Повесть о Сонечке (сборник)

Пусть вся моя повесть - как кусок сахара, мне по крайней мере сладко было её писать!

Сонечка Голлидэй - нежная любовь Марины Цветаевой. Удивительно, что столь малое количество страниц оказалось неподъёмным во всех смыслах. Повесть очень трудно читать: тяжёлый язык, исчерченный знаками препинания и бурлящий неполными предложениями, которые необходимо достраивать в голове; текст, льющийся неровно, насыщеный образами, не скрывающий сильных эмоций. И всё, решительно всё, вертится вокруг Сонечки, которую читателю крайне сложно полюбить. Повесть, бесспорно, яркая, сильная, чувственная, но этого всего слишком много. Для неё нужно определённое настроение, с наскока она не раскроется, ленивому читателю не поддастся.

1919 год, разгар Гражданской войны. Сергей Эфрон воюет с большевиками и надолго…

Как то неловко ставить не высокую оценку самой Цветавевой.... но вот как есть... Ее стихи я готова читать и слушать и восхищаться ими. Но читать про то как Цветаева восхищается Сонечкой, а Сонечка восхищается Цветаевой и вообще там все друг другом восхищаются.... хочется уже чтобы кто нибудь какую нибудь гадость сделал или сказал, право слово. Софья Голлидэй актриса театра Вахтангова, муза Марина Цветаевой и этим все сказано. Достаточно взглянуть на фотографии актрисы в интернете и все эти охи ахи в оборотах речи в книги становятся понятны. Вся такая неземная и воздушная. Феечка блин... все эти уменьшительно ласкательные -чка в каждом слове, минуточка, секундочка казалось слипнется все от того количество сахара льющегося со страниц книги.

« меня почему-то задевало, раздражало,…

Москва - 1919. Борисоглебский переулок. Марина Цветаева и две ее дочки - Ариадна и Ирина. От Сергея Эфрона нет вестей с Юга.

В Москве 1918-1919 г. из мужской молодежи моего круга - скажем правду - осталась одна дрянь. Сплошные "студийцы, от войны укрывающиеся в новооткрытых студиях... и дарованиях. Или красная молодежь, между двумя боями, побывочная, наверное прекрасная. но с которой я дружить не могла, ибо нет дружбы у побежденного с победителем.

Слово "дрянь" в данном случае я воспринимаю не ругательством и осуждением, а в значении сор, хлам, отходы. У Даля есть значения дрянь - обрезки, стружки

Дрянить, наполнять дрянью, сорить, особ. стружками, разными обрезками.

Вот и они, как обрезки от большого, бывшего, еще не прошлого, но уже не будущего. Передана атмосфера той Москвы, того…

Не уверена, что вообще стоило оценивать эту книгу. Просто потому, что она оказалась совершенно «не моя». Я не фанат поэзии от слова совсем, а здесь именно она, просто прозой. Много витиеватых фраз, непривычного построения предложений, что выглядит красиво, но бывает, что смысл ускользает. Весь текст - признание в любви одному-единственному человеку. И сложно смотреть через такую призму на кого-либо. И здесь Сонечка выглядит тем еще эльфом, нежным, восторженным ребенком, которого не коснется что-то плохое, а сама она - само совершенство. Собственно, об этом и книга. О Сонечке, о светлом человеке, о нескольких месяцах счастья. Красивая, наверное, книжка. Даже жалко, что мне она далась необычайно тяжело и, поэтому, совершенно не понравилась.

Читала книгу параллельно с Раневской ( Фаина Раневская: "Судьба-шлюха" - рецензия ). Мне почему-то показалось, что в ее "Повести о Сонечке" я получу то, чего мне не хватило в книге Раневской - а именно погружения в эпоху, светлого настроения - ведь книга о любви. Эта биографическая книга также задевает историю московского театра первой половины прошлого века. Софья Голлидэй - актриса, подруга Цветаевой, которой поэтесса посвятила свою книгу спустя двадцать лет после описанных событий. Насколько я поняла, с Сонечкой у них была только платоническая любовь, в отличие от предыдущих отношений Цветаевой с Софией Парнок, закончившихся изменой последней и разрывом. Я навоображала себе, что "Повесть о Сонечке" будет о женской дружбе, о поддержке, о чем-то хорошем, добром и светлом, ну и…

А любовь все-таки вышла. Наша.

Чтобы вы понимали...

Вся Сонечка – мой последний румянец. С тех приблизительно пор у меня начался тот цвет – нецвет – лица, с которым мало вероятия, что уже когда-нибудь расстанусь – до последнего нецвета.

Я тогда думала – из-за него, что ему – его – себя, себя к нему – читаю – перед всеми – в первый раз.

Это, ей-богу, грамматическая революция, не иначе. Слащавый слог, аж приторный, цепляется за ваш рассудок, как растаявшая ириска пристает к пальцам и тянется, тянется, тянется... Галлюциногенный сон длинною в несколько ночей. Нарочитая речь, будто на преддыхании. Будто корсет шикарного платья был затянут до отказа и героиня в предобморочном состоянии. Очень тяжелый слог, местами абсурдный. Не отчитала, а измучилась. Сонечка затерялась вся - путалась в…

Прочла пару сочинений Марины Цветаевой. Мне всегда была малопонятна ее поэзия, построенная на все более и более возрастающем душевном напряжении. Каждая мысль - чувственна и замкнута. Каждое слово поворачивается навстречу хозяйке, потому что оно так и только так задумано и рождено. Складывается впечатление, что мир - вынужденная частность, существующая на фоне гигантского пульсирующего ощущения Цветаевой. Она - главное, она - цель всего сущего, она - выше любви и Бога.

Все вращается вокруг Марины Ивановны: прозрачный туман, чужие руки, моря и зори, но чаще всего чужие чувства. Заметила, что она практически никогда (а может и совсем никогда) не высказывалась поэтически о материальном. Для нее это скорее средство, создающее многочисленные образы всегда чувственных впечатлений. «Имя твоё -…

Очень нежно,трогательно,упоительно просто по-неземному воздушно. Читаешь и переноситься в 19 век (почему не в 20,в котором идет повествование),потому, что несмотря на голод,холод и разруху, их не видишь, а читаешь о чувствах,о настоящих чувствах людей...

Марина Цветаева – поэт и только потом прозаик. Через эту повесть я увидела современников Марины Цветаевой, их время, быт, досуг, влюблённости и разочарования. Скорее всего, она была влюблена в Соню Голлидэй. Когда я начинала читать эту повесть, то думала, что речь пойдёт о другой Сонечке – Софии Парнок. Но нет. Чёткой сюжетной линии в повести нет. Молодежь в истерическом веселье прощается с одной эпохой и входит в другую. Стихи Марины Цветаевой люблю, но проза оставила меня равнодушной.

Марина! Какие они дикие дураки. (Я, все же изумленная: – Кто?) – Да те, кто не любят, сами не любят, точно в том дело, чтобы тебя любили. Я не говорю... конечно... – устаешь – как в стену. Но Вы знаете, Марина (таинственно), нет такой стены, которую бы я не пробила!

Марину Ивановну нужно читать в 17 лет и ещё чуть-чуть. Потом пере-читывать, освежать краску, вспоминать свои воспоминания, потому что именно они настоящие. В 30, 40, 50 лет уже не пробьёшься через слои печального опыта, (собственного, не из книг!!), разочарований и цинизма. Отколупываешь кусочек, увидишь фрагмент удивительной души, и все на этом. Но не суть. Почему Марина Ивановна? Ведь никогда к ней не относилась официально. Всегда, как к кому-то родному. В 18 я хотела целовать ее в губы. И это при том, что тогда любила…