Цитаты из книги Случай Эренбурга (сборник)

в самой ранней моей юности, еще даже до того как я сделал самые первые, робкие свои шаги в литературе, вокруг меня была пустыня. И в этой пустыне — один, как одинокий зуб в выбитой челюсти, — торчал Эренбург.

— Неужели вы не понимаете, что этими своими постоянными нападками на моего отца вы меня обижаете? — Зато я не держу камня за пазухой! - гордо ответила моя прямодушная жена. На что Ирина очень недурно ей возразила: — Уж лучше бы вы держали свои камни за пазухой, а не кидали их в меня и в моего отца.

Додумать не дай, оборви, молю, этот голос, Чтоб память распалась, чтоб та тоска раскололась, Чтоб люди шутили, чтоб больше шуток и шума, Чтоб, вспомнив, вскочить, себя оборвать, не додумать, Чтоб жить без просыпу, как пьяный, залпом и на пол, Чтоб тикали ночью часы, чтоб кран этот капал, Чтоб капля за каплей, чтоб цифры,…

Блок во что бы то ни стало хотел услышать "музыку революции". Услышав ее, он умолк. Ему повезло: он вовремя умер.

Однажды в гостях у Вячеслава Шишкова Константин Александрович Федин сказал мечтательно: - Если бы мне дали carte blanсhe, какой замечательный роман я бы написал о нашей сегодняшней жизни! - Нет, Костинька, - сказал Вячеслав Яковлевич. - Не написал бы. - Это почему же? - возмутился Федин. - Потому что настоящие-то…

Византиец Прокопий писал книги, в которых славил подвиги и деяния своего императора Юстиниана, а втайне собирал и записывал все, что казалось ему пошлым и смешным в этом человеке и вокруг него...

...вся эта окружающая тебя советская реальность, с этими насквозь неискренними людьми, твердящими со всех трибун о мнимых, несуществующих врагах, в самой основе своей тебе враждебна.

Эмка Мандель [Наум Коржавин] однажды блестяще сформулировал это короткой, экспромтом родившейся в каком-то долгом споре репликой: "Плюрализм в одной голове — это шизофрения".

А о нравящихся мне — главных, как нам с Володей тогда казалось, — строчках его поэмы ("Рядом со Сталиным работал Берия") отозвался так: — Почему рядом? Вместе!

Не могу удержаться, чтобы не отметить тут, что в 1921 году, то есть за семь лет до "Двенадцати стульев", этим своим помощником присяжного поверенного Тугенштейном, привычно выходящим навстречу чекистам с подушкой под мышкой, Эренбург предвосхитил ильфипетровского Кислярского с его знаменитой допровской корзинкой.