Будьте как дети

Отвратительная обложка, никуда не годная. Пустоглазый пупс с намёком на долгую несчастливую эксплуатацию поколениями мёртвых детей и тягостное чуланное посмертье до кровавых слёз — что за игрушки? без такой сентиментально-некрофилической визуализации с перспективой беспробудной интеллектуальной дрочки на трудное детство и бесцельно прожитые годы современные русские книжки совсем туго идут, что ли, не в то горло? Второй, впрочем, вариант, где как раз-таки куда-то идут — и довольно бодро и целеустремленно — хорош исключительно тем, что трафаретные пионеры в красно-чёрном монохроме пытаются попутно сбить скалками указатель на шорт-лист премии — заБУДЬТЕ проБукер хулиКАК ДЕТИ — но ничего у них не выйдет, вон, значок 18+ даже не пошатнулся. И больше ничем он не хорош: шершавым языком ничего…

Дети бывают разные: черные, белые, красные. Так и герои Шарова разделились в этом метафорическом танце и кружатся в причудливом узоре, выкидывая коленца. Сначала смотришь на всю эту кутерьму и хочешь назвать ее вакханалией с этими безумными прыжками сюжета и причудливым изломом ритма, но под конец наступает прозрение и видишь смысл. Каждый "ребенок" олицетворяет собой огромный пласт мыслей и культурных слоев, которые Шаров умудрился соединить в одно произведение. Не сразу же язык поворачивается назвать "Будьте как дети" цельной. Только на последних страницах, когда звуки задающего ритм барабана достигают наивысшей точки, приходит озарение, что весь этот пройденный путь был не просто игрой воображения такого же взрослого ребенка, а Идеей.

Альтернативная история, альтернативное осмысление…

июнь и начало июля 1962 года я провёл в санаторном отделении больницы имени Кащенко

(с) В. Шаров

...а я ещё и начало августа 2019

(с) Хойти

В незапамятном детстве неизгладимое впечатление произвели на меня сказки из собрания сочинений Алексея Толстого. Особенно «Медведь Липовая Нога» — первый в жизни ужастик — и «Война грибов» — первый абсурд... ну, или второй, после Чуковского с его лисичками, поджигающими море. При чтении романа (?) «Будьте как дети» (далее БКД) почему-то вторая из них вспомнилась. Может быть, не одной мне:

Это как «Ленин – гриб» на 400-х страницах...

(с) Schekn_Itrch 23 июня 2016 г.

— а может быть, даже и автору БКД Владимиру Шарову изначально. Хотя он мог бы и что-нибудь другое вспомнить: вон, у него папа самый настоящий писатель, ну, Александр Шаров , он и сказочник, и…

Это моё первое знакомство с данным писателем. Я конечно видела его книги на полках библиотеки, но все откладывала чтение в долгий ящик. Мне по душе больше творчество его отца - известного детского писателя Александра Шарова. «Будьте как дети». Точкой отсчета в вашем романе служит революция 1917 года. В данном романе Владимир Шаров рассказывает о том страшном времени, где у каждого была своя правда, о тех, кто хотел построить светлое будущее. Роман состоит из больших и вроде как отдельных историй о разных людях, объединенных этой самой библейской цитатой. На страницах книги вы увидите и Ленина, и представителей малых народов Крайнего Севера, и святых старицев, и блаженных. Ближе к концу романа все истории переплетаются вместе, образуя единое целое. Читается все это очень тяжело, и…

Книга начинается с описания, что сейчас идёт в театрах: интересный способ описать текущую политическую обстановку, не упоминая конкретных событий. И внезапно продолжается смертью ребёнка и словами юродивой о том, что так и должно было случиться. Собственно, об этом весь сюжет: о политике и детях, истории и детях, и сюда же вплетается нить религии.

Сознаю, что в истории, которая пойдет ниже, слишком много линий. Путанные, рваные, они так переплелись в клубок, что мне долго не удавалось найти ниточку, за которую следует тянуть.

Мне, как читателю, долго не удавалось найти эту ниточку, за которую тянуть, чтобы понять, о чём речь, и кто все эти герои, тянущиеся бесконечной вереницей: юродивая Дуся, торговавшая, по её словам, даже не телом, а, куда страшнее, душой; Перегудов, Серёжа, Сашенька,…

В одной из рецензий здесь было довольно удачно подобрано слово, наиболее емко выражающее форму романа - камлание. Точно к этому слову подошел и я своим параллельным путем. Действительно, практически полное отсутствие единого сквозного сюжета, резкие переходы-перепрыгивания с одного сюжета на другой - все это не может не напоминать о шамане, одержимом во время камлания тем или иным духом-персонажем. Это камлание порой переходит в невнятное бормотание (что делает текст иногда, конечно, очень трудным для прочтения), сравнимое с детскими считалками, не имеющими казалось бы смысла, но в своей наивности и чистоте ведущими свою традицию, как нам говорит один из героев, напрямую от Бога. Эта наивность, детская простота - ключевой мотив романа. Она предстает в разных формах: это и северный…

Долго собирался и подбирался. После прочтения «Возвращение в Египет» понимал, чтение не будет легким. У Шарова своя философия, свой взгляд на многие вопросы. Так и оказалось. Роман метафоричен и фантасмагоричен. Я немного утомлялся в части где шло повествование о судьбе Дуси, кто был ее духовником, к кому она питала какие чувства, что за чем следовало. Но в итоге прорвавшись сквозь жизнеописание этого персонажа, был поражен как тонко автор вплетает в свое повествование правду и вымысел, с какой легкостью он миксует библейские сюжеты, исторический контекст, фантазию и собственную философию. Чего стоит момент с беспризорниками, собираемых ЧК для похода в Иерусалим. Новый Крестовый поход детей! И все здесь и правда и вымысел. В советском прошлом каждый октябренок знал, добрее дедушки…

Определенно не мой автор. Случайно на глаза попалась эта книга, а так как я люблю открывать для себя новых авторов, я начала читать её. Но как-то у нас не заладилось с первых страниц, мы с романом друг друга не поняли. Много раз хотелось бросить книгу, но есть привычка дочитывать все до конца, я мужественно, стиснув зубы, садилась дальше за эту книгу. Первое, что мне было не понятно, как относиться к этому роману, сначала я восприняла его, как иронию автора, но чем дальше я читала, тем больше становилось ясно, что автор на полном серьёзе пишет про верующего Ленина, собирающего отряд детей для похода к святой земле, но тут резко рассказ про Ленина прерывается и начинается рассказ про энцев, вдруг в один миг поверивших в Бога и их проповедника. Потом нам рассказывают про…

Очень интересный автор. Я такого еще не встречал. Повествование следует не за сюжетом, не за персонажем, а за мыслью автора, уносящего нас в какие-то совершенно галлюциногенные лабиринты: от позднего Ленина, плетущего какой-то утопический заговор, до северного народа энцев с их святым-крестителем и одновременно беглым каторжником-убийцей, до детства в московском дворе... Короче, пиз#ец (в хорошем смысле слова)!