Первый глоток пива и прочие мелкие радости жизни (сборник)

ISBN: 5-7516-0318-4

Год издания: 2002

Язык: Русский

Переводчики: Наталия Мавлевич, А. Василькова, Н. Васильков

Мягкая обложка, 173 стр.
Тираж: 4000 экз.
Формат: 70x100/32 (120х165 мм)

Жанры:  Зарубежная литература, Литература 20 века

Теги:  Французская литература, Рассказы, Современная литература, Франция, Малая проза, Счастье, Жизнь, Удовольствие, Зарубежная литература, Про чудесноеВсе теги

"Это записки человека, который, во-первых, влюблен в детство и в память о нем, а во-вторых, ловит счастливые моменты настоящего и наслаждается ими." Филипп Делерм
Стоит только взглянуть на название любой из миниатюр - и ее хочется прочитать: "Яблочный дух", "Теплый круассан на улице", "Почти что лето - можно бы поесть в саду", "Первый глоток пива", "Лукум в арабской лавочке", "Свитер на осень", "Новость, услышанная в дороге"…
Такие книги хорошо бы читать по страничке в день, как принимают с утра витаминный шарик, и Филипп Делерм говорит, что вполне сознательно расфасовывал эти свои "тонизирующие пилюли": "Я просто хотел разделить с читателем эти мелкие радости жизни, минуты незамысловатого счастья… Неопределенно-личная форма повествования, приглашает читателя примерить все на себя, подумать: "Мне все знакомо". Помимо того, что Делерм дает нам возможность почувствовать прелесть мелочей жизни, он еще и воссоздает вкус, цвет, запах Франции.

Амели записывала «Тур де Франс» на видео. Не потому, что не успевала посмотреть, а потому, что хотела отныне успеть всегда – прожить момент уходящего времени, не дать ему уйти бесследно. Герой Делерма точь-в-точь такой же. Только смотрит он велогонку в прямом эфире. Каждый год. Жан-Пьер Жене, снявший «Амели», и Филипп Делерм – современники и французы. Они еще и глубокие импрессионисты в душе. Любители малой формы мгновения. «Первый глоток...» – калейдоскоп этюдов, мгновенных воспоминаний-фотоснимков – о детстве, о семье, о приметах повседневности, прочих мелких радостях жизни, сообщающих ей великий смысл. Как платье: бывает готовое, по фигуре, а бывает и в выкройке. Так вот перед нами – спина, перед, рукава и карманы, разложенные на столе закройщика. Читать Делерма можно (и нужно) в энциклопедическом порядке: этюд об артишоке, о походе в кино, об утренней газете, торжественно умещаемой между чашкой кофе и тарелкой с гренками, о текущей чернильной ручке, милой за несмываемость пятен с пальцев – пятен, напоминающих о поре детства, когда можно было в любую погоду обедать в саду под сенью вековых деревьев, лущить до завтрака горошек на кухне и слушать, как стучит динамо-машина о колесо мчащего тебя сквозь ночные поля велосипеда. Точнее, велика – если уж совсем по-делермовски.

Пруст искал ушедшее время. Делерм наследует ему. Он находит: прошлое – в помойном ведре, где причудливо смешались яичные скорлупки и яблочные огрызки, коробочки из-под йогурта и кофейная гуща. Даже слово «грязь» в этой эстетически совершенной прозе не применимо к мусору. Мусор – свидетель случившегося с нами. Он знает наши тайны и вышепчет их, стоит только кому-нибудь прислушаться повнимательнее. Он находит и Пруста: «Под сенью девушек в цвету» – на пляже, чувствуя себя подростком на пороге первой влюбленности. Магия перевоплощения в вещи мира – кровь и плоть книги. А еще он находит Агату Кристи: в ее детективах – старый английский уют, неспешность закрученных вверх усиков Пуаро и запах сиреневых духов миссис Эткинс. Потому что – космополит, и во времена тотального бездомья дом позволительно искать везде.

Изжить хронический стресс современной цивилизации не так-то просто. Теплым круассаном его не заешь, не спрячешься от него в новый свитер цвета осени. И тут у Делерма прорывается трагический мотив, без которого ничего не жаль и мелкие радости не заметны. Миру, затянутому в корсет диет, – поэзию обжорства. И ты, заседающий вечером в Лионском бистро, – сенатор Третьей республики. Купи себе лукум – детское лакомство, ты, взрослый и респектабельный, изменивший ребяческий наклон головы (когда молча просил о чем-то), на наклон к мобильнику. И не бойся, что пудра сыпется на дорогое пальто. Обмануть привычку бытовой безрадостности и шлепать по лужам в веревочных тапочках, зная, что их потом придется выкинуть. Но обмануть не до конца: когда придет бродячий агитатор, несущий истину, не пустить его на порог. Ведь истина – слишком большая радость. А мы можем переварить лишь мелкие.

В мире порванных связей общение дается ценой похода к парикмахеру или дантисту. Когда за разговор о погоде платишь волосами или зубом. Грустное язычество.

Делерм претендует на всечеловечность. Но есть в его книге уникально французское, национальное: омлет из белых грибов, оранжина, автомотриса, старушки в зале с игровыми автоматами. Непереводимый смысл его современности. А в благополучной Франции действительно собирают белые грибы. И едят их.

Возвращаться в детство – не ребячество. Та вселенная легко отпустит тебя и райская птица вспорхнет со дна тарелки, из которой ты ел кашу. Делерм растравит душу – и пойдешь записывать новости. Потому что «Тур де Франс» промчался в чужом телевизоре.
Статья в газете "Книжное обозрение"

За сборник рассказов "Первый глоток пива и прочие мелкие радости жизни" Делерму присуждена премия Грангузье.