Родная речь

Я стою на кухне в неярком свете лампы и варю макароны. Высыпаю белые цилиндры в кипяток, слушая их предсмертный крик, наслаждаясь их агонией. Ногой в синем носке, видавшем виды синем носке, прожившем долгую жизнь синем носке, я притоптываю от нетерпения, от желания впиться в плоть замученных пенне и утопленных фузилли своими зубами, растерзать их, в память о всех прочих замученных и страдающих. Я варю макароны, помешивая их старой деревянной ложкой, помнящей еще мою прабабку, с тяжелой рукой и недобрым взглядом. Огрубевшей от каждодневной грубой и изнуряющей работы, с въевшейся в трещины и морщины огородной грязью и запахом хлева и хлеба, с ороговевшими ногтями, доблеска вычищенными простым кухонным ножом, вскрывшим немало рыбных, овощных и птичьих туш, источенным и истертым до…

Запись в дневнике 1.

Йозеф, я бы на твоем месте был бы поосторожнее и не давал бы читать такое кому попало. Если бы твой роман увидел док, он бы спокойно поселил бы тебя на соседней койке и дал бы много радужных пилюль, которые бы начисто убрали из твоей головы все эти мысли о смерти. Мы с тобой росли в совершенно разных условиях, в разное время, но у меня возникало впечатление, что я читаю себя, если бы я мог красиво писать. Мое бумагомарательство всего лишь насмешка над литературой, твои же сочинения — поэзия жизни и смерти. Ты сын от двух отцов: Бориса Виана и Юкио Мисимы. Первый вдохнул в тебя дух сюрреализма, второй — жажду смерти и желание прикоснуться к нежному юношескому бедру.

Когда я говорю: мне хочется в лучах заката положить голову на грудь венецианского рыбака на пляже в…

Для кого написана эта книга? В первую очередь, для себя, чтобы наконец выплеснуть накопившиеся с самого детства чувства. Автору не нужно быть понятым, ему просто хочется рассказать: слова льются непрерывно, появляются символы и знаки, которые мы все интерпретируем по-разному и поэтому не сможем до конца осознать, что именно Винклер хотел донести.

Книга не развлекает, не отвлекает и не увлекает, она падает сплошным потоком и нагружает. Язык написания очень мощный, сочетания слов, метафоры и прочие средства выразительности максимально насыщают текст. Чем еще богата книга? Прекрасными и четко подмеченными мыслями. В качестве примера приведу только одну, которая сильнее всех меня впечатлила: "Я не навещаю ни одного покойника на кладбище, я нахожу его в самом себе и тогда выкапываю".

Сюжет…

Я не жалел чернил и туши, писал слова, связные и несвязные, несвязные нравились мне больше, меня привлекало, просто завораживало то, чего я не понимал, а то, что было понятно, я презирал.

Хочется накидать таких же бессвязных и непонятных слов, которые так нравятся герою Винклера, да с метафорами беда... Разочаровывает сюжет, а точнее его отсутствие, ведь тематика книги поначалу казалась привлекательной и вызывала интерес, но увы. Опусы в виде ЗдесьБудетМногоВсякойЕрундыИПустьЧитательСамДодумаетГениальныеВыводы никогда не казались мне особо привлекательными. Язык повествования смахивает на речь шизофреника: начавшаяся мысль прерывается на каком-то отдельном понятии и уходит далеко в сторону. Весьма вероятно что в пределах одной страницы будет пара фантазий, которые были способны…

Я ощупываю руками разные сегменты своей головы и все не могу понять, как сложить из них единое целое.

Вот и я не могу сложить из этих разрозненных кубиков мыслей, роящихся в голове, единую картинку того, что же я прочитала. И по аналогии с тем, как главный герой книги говорит о себе, я могу сказать, что мне понравилась эта книга и совершенно не понравилась; что в ней масса героев, которых можно и нужно обсудить и в то же время эта масса не стоит обсуждения и совершенно не важна; что в книге нет сюжета и это полнейшая катастрофа, но при этом сюжет этой книге категорически не нужен и как замечательно, что его там нет; что автор переусердствовал с моментами, касающимися религии, церкви, облаток-Иисусов, но правдой будет и то, что без мыслей о вере и обо всем, что с ней связано, вопросы…

Инструкция по применению лекарственного средства Международное название препарата: Muttersprache Химическое название: моногидрат винклеровой кислоты Фармакотерапевтическая группа: эметик-депрессант Состав: 50% раствор мортидо, параноидальный делириум, мемуарная логорея Фармакодинамика. Средство оказывает угнетающее воздействие на нейроны головного мозга, нарушая синаптические связи и препятствуя выработке эндорфинов. Терапевтическая эффективность проявляется в снижении синдрома «розовых очков», уменьшении вероятности развития клинических форм наивности. Высокотоксичный препарат. При неправильном применении отрицательное воздействие фатально. Фармакокинетика. Несмотря на токсичность низкая степень абсорбции. До 4% препарата метаболизируется в головном мозге, остальное выводится из…

Начну с очевидного, но тем не менее странного заявления: это не бестселлер. Книгу можно охарактеризовать как философский трэш эпохи постмодерна. Она почти обо всём понемногу. Можно брать любой её аспект и писать о нём очень много, поэтому комплексная полноценная рецензия по ней займёт места не меньше, чем сама книга. Распространяться по поводу сюжета, которого тут нет в развёрнутом виде, я тоже не считаю возможным или необходимым – сюжет тут не является целью. Я рассмотрю только несколько наиболее необычных философских и формальных художественных аспектов книги.

***

Смерть и гомосексуализм часто ставятся в пару в различных культурных проявлениях. Cамураи, например, часто исповедовавшие и всячески превозносившие крепкую мужскую дружбу, должны были по своему кодексу всегда быть готовыми к…

В том или ином виде "Родная речь" всем нам знакома с младых ногтей. Скорее, конечно, в ином, чем в Винклеровском (к счастью), но всё же. В той самой "Родной речи", рассчитанной на широкую аудиторию, тоже встречаются буквы куклы, мама, мальчики, девочки, но "Родная речь" Винклера будет увлекательнее, забористей, круче и с запахом не то спермы, не то кладбища, а не какой-то там типографской краски. Единого сюжета в этой книге нет (вот и ещё одно общее между такими разными вариантами "Родной речи"), зато полёта авторской фантазии - хоть убейся (на радость главному герою, он будет рад очередной смерти, а если про неё ещё и напишут в газетах! О, боги, это будет феерия!). Но придраться особо не к чему - написать книгу с осмысленным сюжетом может любой дурак в книгах Донцовой же есть сюжет?!,…

Я даже не могу припомнить ни одного произведения, которое было бы настолько отталкивающим, ничего кроме чувства омерзения оно у меня не вызвало. Начинается ЭТО с невнятного набора предложений, которые нельзя связать в не то что в логическую цепочку (она в творении Винклера отсутствует по умолчанию), а даже в сюжетную. Бедный малый, с гомосексуальными наклонностями водит дружбу с резиновой женщиной и размышляет о смерти, это для меня свежий подход к делу, но правду говоря, я бы спокойно прожила не познакомившись с ним. Дальше еще хуже, ибо начинается тема семьи, и я если бы я могла продраться сквозь неудержимый поток сознания, который автор вылил на меня, я возможно, даже смогла бы ему посочувствовать. Но нет, не буду ему сочувствовать, ибо надо сначала научится писать, а только потом…