Пятый угол

Эта небольшая повесть вызвала у меня настоящее душевное смятение.

У меня есть своя система чтения книг, но я твердо верю, что нужные книги в нужное время находят нас сами. Переживаю сейчас так называемый «кризис среднего возраста» - постоянно возвращаюсь в прошлое и оцениваю пройденный путь.

Автор провел меня по улицам и городам своего прошлого – горько и больно. Эти его рассуждения о далеком детстве, о потерянных друзьях-знакомых, о беспечной юности, о всепоглощающей любви-страсти, об утраченных иллюзиях, о том, «что у тебя осталось» - мне бесконечно близки. В них, для меня, вся суть произведения. Да, наверно, трагические исторические события тоже важны, но для меня - вторичны. Мы все существуем в предложенных эпохой обстоятельствах. Удивительно, но такое небольшое произведение я…

Ещё одна книга из серии, если читать в 60-70 годы, когда тема евреев в СССР была раскрыта не так как сейчас, то конечно же она производит впечатление. Да и репрессивная элита, тоже вызовет интерес. Другое дело, что с высоты нашего полёта, уже столько всего сказано и написано, просмотрено и прочитано, что волей не волей начинаешь подходить к написанному с какой то особой долей скептицизма и критики. Конечно, искушённый читатель, сегодня уже успел устать от обилия нытья и страданий еврейского народа. Здесь этого нет, герою похоже больше повезло, чем некоторым. Он жил работал, встречал разного типа людей, вот только из за своей графы не мог получить высшего образования, что и складывало определенные трудности в жизни. Конечно и он нахлебался. Но вот у меня на первый план вышли его…

Это книга - воспоминание о том, как жилось еврею в СССР. Я не помню из истории о пяти социальных категориях. Помню о пятой графе - национальности, но о пятом пункте не слышала. Так вот этих социальных категорий было пять: рабочие, крестьяне, интеллигенция, служащие, кустари и т.д.

Я числился по самой последней, по пятой. Отец мой кормил семью из шести человек всеми доступными ему кустарными способами. Вот тогда-то я впервые и понял, что значит анкета и как она ровным счетом ничего не отражает в человеческой жизни... Четыре года подряд я сдавал экзамены в институты, перетаскивая свои позорные документы из одной приемной комиссии в другую, и четырежды не находил своей фамилии в длинных списках принятых. Не было у меня злобы на это. Было — отчаяние. Отчаяние оттого, что…

Есть книги о которых невозможно писать и оценивать. Так и с этой книгой. Ведь перед нами не литературное произведение, а исповедь человека. Это повесть очень далека от привычной автобиографии и настолько наполнена чувствами автора, что испытываешь лёгкий шок от того, как можно было так наполнить этих жалких 200 страниц. Гамма эмоций, полученных при чтении, не отпускает очень долго и, повторюсь, об этой книге не хочется говорить, о ней хочется думать.

Очень хорошая повесть в дневниковом стиле. Очень порадовал язык автора, тонкость восприятия, отношения к действительности. Но очень уж по-стариковски, это в 60-то лет! У меня слезы на глазах, как же так? Глубины откровенности, пожалуй тоже не хватает. Наверное автор не мог глубже заглянуть в себя, или не хотел, постеснялся это выставлять. Впрочем, не всем и дано. Именно как дневник очевидца советского режима - хорошо, но не запредельно здорово.

Эта книга представляет собой взгляд советского "сына частника" на свою жизнь, начиная с поступления в институт. Но сложности оказываются преодолимыми, а вот большая любовь к Кате Головановой - нет. Любовь настолько сумасшедшая, что автор решается сбежать - сначала в Ленинград, потом в другие города. В целом много рассуждений о жизни и разных ее проявлениях (например, поэзии).

Автор называет свои воспоминания "Прогулками среди неотысканных могил", но после прочтения книги у меня сложилось обратное впечатление. Книга оставляет после прочтения сильные эмоции, но не кажется унылой и не интересной. За свою книгу Израиль Меттер получил итальянскую премию Гринцане Кавура за лучшее произведение иностранного писателя.

Хорошо написанные воспоминания, без занудства, нытья и самолюбования. Тоска по прошедшей юности, а юность это вся жизнь, жизнь прошла, хоть автор и прожил еще 30 лет после этой книги. Понемногу есть и исторический фон - тридцатые, война, послевоенное время, оттепель. Грустно понимать, что и 50 лет назад автор безнадежно задавал вопросы, которые не слышны и сейчас в ура-патриотическом угаре. Еще грустнее думать о том, что же должно произойти чтобы мы изменились.

"Пятый угол" - это книга воспоминаний одного советского еврея. Не пугайтесь названия и аннотации - в книге нет нытья и плача о том, что бедному человеку не давали жить в СССР из-за его национальности. Жить давали, учиться вот только у него не получалось, то есть, не мог поступить. На этом упоминания об избранности заканчиваются и дальше начинается поразительное. Поразительное для меня заключается в том, что в маленькой объеме Меттер смог уместить более 20 лет жизни героя. В "Пятом угле" есть воспоминания и о любви, которую герой пронес через всю жизнь, будучи два раза женатым, и блокада в Ленинграде, также проскальзывает тема интимных отношений. Все в меру, все качественно и захватывающе. Книга понравится тем, кто любит житейские истории обычных людей во времена правления великих вождей…

1. Как добавить фотографию в текст, я не знаю, но мне бы очень хотелось, чтобы вместо пошловатой обложки книги из фотошопа здесь появилась фотография автора - Израиля Моисеевича Меттера. Лицо, от которого невозможно оторвать взгляд. Ахнув и замерев, я всматривалась в это лицо, словно это кто-то родной или давно знакомый, фотографии которого у меня никогда не было - узнавание. Я не знала ни одного своего дедушки. Меттера я сразу назначила своим еврейским дедушкой - так воплотились две мои несбыточные мечты: иметь не просто дедушку, а дедушку еврейского.

2. С ним надо было познакомиться. Я не ошиблась в своем внезапном выборе.

«Я пишу на русском языке, влюблен в русскую литературу, живу судьбой горемычной России — ни одна ее беда не обошла меня стороной. Но я еврей. Моя душа двустрадальна.…