Sklepy cynamonowe. Sanatorium pod Klepsydrą

Бруно Шульц был учителем рисования в средней школе, художником и автором коротких рассказов. В возрасте 50 лет он был убит гестапо за то, что он сбежал в нееврейский или арийский район своего родного города Дрогобыч, Польша. Этот сборник объединяет два опубликованных сборника художественной литературы и три других рассказа. Многие из историй касаются альтер эго Бруно по имени Джозеф. Джозеф живет со своими родителями в квартире в том же здании что и ателье его отца. Отец - является мечтателем, и, в сюрреалистическом мире рассказов Шульца, он претерпевает превращения Кафки в насекомого. Иногда кажется что девочка-слуга Адела играет роль во многих историях имеет больше влияния в семье, чем мать. Само истории полны символизма, аллюзий и логики сюрреалистических снов. Мне больше всего…

Я чувствую себя героем, ведь я прочла эту книгу, заставила, измучилась, но дочитала (хоть и изрядно матерясь!) Я не знаю, под чем автор писал эти рассказы, но это какая-то дикая смесь безумия и пошлости. Ради интереса взглянула на его картины и там тоже самое. Когда я начала читать первый рассказ под скромным названием "Август", у меня волосы дыбом встали, это же невозможно читать:

И меж тем как лохмотья обваливаются наземь, разбегаясь по мусору, словно вспугнутые крысы, выпрастывается из них, понемногу обнаруживает ядро, вылущивается корень помойки - полуголая и темная идиотка медленно воздвигается и встает, подобная языческому божку, на короткие детские ножки, а из набухшей злобным приливом шеи, из побуревшего, темнеющего от гнева лица, на котором, словно варварская живопись,…

"К изгороди шуба травы вздымается выпуклым горбом-косогором, словно бы сад перевернулся во сне на живот и тяжкие его мужицкие плечи дышат земляной немотой. На этой спинище сада буйная бабья расхристанность учудовищнилась глухими провалами громадных лопухов, разметалась поверхностями косматой жести листьев, наглыми языками толстомясой зелени." - это же ад для переводчика и невероятно изысканное блюдо для истинных любителей высокой прозы. Шульца невозможно читать быстро, "по диагонали", наспех. Только медленно, смакуя каждое слово, все эти громадящиеся, коловращающиеся лабиринты, сквозь которые автор, как гаммельнский музыкант ведет своих героев и неудержимо увлекаемого следом читателя. Невозможно ответить на вопрос: "О чем эта книга?" Она не "о чем", она "как". Как на фоне самой…

«Если б я, утратив пиетет к Создателю, пожелал избрать себе занятием критику творения, я б воскликнул: меньше содержания, больше формы!»

Вот она, западня яркой цитаты! Какого чёрта, спрашивается, с какой такой целью, я вытащила этот извивающийся лозунг из контекста за самый хвост? Он оторвался и бесполезен, только конвульсивно подёргивается на ладони — скоро затихнет, ящерица отрастит себе новый, пуще прежнего. А я с помощью этой обманки не смогу убедить даже саму себя, что таково, мол, авторское кредо, чудесным образом обнажённая суть.

В фантасмагорической автобиографии Бруно Шульца этими словами галлюцинирует — выкликает их, проповедует, шаманит — отец рассказчика-персонажа-автора-героя-Иосифа, вечный склочник-богоборец Иаков. Личность, безусловно, для наблюдения интересная, для…

Эта книга – не просто картина, это нечто большое. Предположите, что Вы являетесь художником, который задался задачей описать жизнь во всей ее целостности, но при этом, чтобы каждый момент времени был максимально детализирован и направлен на зрителя, как если бы сотни, тысячи ласточек собрались в стаю и ринулись чернокипящим клубком в лицо смотрящему, и это было бы так прекрасно, что зритель не отшатнулся бы с немой гримасой страха, а напротив растворился в моменте движения и пропал, и исчез бы в первопричинном восторге. Что Вы выбрали бы в качестве своего холста? Рубероид неба с гвоздями звезд? Большое поле, занесенное снегом? Гладь океана? Все это так зыбко и недолговечно. Я бы выбрал рулон обоев, каждый сантиметр которого я бы покрыл пятнами света и тьмы. Свернутый в виде свитка холст…

Девушка стоит перед полными шкафами с одеждой. Несколько ярких блузочек разбросаны на кровати, джинсы неаккуратной кучей свалены на пол, юбки разных длин и фасонов развешаны на кресле - одна медленно сползает на пол, к туфлям на высокой шпильке и кроссовкам с белой подошвой. А девушка стоит, и слёзы наворачиваются на её глазах. Ей нечего надеть... И я тоже сижу с полной головой мыслей... а сказать мне нечего. Но, как и всякая порядочная девушка, я всё же попробую собраться с мыслями и выбрать из всего их многообразия самые подходящие для сегодняшней Долгой Прогулки.

А причина моей растерянности в том, что рассказы Бруно Шульца сложно оценить словестно, выразить с помощью конкретных предложений то, что автор показал в картинах. В картинах из букв. В начале это воспринимается очень странно.…

Что я надеялась увидеть? Почему-то была уверена, что это такое смешение "В прошлом году в Мариенбаде" (обещанный абсурдизм) и "Дороги на Вэлвилл" (обещанный санаторий). Что я увидела? Говно. Мальчик, старательно выкладывающий из говна и палок нечто, что считает оригинальным. Проблема одна. Каждый может слепить точно такое же, если читал хотя бы двух-трёх абсурдистов. Для этого даже не понадобится очищать от говна новые палки. Нет, ещё одна проблема - говно и палки не тот материал, из которого получается прописк в неведомое. У Шульца чересчур простые образы, чересчур ожидаемые сравнения. Кошмарт у меня прошёл без отмечания (отыграюсь потом), так что отметим рецей оперель. Это будет опера. И санатория. Где санатория? Мне не додали. Я сама всем додам. Даже если вы не просили. Тем более,…

Очень необычная книга и довольно сложная для восприятия. Впрочем, для комментария она тоже не проста. Эта книга относится к числу тех произведений, чтение которых требует определенной подготовки, и уж совершенно точно ее нельзя читать ни залпом, ни потому, что надо. Увы. Медленно читать я давным-давно разучилась, а настроения для подобной литературы вряд ли когда-нибудь дождалась бы, поэтому получилось и почти залпом, и точно потому, что надо. О Бруно Шульце еще пару недель назад мне было абсолютно ничего неизвестно, но уже с самых первых строк стало понятно, что написанное принадлежит руке мастера. Даже не так, Мастера! Правда, несмотря на виртуозное владение словом, неоспоримо одно - это больше Мастер кисти и холста, нежели пера и бумаги. Текст невероятно сложный для восприятия. Его…

Любители музыки знают, что довольно часто во время турне какой-нибудь супер-группы типа Deep Purple, Led Zeppelin и им подобных перед выступлением сверхгиганта сначала идёт разогревающая часть — обычно какая-нибудь более второразрядная (однако не менее громкая) рок-команда вовсю сотрясает слушательские барабанные перепонки рычанием своих гитар и грохотом ударных установок, приготовляя зрителей к выступлению монстров рока.

Как мне кажется, чтение сборника сборников новелл Шульца вполне могло бы в этом смысле стать хорошим разогревающим чтением перед выходом на первый план автора уровня Эмиля Золя. Почему именно Эмиля Золя? Просто потому, что, как мне показалось по прочтении «Коричных лавок», Шульц подходит к изображению реалий того, о чём он пишет, ровно с таким же тщанием в описании всех…