Дом над Онего

Вот так неожиданно для себя открываешь новое литературное имя и потом следуешь за этим писателем-философом и литератором-мыслителем, пытаясь вместе с ним разобраться в самых разных важных и не совсем важных вопросах — смысл бытия и причины и следствия, кто мы есть, и кто есть ты, куда и зачем мы живём и почему мы живём именно так и именно там. И вместе с ним поразмышляешь о загадочной русской душе и о России (в самом широком многовековом смысле этого понятия), о границах Европы и о европействе, и опять о том, что, как и почему… И при этом наш собеседник вовсе не навязывает свои мысли читателю, равно как и не навязывает свои взгляды встречаемым им людям — хоть соотечественникам-европейцам, хоть нашим. А ещё ты вместе с Вильком по-новому смотришь на привычный тебе русский мир, на все…

Решил как-то один польский журналист правду о России найти. Вышел на Белорусском вокзале и тринадцать лет занимался рассуждениями, избавлялся от предрассудков, а потом..."позеленел", в смысле практически познал дзен российской глубинки. Не в полосе средней, где-то на Волге или Каме, а у берега Онежского озера.

Никто не мешает. Приятели от работы не отрывают, телевидение настроение не портит, кино да кабак не соблазняют.

Ляпота. Только электричество протяни, в целях электрификации отдельно взятого села. Про то как, почём и о русском запое, плавно переходящем в сенокос, так же описано. Без раздражения. Мариуш Вильк вообще все без раздражения. И о многом. Ведёт свою бухгалтерию дней. И в эту отрывистость и обовсятину проваливаешься моментом. И про грибы, и про рыбу, и про Наташу, фиг ее…

И всё-таки при всей своей любви к Карелии пан Мариуш не удержался от возможности быть в двух местах сразу: в доме над Онего и своём дальнем, сложном, внутреннем пути, спотыкающемся о дзен, японскую поэзию и существование или не существование не совсем стандартных отношений между Есениным и Клюевым. Скажу честно: та часть дневника, которая посвящена именно жизни возле чистейшего озера, чище Байкала, между прочим, где рубят дрова, таскают из проруби воду и чистят рыбу, мне очень понравилась. Образ календулы, прихваченной первым морозцем, не отпускает. И рассуждения о политике, культуре, древних традициях - куда ни шло. А вот поиски "внутреннего" я бы прочитала в другом месте и под другое настроение, поскольку к теме Карелии они никакого отношения не имеют. Но, может быть, автор настолько…

"Волчий блокнот" понравился намного больше. В "Доме" стало больше оценок, политика появилась. И больше личного. Не в смысле интимного ;) Больше "польского" и "соседского". Огромное количество имён - "это подарил мне Лешек, помню дядю Вайцека, зашла Люся, Слава сказал" - кто все эти люди? Я из этой книги даже не поняла, кто такие Наташа и Слава. Ну, Наташа жена, вроде бы. А Слава? Сын, брат, сват? Он с ними всё время или наездами? А главное, мне это точно знать надо? Жанр дневника, безусловно, вносит свои коррективы в текст, но разве обязательно печатать всё, что написал? А если это нужно для атмосферы, то может и читателя включить в этот мир, познакомить с домашними "Алиса, это пудинг, Пудинг, это Слава".

Если не обращать внимание на незнакомых соседей и пропускать все ремарки про…

Глаз выхватил на распродажной полке слово «Онего». Такое тёплое и родное, нараспев, так как произносила его прабабушка. Шансов остаться в магазине у книги не было.

Это - дневник поляка, который любит Россию кажется  больше, чем некоторые россияне.. Удивительно.

Книга обо всем сразу: и о личном, и о русском севере, и о традициях, и о жизни простого русского мужика, и о японской литературе.

Читается очень легко, но постоянно ощущаешь на душе какую-то горечь и тоску.. Как же хочется, чтобы русский север жил.. Появилось желание теперь  познакомиться и с другими частями «северного дневника» Мариуша.

Вильк переехал в Заонежье, где вокруг него гораздо меньше людей в единицу времени, чем было на Соловках. Поэтому в этой книге в отличие от "Волчьего блокнота" и "Волока" практически нет пьяного угара местного населения. Автор засел дома, продолжая писать личный дневник. В какой-то момент текста набралось на очередное издание, и появился "Дом над Онего". Размышления о литературе, наблюдения окружающей природы, чуть-чуть путевых заметок. Довольно скучно получилось, на мой взгляд. Уровень среднего ЖЖ. Понравившиеся места вынес в цитаты. Перечитывать не стану.

- таков девиз его жизни!

Узнайте же ныне: на кровле конек Есть знак молчаливый, что путь наш далек

Николай Клюев, русский поэт Серебрянного века, был расстрелян в 1937

Весной и летом на улицах Петрозаводска можно встретить харизматичного модника в вязанной шапочке, внешне очень похожего на артиста Сергея Маковецкого. Если заговоришь с ним, то наблюдается зычный западный акцент. Этот человек не является туристом, он уже более десяти лет живет в Карелии, кроме квартиры в Петрозаводске у него есть домик в далекой глуши карельского поозерья, а, точнее, в Заонежье. Он называет себя польским писателем, пишущим на своем родном языке. Уже давно он пленен могучей силой Севера, в том числе и Российского севера. Зовут его Мариуш Вильк.

"Дом на Онего" я прочитал в оригинале, фактически, это совсем не…

Довольно необычная книга, в которой автор собрал красоту карельской природы, где человек стал редким гостем, перемешал со старыми карельскими мифами и традициями, а затем разбавил все это смесью православия, язычнечества и старообрядничества. И все это сделал человек, для которого Россия не является Родиной. Зачем?? Наверное потому что так автор видит истинную русскую душу, которая сохранилась теперь сохранилась только вдали от людных мест и шумных городов.

На самом деле сильнее всего удивило что автор решился на все это: перебраться в почти покинутую деревную, каждый день решать множество задач, о которых обычно люди даже и не задумываются. Иногда даже бороться за свое существование... И все это в 2000-х годах. Но оказалось что даже в таком месте автору не было скучно,а все трудности со…

"Дом над Онего" - это признание Вилька в любви к России, Заонежскому краю, особой русской духовности и ментальности. И это любовное признание уродливее и страшнее, чем любая даже самая разоблачительная критика и ненависть. С такой писательской любовью и никаких врагов не надо. Полезно в прочтении. Особенно иностранцам. Чтобы понимали, куда может завести игра в "любовь с Россией".