Цитаты из книги Бородинское пробуждение

Но звезды, звезды не давали покоя… Они висели, как тысячи ярких сосудов, вобравших в себя чьи-то взгляды, надежды, признания.

– Ах, Петрушенька, все живой, однако! – воскликнул вдруг кто-то с ласковым удивлением и тут же закричал яростно: – Куда прешь? Объезжай! Вертай, говорю, колесья! – Чего? Нешто спятил, Фролов? Чего разорался? – сердито сказали солдаты, толкавшие пушку. – Вертай, говорю! Не видишь – цветок? – И чего цветок? Пропускай…

Я вижу ослепительную улыбку Кутайсова. Он скачет на своем караковом жеребце и смеется, как будто он не в бою, а на веселой охоте. Картечь сметает его, окровавив седло. Он падает на землю, садится, с изумленным лицом ощупывает растерзанную грудь. Я вижу сердитое лицо Кутузова. Напрягаясь и краснея, он тоненьким голосом…

Рядом на земле сидят солдаты и делят каравай хлеба. – Вот пахнет-то, братцы. В драке еще слаще, кормилец наш родимый. – Глянь, у Ермила ядро в ранец закатилось! Где у тебя ранец-то был, Ермил? – Тута вот бросил на един миг, а поднял, смотрю, чижелый. – В ранец, эк невидаль! У канонеров ядро в пушку склизнуло, аккурат в…

Я с нетерпением ждал сентября, чтобы в те дни, какие отвел для книги, приехать в Бородино и остаться наедине с полем. Пройти его вдоль и поперек, узнать его запахи, краски. Спать на его траве, как спали солдаты, смотреть в его небо. Слушать шелест его ветерка, посвист его птиц. Зрительно, осязательно, чувственно хотел я…

Чаще и чаще я открывал книги о двенадцатом годе. Я втягивался в его тревожный возвышенный мир, проникался его настроением. /.../ Я почувствовал нерв тех великих дней. Мне показалось, что он затаен и во мне, в каждом из нас, и время любви, славы и восторга еще вызовет его к жизни.

Раскаленные за день дома превращались в каменную печь. Быть может, это способствовало иллюзии, быть может, разогретые стены особенно легко источали свои тайны, но запах времени мерещился в старых переулках Москвы, над крышами мезонинов таинственно выглядывала луна.

Внезапно какое-то движение в освещенном окне, острая белизна колонны или загадочный разлет деревьев над крышей возрождали во мне ощущение прошлого. Тогда я останавливался и с пронзительной ясностью понимал, что все это было. Не просто в книжных строчках, не просто в моей голове, а наяву, так же реально, как теперь, когда…