Мое прекрасное наваждение. Воспоминания, письма, беседы 1962—2010

Господин Бертолуччи, Ваша книга заставила меня сделать то, что не смогли Ваши фильмы: полюбить Вас. Двадцатилетнего, сияющего, мечтающего. Верящего в свою силы и бесконечно-прекрасную утопию, которую нарисовали другие. В Вас, бескомпромиссного и стойкого. В Вас, безумно влюбленного в личность Пазолини, фильмы Ренуара и Брессона. В Вас, с вызовом заявляющего:

« Я мог бы убить или дать себя убить за план-эпизод Годара»

или

«У меня есть предложение: нужно принять закон, запрещающий монтаж или, по крайней мере, не позволяющий делать больше 20 склеек в одном фильме».

И, пусть с годами, на смену этому человеку пришел другой: более рассудительный, мягкий, приемлющий компромиссы и несовершенство реальности, разочаровавшийся в мечте. Я, правда, восхищалась Вами, пока читала. Я так и не смогла…