Неупиваемая чаша (сборник)

Роман – стилизация под сказовую манеру, где рассказчица Дарья Степановна Синицына – простая, даже неграмотная старушка. Её речь пересыпана поговорками, просторечием (все эти еропланы, анженеры, Коститин, т.е. Константин), присказками, которые и сейчас воспринимаются с интересом и пониманием, совсем не как безнадёжное старьё. Героиня иногда повторяется, сбивается с мысли и перескакивает на свои ассоциации, вспоминая, а вот кто… А она мне и говорит… А вот это тот, с которым ещё такой случай был… Так что в её «потоке сознания» порой трудно сориентироваться, он несёт себе и несёт. Но слушать всё равно интересно – речь богатая, меткая, да и рассказ о жизни воспитанницы «Катички» вполне логичен и связен.

Дарья Степановна была няней дочери богатого врача, и из её уст мы узнаём и о беззаботной…

Взялась читать, потому что про Крым, думала – художественная литература, а оказалось – автофикшн. Мне не нравится автофикшн и поток сознания, не нравится эмигрантская проза, не нравятся книги, в которых не столько проживание травмы, сколько бесконечное ковыряние в ране и отравление и подавление того, что еще может жить и тянуться к свету. Я понимаю, что человек имеет право на подобные чувства, но к такому комбо аннотация меня не готовила.

Это самая настоящая сказка, где страшное соседствует с волшебством и побеждает любовь. Рассказана она нарочито упрощенным разговорным народным языком. Сказительница - старушка, няня Дарья Степановна Синицына. Родилась она в Тульской губернии, оказалась в няньках в семье состоятельного московского врача. Весь роман построен в виде монолога няни. И если вы не готовы пробираться сквозь просторечье, то даже не стоит браться за его чтение. Но если всё же решитесь, то не сможете оторваться от истории воспитанницы Катички с детства и до самой свадьбы (как и положено сказке, роман кончается свадьбой, ну почти). Вы довольно быстро перестанете скучать по утонченному литературному языку и заглядывать через странички: когда уже автор прекратит издеваться над читателем. Не скрою, было ожидание, что…

О прозе Ивана Шмелева многого сказать не смею, ибо стороной она шла все эти годы. С возрастом я чаще обращаюсь к старой доброй классике, хочется зажечь лампаду познания и осветить пыльные коридоры забытых в юности имён.

Случайности не случайны, и в марафоне я получаю задание - прочесть "Няню из Москвы".

Роман давался нелегко на первых главах - виной всему эпистолярная манера изложения.

Повествование идёт от лица пожилой няни. Очень нежной, доброй женщины, милой и заботливой. Так трепетно она отзывается о своей Катеньке! Текст обволакивает любовью и светом, и на душе становится спокойно, словно читаешь письмо дорого сердцу человека. Удивительный эффект.

Вместе с нянечкой мы наблюдаем за историей страны, семьи, людских взаимоотношений - чего только она не повидала. И всякий раз душа болит за…

Как все-таки по-разному люди воспринимают литературу! В моих бесконечных попытках найти что-то сравнимое по градусу офигенности с Масодовым я набрел и на эту книжку, которую подавали под соусом, что, мол, Масодов-то сосунок, а вот у Шмелева реальная чернуха, мрак и разложение!

В итоге я дочитал этот нудный поток сознания про голодную лошадь, голодного павлина, голодного мужика и злых красноармейцев до середины (причем, текст совсем не объемный) и забросил. Продраться дальше через этот текст не смог. Ни намека на поэтику - унылый репетативный скулёж о солнце и голоде за таковую не считается. Ни намека на чернуху - слабоумные экивоки а-ля "Как жаль, что немногие поймут!.. Красноармейцы-то... Эх... А ведь могли бы... Мда... Что уж теперь..." не канают за чернуху. На двух страницах десять раз…

Меня купила форма. Это тягучая и красивая поэзия в прозе, очень образная и насыщенная, даже перегруженная, но приятно перегруженная. Мне даже периодически казалось, что если текст разбить на строки, то они будут причудливо рифмоваться, переплетаясь, причем это ощущение оставалось в течение очень больших кусков. Погружаешься в текст, и он превращается в какой-то сон не совсем здорового разума, но при этом красивый сон, не смотря на то, что все пропитано тоской и безысходностью умирания, увядания. Как бы переходишь в измененное состояние сознания, и это очень интересно.

Наверное, чтобы проникнуться надо ничего не ожидать от книги, просто погрузиться в тягучее повествование, которое больше описание, и присутствовать там, плыть по течению. Если вас, конечно, не смущает погружение в умирание.

Дл…

Эта книга мне понравилась чуть меньше из всего прочитанного у Ивана Сергеевича. Но это не значит, что книга плоха. Просто, думаю, ранее прочитанные мною "Лето Господне" и "Старый Валаам" произвели неизгладимое впечатление и стали одними из самых любимых книг, прочитанных мною в принципе. А это о многом говорит и тягаться с этим сложно. Даже одному и тому же автору.

Больше всего, что мне понравилось в этой книге - язык написания. Повествование ведется от имени пожилой няни, которая много чего повидала на своем веку. Автор целенаправленно сохраняет все специфические словечки, речевые обороты и любопытные фразы. И это, на самом деле, потрясающе. Правда, не сразу втягиваешься в такую речь, но по итогу привыкаешь и будто в масле начинаешь кататься. Язык такой обволакивающий, тонкий,…

Нет, все-таки со Шмелевым мне не по пути. Эта книга была последней надеждой. Ведь это совсем не похоже на знаменитые "Богомолье", "Лето Господне" и иже с ними, - говорили мне. "Прочтите это, если у вас хватит смелости", - вторил им Т. Манн. И я наконец-то добралась, осмелилась. И...

И получила те же яйца, только со знаком минус. Там - все хорошо и благостно, точно так, как запомнили многие из эмигрантов. Тут - все плохо, черно, точно так, как запомнил автор. Но Шмелев и в этой книге, и в последующих эмигрантских верен себе. Щедро описывает он окружающую природу. Много, много мастерски написанных пейзажей. Только в этот раз недоброжелательны боги, умирает природа, голодает, мерзнет, гневается, сдувает ставших легкими людей в ямы и овраги. Конечно, никуда не делись и умилительные персонажи…

Слушаю "Солнце мёртвых" в автомобиле и два слова постоянно приходят на ум - уныние и умирание. И уныние это не про скуку, а про угнетение духа. Советская власть принесла свободу, равенство и братство в Крым, но отняла продовольствие, хозяйство, одежду, возможность честного труда и наступил голод. Главный герой и всё живое, что его окружает (кроме власть имущих) медленно умирают от голода, запасов пищи нет, и требуется каждый день искать пропитание. Многие едят виноградный жмых, варят виноградные листья, т.к. кругом было множество виноградников. Меняют последние вещи на мешочек зерна или кусок хлеба. Отдают последнее коровам, козам, которых в любой момент могут забрать или украсть. Кто-то ставит на себе опыты, сколько можно прожить на сухом горохе. Матери смотрят как их дети медленно…