The Big Green Tent

- Мы изучаем литературу! - объявлял он постоянно, как свежую новость. - Литература - лучшее, что есть у человечества. Поэзия - это сердце литературы, высшая концентрация всего лучшего, что есть в мире и в человеке. Это единственная пища для души. И от вас зависит, будете ли вы вырастать в людей или останетесь на животном…

Он уже принял ванну. Смыл с кожи трехлетнюю мерзость. Хотелось еще вымыться изнутри, отмыть нос, трахеи и легкие от тюремного воздуха, рот, пищевод, желудок и все кишки от мерзкой пищи и воды… Семь лет! На это нужно семь лет — за этот срок обновляются все клетки человеческого организма. Кто это говорил? А за сколько лет…

— Эмиграция — только от смерти спасаться. Илья, самое страшное, что может быть для меня, — лагерь. Еще раз я не вытяну. Но эмиграция… Я здешний, здесь мое все.

Накануне отправки на этап Миха получил свидание с женой. Она подурнела, как это бывает с беременными женщинами, особенно, по простонародному предрассудку, кто носит девочку. Михе ее красота показалась ангельской, но он не смог ей ничего сказать такого, что в нем вскипало и поднималось. Не смог из-за привычного,…

В чужой одежде (черной Олиной кофте и в брюках, которые держались на Илюшином ремне), выданной после клопоморной ванны, Марина металась по комнате, швыряла книги с полки и орала: — В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике. Пусть сильнее грянет буря! К е…и матери!…

... Русская школа. И ты тоже русской школе принадлежишь. Колосовский ученик. — В известном смысле. Знаешь, а ведь Юрий Андреевич мне до самой смерти не простил отъезда. — Он был особый человек. По-своему патриот. А мы космополиты. Музыка и есть наша родина. — А что ты тогда говоришь о русской школе? Нет, из тебя…

— Деби, мы договаривались иначе! Когда мы поженимся, я буду идеальным мужем — ты меня просто не увидишь! — Нет, нет, я передумала! Мне кажется, ты можешь мне пригодиться и в кухне, и в спальне.