Авессалом, Авессалом!

Психологические травмы закладывает воспитание, оно определяет дальнейшую жизнь. Кто-то осмеливается её провести ради себя, а кто-то так и влачит ради ЦЕЛЕЙ. Получить богатство и статус для галочки, чтобы доказать, что тоже можешь как те, другие, на которых смотрел в детстве. Сохранить абстрактную честь. Не допустить, чтобы твоя сестра родила ребенка от человека, в чьем генетическом коде есть гены людей с чёрной кожей. Только эти гены есть у всех. И богатство нужно уметь иметь. Статус и богатство принесут тебе счастье и удовлетворение, только если ты привык к ним. Если они тебе нужны для удовлетворения потребностей. А не для закрытия травм.

Это если копать глубоко. А так это, конечно, книга о предрассудках. О юге США давным-давно. О расовом вопросе. Воспитании. Менталитете.

Первая книга…

Совершенно сумасшедшая проза; густая и закольцованная. Немного миф, чистая правда, совсем не магический реализм. Психический ландшафт Йокнапатофа - чудовищная реальность осознающей себя жизни, живая ненависть, непроявившаяся любовь и древнегреческие декорации. Южная готика - лихорадка внутренней жизни, сознания; библейская пляска на костях безумных черномазых мифов. Ни о какой толерантности Фолкнер не слышал и у него настолько своё представление о морали, что эта книга кажется хроникой некой далёкой галактики. Разгребая историю семьи Сатпенов, читатель может вполне почувствовать себя ксенопсихологом - нужно сломать огромное количество барьеров, чтобы понять, что происходит и почему.

В романе рассказчиков больше, чем участников событий. Они меняются местами, жонглируют фактами, дополняют…

Изящный, а порой вязкий слог Фолкнера с первых страниц погружает в историю с головой. В какой-то момент приходит осознание: окунаясь всё глубже в мир романа, уже не хочется выбираться наружу, в реальность. И Фолкнер пишет так,  будто литература до него или после не существует, этот мощный поток сказанного просто сносит все привычные правила повествования.
История, поведаная сразу несколькими рассказчиками, к тому же ненадёжными, погружает в пучину безумия, творящегося в жизнях героев. Со временем ты теряешься в этом клубке разных версий одной истории, не знаешь кому верить, кто способен рассказать правду; но со временем приходит понимание, картинка складывается воедино словно сложный, но красочный пазл.
Перед нами история о Сатпене, отчаянном человеке,  который пытался завоевать…

Эта книга известна как суперклассика, которая сформировала целые пласты современной литературы («поток сознания», «ненадёжный свидетель», «живописание пропащих») и за которую дали нобелевскую премию. Поэтому я долго тащил себя за уши к этой книге, но что-то меня держало. Перед началом чтения был соблазн почитать рецензии и комментарии. Однако, я принципиально пытаюсь заставлять себя сначала прочесть текст и только потом ознакомляться с комментариями, если захочется. Часто даже не хочется. Поэтому я бесстрашно нырнул в прорубь «Авессалома» и честно грёб под её льдом три с половиной главы. Надо сказать, что грести было легко и даже приятно: текст написан гладким потоком сознания на основе чистого точного марктвеновского языка: потоком интересных событий и разумных мыслей с искорками…

Роман Фолкнера сильно перекликается с моим собственным мироощущением того советского прошлого, которое пришло ко мне из рассказов дедушки и нашего 80-летнего руководителя краеведческого музея про то, как наш славный маленький город глубоко в тайге Сибири был построен на волне коммунистических строек, как молодые и красивые люди ехали, чтобы строить поселение с нуля в местах, где настолько холодно, что зимой волосы примерзают к подушке, чтобы открывать первые школы в районе, куда дети будут ходить по несколько километров из соседних деревень, чтобы кинотеатр появился там, где ещё недавно была земляничная поляна. И вся эта эпоха так же романтична и прекрасна, как, на мой взгляд, для Квентина Компсона и самого Фолкнера прекрасен был тот старый Юг, который существовал до Гражданской войны.…

Я не прочла эту книгу - и вы тоже ее не прочтете, потому что проза Фолкнера - это не чтение, а процесс вспоминания, не подчиняющийся законам равномерного движения по линии времени, в котором что-то из будущего приходит к вам раньше, чем его первоисток из прошлого, в котором речь рассказчиков, которые поделились с вами своей памятью, расстворяется в ваших собственных суждениях, так что ваши собеседники начинают рассказывать вам вещи, о которых никогда не могли знать, в котором ваши собственные воспоминания приходят к вам уже не в своей первозданной наготе и объективности, а одетые в попытки рационализации - многоскладчатые и многослойные, будто пеньюар дамы из богатого южного дома; и тем не менее эта проза, казалось бы, не ставящая себе задачу дать какое-либо представление читателю о…

Конечно, если бы не игра, я бы навряд ли добралась до этой книги – что ждать от Фолкнера, уже понятно благодаря прочитанному "Шуму и ярости", в отличие от других, выглядывающих из углов берлоги – кто корешком, кто задней сторонкой, а кто и передней (Мари Кондо взвыла бы от филиала библиотеки в моем жилище), и эти другие абсолютно безликие, чтение каждой из них будто свидание вслепую.

Очередное болезненное свидание с Фолкнером сложно назвать "слепым" – я четко знала, куда я иду, во что мне нужно одеться (в модернизм, Шекспира и Ветхий Завет), я готовилась открыть книгу шесть дней и открыла четко в ночь на седьмое января, все эти дни вспоминая лекции по истории зарубежной литературы, будто я в самом деле иду на свидание со старым профессором, который будет жестоко карать, если вся мощь…

Эта книга точно расширила мои "читательские горизонты"... В принципе, в итоге форма подачи материала (рассматривание одних и тех же событий с разных точек зрения) мне даже понравилась, несмотря на сложности с синхронизацией событий по временной шкале. Но это единственное положительное впечатление от книги, так как сама история произвела на меня очень гнетущее и даже противное ощущение. Во-первых, здесь слишком много раз употребляются слова "черный", "черномазый"... Да и разница между "белыми людьми" и "черными дикарями" неоднократно подчеркивается всеми героями. Это одна из причин (но не самая главная) почему ни одно действующее лицо не вызывает никакого сочувствия или понимания. Местами история чем-то перекликается с "Унесенными ветром", по крайней мере мистер О"Хара и Томас Сатпен…

Чтение романа "Авессалом, Авессалом!" Уильяма Фолкнера нисколько не похоже на увеселительную прогулку по благоустроенному парку в теплый солнечный летний день. Чтение этого романа - это блуждание в темном дремучем лесу в промозглый и сырой осенний день в поисках выхода и спасения. У. Фолкнер использует все возможные средства, чтобы читателю было трудно, чтобы истины его романа выгрызались с трудом и оттого лучше запоминались. Предложения поражают длиной, запутанностью, добавленными отвлеченными темами в скобках, и чтобы понять такое предложение, его придется перечитать пару-тройку раз. Сюжет не линейный, автор использует прием "взбесившейся машины времени", которая безостановочно перекидывает читателя в произвольный период времени на отрезке с 1807г. по 1910г.    И в одно и то же событие…