX веке. Для меня это была самая долгая часть, потому что я очень поверхностно знакома с личностями, о которых там часто упоминается, и залипала на картинах. Потом наконец идет естественная наука. Читатель узнает о ...эмм... механизмах зрительного восприятия информации, о том как мы…

Аннотация обещает погружение в Вену рубежа XIX-XX веков: "в художественных мастерских, врачебных кабинетах и светских салонах — около ста лет назад началась революция, изменившая наши представления о психике и ее отношениях с искусством". Автор книги - нобелевский лауреат в области физиологии и медицины Эрик Кандель - предсказуемо хорош в трактовке сигналов коры головного мозга и непредсказуемо любит экспрессионизм. В программе "художественных мастерских" Густав Климт, Эгон Шиле и Оскар Кокошка. В последней четверти книги еще импрессионизм и Ван Гог на полторы страницы. Врачебные кабинеты, учитывая бесконечный оммаж фрейдистам, являются скорее кушетками, на которых можно прикорнуть в ожидании развития темы. Светские салоны, насколько мне запомнилось, ограничились Бертой Цуккеркандль,…

Автор, лауреат Нобелевской премии по физиологии или медицине (союз «или» это не я поставил) исследует диалог между искусством и наукой, начавшийся в Вене на рубеже XIX и XX вв. и продолжающиеся по наши дни. Книга «Век самопознания» пытается гармонично связать науку и искусство, пока все остальные пытаются примирить науку с религией. Эрик Кандель пытается объяснить, почему глядя на портрет, скажем, Моны Лизы мы получаем удовольствием на физическом уровне. Казалось бы, двумерный, неподвижный рисунок написанный полтысячелетия назад не должен привлекать нашего внимания. Ан нет, кажется, мало кто проедет мимо Лувра, оказавшись в Париже. Мы всё смотрим и смотрим на нее и пытаемся понять, улыбается она нам или нет? Смотришь ей в глаза и периферическим зрением замечаешь, как ее губы изгибаются в…