Мемуары

Воспоминания приживалки о хозяевах и других приживалах.

Пока так, для любопытства и удовольствия прочитал, а вообще - всё это надо исследовать: кто был прав в этих бесконечных спорах, что у кого было с кем и чем, кто сволочь, кто не сволочь... Полной правды, понятно, ни у кого не найти. Но у Герштейн книга вызывает доверие - не смотря на всякие странные вещи, о которых пишет, кажется, только она. Ну, то есть, в воспоминаниях Ольги Ваксель тоже звучало, что Н. Я. Мандельштам была бисексуальна, а Осип Эмильевич и вовсе какой-то извращенец, но книга Ваксель никем не признаётся серьёзным источником. А Эмме Герштейн веришь, даже и в таких вещах. Хотя местами слишком явно акцентированная мысль о том, что "я тут одна нормальная" мешает верить ей целиком и полностью.

Слушайте, я-то думала, что у этих "Мемуаров" читателей сто, не меньше. Ведь это всегда привлекает - взгляд, свободный от мифотворчества, от хрестоматийного глянца, от той специфической манеры оценивать задним числом, когда, уже умудрённая, сознаёшь: делом и смыслом всего твоего бытия, чем тебя помянут потомки, будет то, что ты передала Гению за столом солонку. У Герштейн этой табели о рангах - они гении, а я так, постольку-поскольку - в голове нет. Мне нестерпимо хотелось отождествить себя с её самостояньем.

Вот двадцатипятилетняя девушка, отходя в санатории от тяжёлой душевной травмы, внимательно и въедливо даже всматривается в других отдыхающих: как беззубый "профессор" и его кривоногая жена бдительно изучают меню и отвергают чрезмерно жёсткую печёнку, а потом:

Спросили «профессора»,…

Она помнила Мандельштама, Ахматову, Блока, Цветаеву, Гумилева, Харджиева, Пастернака. О встречах с ними, их творчестве и жизни эти мемуары. Книга состоит из нескольких разделов: Вблизи поэта (об О.Мандельштаме), Мандельштам в Воронеже, Лишняя любовь, Анна Ахматова и Лев Гумилев, Перечень обид, Надежда Яковлевна и др. Об этой книге просто не расскажешь – столько в ней событий и о стольких известных поэтах, писателях, художниках, музыкантах написано. Когда Э. Герштейн умерла, писатель А.Покровский о ней написал: «Я впервые увидел ее, когда ей было что-то около 93. Это была старушка с палочкой, с трудной походкой, ясного ума. Она меня научила есть груши. «Вы едите неправильно. Кусаете сбоку, а надо вывинтить хвостик и есть «с попки». Так не течет». – И действительно не текло. У нее…