Живые лица

Неожиданно понравилось. По небольшим кусочкам из воспоминаний других персонажей того времени и некоторым биографическим справкам у меня создалось другое впечатление о Гиппиус. Но здесь она показалась мне вполне искренней, не склонной кого-то очернить или обелить. Даже приятной фигурой и собеседницей, без ядовитости и тщеславности.
Пока читала, чувствовала себя гостьей в уютной гостиной, где автор размеренно, не торопясь, рассказывала мне о своих современниках. Именно гостьей, а не журналистом- настолько простой мне показалась Гиппиус.

Вторая книга воспоминаний Гиппиус, которую я читаю. Задумалась над стилем мемуаристки, что же мне кажется странным? То попадутся какие-то повторяющиеся многоточия, или не хватает соединительных союзов, то предложение оканчивается неожиданным тире и существительным, то слова повторяются, будто имитируя разговорную речь, и эти словосочетания: «необыкновенно необыкновенная», «вешний час», «лунный друг». Ощущение, что это такое неумелое подражание кому-то или чему-то. Но это так, мысли вслух.

Если говорить об общем впечатлении от «Живых лиц», то рассказчица мне показалась неискренней, пишет она с каким-то внутренним безразличием. Признаюсь, до главы «Маленький Анин домик» читать было скучно, но, когда речь зашла о Вырубовой и Распутине, я была удивлена отношением Гиппиус к данным персонажам,…

ВСЁ КРУГОМ

Страшное, грубое, липкое, грязное, Жестко-тупое, всегда безобразное, Медленно рвущее, мелко-нечестное, Скользкое, стыдное, низкое, тесное, Явно довольное, тайно-блудливое, Плоско-смешное и тошно-трусливое, Вязко, болотно и тинно застойное, Жизни и смерти равно недостойное, Рабское, хамское, гнойное, черное, Изредка серое, в сером упорное, Вечно лежачее, дьявольски косное, Глупое, сохлое, сонное, злостное, Трупно-холодное, жалко-ничтожное, Непереносное, ложное, ложное!

Но жалоб не надо; что радости в плаче? Мы знаем, мы знаем: всё будет иначе.

1904

С одной стороны, я не являюсь большой поклонницей мемуаристики, а с творчеством Зинаиды Гиппиус как поэтессы и вовсе не знакома. С другой, мне всегда была интересна литература Серебряного века и исторический период, предшествовавший революции 1917 года. Поэтому я ни минуты не пожалела, когда на извилистой читательской дорожке мне попалась книга "Живые лица". И какие лица!.. Блок, Брюсов, Розанов, Андрей Белый, Игорь Северянин, Чехов, Плещеев, Майков, Полонский, Толстой... И сама Гиппиус, звездой сияющая на таком небосклоне.

Конечно, любые воспоминания - это прежде всего рассказ не о том, о ком вспоминают, а о том, кто вспоминает. Таким образом, мы видим перед собой не только отрывочные портреты Блока, Брюсова или Сологуба, но и многогранный и объемный портрет Зинаиды Гиппиус. В каких-то…

Ну, да - живые...

Почему Зинаиде Гиппиус настойчиво стараются приклеить ярлык «мужчины в женском теле»? Ведь она — очень Женщина. В стремлении менять маски, «принимать позы», манить и путать, пугать... И горит, переливается на свету змеиная чешуя.

Стоит вместо привычного «он» в, например, «К земле прикованный, на берегу...» (Бессилье) поставить «человек», и открывается дерзкое, революционное — ломка границ между закостенелым разделением на они и оне. Но да не о том речь.

Не «мужски» её воспоминания в общепринятом и всеми признанном понимании сего эпитета. Рассудительность и стремление к достоверности обязательны для любого мемуариста.

...всегдашнее мое правило — держаться лишь свидетельства собственных ушей и глаз. Сведения из третьих, даже вторых рук — опасно сливаются со сплетнями.

Но как они особенны:…

Современники глазами Зинаиды Гиппиус. Интересно. Но надо делать поправку на саму призму Гиппиус, через которую представлено повествование, на её характер, на её "жёсткую нетерпимую правду" и предпочтения.

Сложное впечатление от книги, даже за рецензию взялась только спустя несколько дней после прочтения, а не сразу по свежим впечатлениям, как обычно. Интересны кусочки того времени, той эпохи, как общались, о чем разговаривали, с кем встречались. Интересен ее взгляд на тех или иных личностей. Взгляд, подмечающий многое. И одновременно вязнешь в излишних подробностях, многоточиях. Сумбурно. Особенно глава о Вырубовой и Распутине.

Одоевцеву мне читать было приятнее. Здесь как-то чересчур конспективно и подчас резко написано. А еще эти вступления...о-о-о... "Что еще рассказать о Блоке/Розанове?" и т.п. И грустно, и смешно.