Якоб спит

Это необычное по форме произведение. Оно очень короткое, но охватывает довольно много событий. Здесь повествование скачет по разным временам и местам, выхватывая только отдельные кусочки событий. Здесь характеры персонажей раскрываются парой штрихов, брошенных небрежно, но очень умело. Да, это роман: здесь много героев, много мест, большой промежуток времени. По сути, это семейная сага, вместо нескольких томов сжатая по нескольких небольших глав. Вот это мне, главным образом, и не понравилось: хочется развития событий, хочется большего, хочется подробностей. С одной стороны, некая доля гениальности кроется за этими короткими воспоминаниями, за этими набросками к роману. А с другой стороны, кажется, что это действительно заготовка, эскиз, что за этим должен крыться «настоящий» роман, и…

Это очередной скандинавский сюр, в литературе, который на очень большого любителя. Читать такое было странно, не совсем понятно, если честно, то возникал вопрос - зачем знакомиться с этой книгой?

Сюжет очень куц, да и не сюжет, по сути, а больше зарисовки из жизни одного семейства. Семьи не самой счастливой и здоровой, ее жизнь описывает один из сыновей. Старший его брат, Якоб, умер, но для главного героя он "заснул" и тот, иногда, видит его, когда сам оказывается на пороге смерти. Довольно сложно оценивать текст, в этой книге, она напоминает набор ярких и странных эпизодов, похожих больше на бред больного человека. Порой не знаешь, что это - фантазия, сны, реальность или бред больного ребенка?

Все члены семьи, о которых говорилось в произведении, соприкасаются с неудачами и особым…

Действительно, романчик совсем маленький, но удаленький! Целя семейная история поколения.... Как такового сюжета в книге нет, просто рассказывается жизнь одной семьи. Очень бедной семьи, что-то вроде крестьян... Но, все бы ничего, но на середине книги я опомнилась! Ведь читаю то я книгу о Швейцарии! Да-да, той самой богатейшей стране в мире! А здесь... бедность, больные дети, тоска и безысходность. Честно говоря, я не думала, что в Швейцарии кто-то может жить бедно (кроме обслуживающего персонала из соседних стран). Но я ошибалась. Автор именно и затем написал роман, чтобы привлечь к этому странному явлению внимание читателей, чтобы взнали, что не так все у них хорошо. Точнее, у одних очень хорошо, а у других совсем ничего нет.... Везде это классовое неравенство. Печально....

Да, я из тех, кто сказал книге: «Нет». Не категоричное, скорее, недоумённое. Во-первых, я никак не могу согласиться, что это семейная сага. Дело даже не в том, что здесь очень мало страниц. Здесь очень мало событий для саги. Это скорее воспоминания, обрывочные, порой бессвязные, о странной семье, в которой болеют все, кроме рассказчика. Не могу даже сказать, что это крик души, потому что повествование довольно отстранённое для того, кто всю жизнь прожил в окружении людей, страдающих от разных болезней.

Осколки воспоминаний Лукаса один за другим собираются в причудливый витраж, на который трудно смотреть. Ярко-оранжевый блик Солнышка, который так никогда и не научится ходить, кроваво-алые мазки матери, рожающей очередного «не такого как все» младенца, густые, лилово-сизые пятна отцовских…

Семейная сага с таким маленьким объемом, серьезно? Ну что тут может получится, галопом по Европам, не иначе. Нет, тут не так уж все и плохо, скорее на любителя. Да, красиво написано, поэтично весьма, ну и все пожалуй. Это маленькое произведение пролетело мимо меня, и не просто мимо, а где-то даже вдали. Не успела узнать героев, как-то проникнуться. Такие истории нужно раскрывать более подробно, а так все выглядит какими-то зарисовками, отрывками жизни из поколения семьи. Вдохновляло читать меня эту книгу в основном только объем, и все равно шло как-то медленно. Эффекта погружения совсем нет. Мало того, что книга представлена урывками и отрывками, так еще они выглядят как концентрат боли и страданий. Постоянно ко-то умирает, болеет, короче депрессняк в кубе. Чтобы такое положительно…

Семейные саги я очень люблю. "Якоб спит" с трудом можно назвать сагой в полном смысле этого слова. Скорее, это наброски саги. И это хорошо. Потому что мне кажется - мало кто способен был бы выдержать многостраничное описание жизни вот этой вот семьи, не впадая в затяжную глубокую депрессию. Если брать фактическую часть (а семьи с такой жуткой концентрацией несчастья существуют и в реальной жизни), книга мне не то чтобы понравилась, точнее будет сказать - мне понравилось то, что кто то пишет о таких семьях. Именно вот так - без тайн и скелетов в шкафу, без выдавливания слезы, без пафоса. Мало кто пишет так же страшно и правдиво. Думаю, с этим связан и объем произведения. Никто не захочет про это читать долго. Да и мало кто поймет, как мне кажется, кто лично не сталкивался. Но кто…

Двоякое у меня осталось впечатление от этой книги. С одной стороны, я люблю малую форму, когда события набрасываются в общих чертах, и тебе интересно, как автору удастся связать их воедино и сделать понятными для читателя. Здесь такими вот крупными штрихами намечена история семьи, семь необычной, ведь в ней вмногие отмечены каким-либо недугом. И как раз здесь малая форма не играет на руку: хочется больше деталей, раз уж речь идет о нескольких поколениях.

Назвать книгу "сагой на 100 листах" красиво, но не совсем точно. Ибо книга - скорее история о семье, чем история семьи. Скажем, дедушка и дядюшка "живут" на страницах только в воспоминаниях рассказчика, причем это, конечно же, отдельные отрывки и эпизоды. Полная картина их жизни не складывается никак. Чуть больше известно о матери и отце…

Самая короткая семейная сага, прочитанная мною. Самая "болезненная" семейная сага, которую удалось полистать. Самая содержательная и притягательная семейная сага, написанная швейцарцем. Скорбь, болезнь, потеря близких, отсутствие времени, словно небытие, но боль и бесполезная жизнь целого семейства. Очень кратко, но емко, трогательно и сострадательно.

Кажется, уже тогда мы чувствовали, что преодолеть забвение нельзя ни в Риме, ни в Лондоне или Париже, ни на участке Байнвиль - Беромюнстр, а только в земле или под землей.

Очень долго думала, как начать говорить об этой книге; пыталась подобрать нужное слово или подходящее сравнение, пока не поняла, что мне просто не хватает языка. Для семейной саги Клауса Мерца на девяносто шесть страниц в моём русском не нашлось точного эпитета; ни пронзительно, ни колко, как игла, ни честно — хотя можно попробовать сложить их в одну картину. Для её же полноты стоит сказать об ощущении сгущающихся туч над головой и свинцовом послевкусии за последней страницей.

Как Полозкова пишет о Бродском: «ни единого слова зря». Как у Бродского, мне хотелось бы перечитывать, пока не запомню каждую строчку.