Стать японцем. Топография тела и его приключения

Подробное исследование телесности в японской культуре, от классического его понимания до середины века двадцатого. Придерживаясь путеводной нити хронологии, вместе с автором следим за изменениями представления о "физическом воплощении духа": его функциях, роли, обязанностях и принадлежности. От иерархичности и церемониальности тел жителей закрытого государства до стыдливого приспособленчества ко вкусам общемировым. И что из всего этого вышло в итоге. С картинками, объяснениями и примерами. Если кому-то хочется покороче, то можно посмотреть раздел "Телесная культура" здесь: Александр Мещеряков - История японской культуры . Но изучение целой книги по данному вопросу того стоит. Даже если Вас не очень интересует Япония как таковая, с интереснейшим опытом изоляционизма и последующим…

Некоторое время назад я случайно прочитала "Горящую колесницу" Миюке Миябэ и с тех пор начала охоту на японские детективы, вовсе не из-за закрученных сюжетов или какого-то особого стиля (хотя «Фейерверк» Такеши Китано, да... - но это уже другое искусство), а из-за мелких особенностей быта, которые даже не описываются, а проговариваются как бы вскользь. Например, из той же «Горящей колесницы»: Разумеется, сотруднику муниципалитета не хочется, чтобы на него сердились за нелюбезность и за то, что он гоняет посетителей, вынуждая их приходить по несколько раз. Ну разумеется, как же еще можно описать мотивы чиновника.

И в какой-то момент Озон сдался и выдал мне в списке предложений целую книгу именно о том, что я искала в детективах. В аннотации она описывается как «комплексное исследование…

Мещеряков детально зупиняється на суті японських культурних практик від часів сьогунату до середини ХХ століття: медицина і філософія, якими бачили себе японці і якими вони бачили іноземців (враховуючи, особливо, той факт, що іноземців як таких вони практично не бачили). Все це дозволяє ще краще зрозуміти світобачення японця, а значить, краще відчувати японську літературу.

До речі, про літературу. Книжка просто переповнена посиланнями на літературні твори. Є тут й Огай, й Танідзакі, є Кавабата, Сосекі. Завдяки Мещерякову, у цитованих (і вже прочитаних) творах цих авторів відкриваються нові, до цього не побачені смисли, пов'язані з віяннями тих часів.

Одне слово, захоплива подорож японською культурою останніх 300 років. Японцем, прочитавши книжку, звісно, не станеш, але дізнаєшся дуже і…

Ограничиться одной эпохой или двумя, выбрать тему и неукоснительно следовать ей, связывая этой ниточкой годы, людей, события, — прекрасная задумка. Господин Мещеряков выбирает тему телесности: как люди питали, облачали и врачевали своё тело, ради кого и чего о нём заботились, как к нему относились, к какому идеалу стремились. Период избирает с начала семнадцатого по начало двадцатого века — отрезок, включающий и расцвет самобытной японской культуры, и столкновение с европейцами и реформы, которые оно повлекло.

Настало время сёгуната Токугава — и растянулось на удивительные две с половиной сотни лет мира и благоденствия, срок, удивительный не только для тех времён, но даже и для наших. Время добровольной изоляции Японии, а значит — замкнутости на самое себя. Выпестовался идеальный образ…