Смерть в Венеции (сборник)

"Искусство и там, где речь идет об отдельном художнике, означает повышенную жизнь. Оно счастливит глубже, пожирает быстрее. На лице того, кто ему служит, оно оставляет следы воображаемых или духовных авантюр; даже при внешне монастырской жизни оно порождает такую избалованность, переутонченность, усталость, нервозное любопытство, какие едва ли гложет породить жизнь, самая бурная, полная страстей и наслаждений."

Служители искусства и писатели - это отдельная каста людей, с очень своеобразной душевной организацией. Именно... Не столько с тонкой, сколько своеобразной и часто нам непонятной. Художник рождает, мы потребляем его плоды, и часто с превеликим удовольствием, если ему удаётся родить шедевр. А откуда он черпает вдохновение, из каких душевных недр? Ну конечно из своих! Но ведь…

Взял новеллы Томаса Манна в руки - не жди простого чтения. Тебя ждут раздумья, анализ, глубокое погружение в сложную и очень тонкую литературу. Мне по вкусу такое изысканное блюдо, хоть его и нужно долго переваривать. Например, как эту новеллу, отзыв на которую писать весьма непросто... Это как писать диктант в музыкальной школе - тебе играют музыку на фортепиано, а ты на слух записываешь нотные знаки на бумаге. Музыка красивая, ты её прочувствовал, вкусил и даже понял, находишься в определённом состоянии после неё... А теперь, будь добр, разложи её на ингредиенты, состоящие из нотных знаков. Там ошибаться нельзя, иначе плохая оценка. Тут, к счастью, можно. Можно оставить свои мысли себе на память, даже если они и не совсем верны, чтобы позже, быть может, изменить мнение о прочитанном.…

Вы знаете, часто системы живой и неживой материи схожи между собой. Вот например, стоят на полке пять стеклянных стакана. Внешне ничем не отличаются. Но один бракованный - в нем скрыто внутреннее напряжение. И в один прекрасный момент под неким внешним воздействием, а иногда без видимого воздействия, он разлетается на мелкие кусочки. Или возьмем, например, ну , скажем кривошипно-шатунный механизм. Он сделан по всем стандартам, работает в динамике многие годы, но в металле понемножку накапливается "усталость". И в один прекрасный (или несчастный) момент деталь или механизм разрушается.

Так и человек. Есть в психологии такое понятие, как газлайтинг. Это когда личность целенаправленно разрушают внешним воздействием. Порою личность разрушается внутренним воздействием всякого рода…

У меня сегодня день рождения. В том смысле.. что у меня ночью была неудачная попытка суицида. В своей предсмертной записке я хотел написать, что в моей смерти виновен.. Томас Манн. Молодой Максим Горький, перед тем как выстрелить в себя, написал в записке, что во всём виноват Генрих Гейне. выдумавший «зубную боль в сердце». Он стрелял в сердце, но промахнулся и попал в лёгкое. А я… сам, сплошное, обнажённое сердце. Куда бы не выстрелил, попал бы в сердце своё. Если бы направил пистолет в клён за моим окном и выстрелил, то он бы закровоточил (хорошо что клёны не стреляют в ответ..). Если бы взял с полочки томик Томаса Манна и вырвал страницу, то закровоточила бы книга. Если бы лезвием провёл по голубым цветам на обоях, над постелью моей, то цветы бы закровоточили и девушка за стеной,…

те тени, которые Кроегеру видятся, все ещё — Gestalten, то есть — неминуемо Ihr naht euch wieder, schwankende Gestalten; потому приходится неловко пожимать плечами: испытание, суще по Манну и его письмам, Sprachbegeisterung от Дона Карлоса потом оказывается речью об обыденных экстазах. А потом всякий сочувствующий тексту (может быть, поэт) зовётся Тонио; он, конечно, видит: изменчивые тени ещё меняются, но давно самостоятельны. Само по себе, их хватит; и видит: можно любить и что угодно кроме, без образа и подобия — и голубоглазость.

удивительные приключения тонио кроегера в дании
и русские письма

*
у того не было друзей, кто не читал друзьям шиллера. тонио кроегер читал шиллера не другу, но гансу гансену

Немолодой успешный писатель Густав фон Ашенбах приезжает на венецианский курорт. Его внимание привлекает 14-летний мальчик-поляк Тадзио. Ашенбах отмечает его безупречную красоту юного бога, видит в нём произведение искусства и источник вдохновения. В какой-то момент писатель понимает, что его тянет к Тадзио не как к скульптуре или картине, что его чувство не платоническое… Ашенбах никогда не совершал необдуманных поступков, жил размеренно и разумно, а тут его накрыло. Он не сопротивляется чувству, упивается им и страдает, боится выглядеть смешным – как молодящийся до отвращения старик, что повстречался герою на пути в Венецию. Эгоистично боится, что, узнав о надвигающейся холере, семья Тадзио уедет.
Я поразилась, что Ашенбах принял, как само собой разумеющееся, страсть к юноше. Герой,…

Вторая новелла в сборнике классика немецкой классической литературы и снова погружение в тему «маленького человека». Щемящая тема для жалостливых людей и тонкая грань между презрением и жалостью к человеку. Между откровенным сочувствием и неприязнью к людям существует ещё такое отношение, как - он сам виноват, но мне его всё равно жалко. Мы же в конечном счёте не выбираем, какими родиться...

А главный герой этой новеллы адвокат с малым доходом, зависимостью от жены и безумно преданной собачьей любовью к ней. Да ещё и обрюзгший как телом, так и душой. И про их союз сказать можно действительно только так:

Бывают браки, возникновение которых не может себе представить даже самая художественная изощренная фантазия. Их следует принимать, как принимаешь в театре причудливые сочетания…

Томимый духовной жаждой писатель, пребывающий в творческом кризисе, отправляется в Венецию, где томится жаждой совсем иного рода.

Повесть написана в 1912 году, поэтому будет не слишком смелым предположить, что предчувствие скорого начала большой бойни уже прочно укоренилось в сознании европейской интеллектуальной элиты. Манн живописно и с иронией описывает состояние упадка и нравственного кризиса характерного для предвоенной Европы. Венеция древний город, знавший времена величия, сейчас поражен скверной разложения, в нем пахнет гнилью, в него исподволь, незаметно проникает смертельная зараза, которую предпочитают не замечать, проводя время в беспечной праздности. Состояние Венеции можно экстраполировать на состояние всей Европы. Как писал классик: В Европе холодно. В Италии темно.…