Очарование безумия в литературе

Загляните в летописи литературы, и вы найдёте множество примеров безумия: Хемингуэй, подвергающийся болезненной процедуре электрошока, пребывание Роберта Лоуэлла в стенах Маклина, канонизация Дэвида Фостера Уоллеса после его самоубийства, Вирджиния Вулф с полными карманами камней. Страдание – словно ингредиент, столь необходимый для приготовления великого искусства.

Психиатрическая больница Маклин, 1903

Но «безумие» с точки зрения богатой истории литературы не имеет ничего общего с объективной действительностью психического заболевания. Повседневная работа с такими заболеваниями трудна, скучна и невыгодна, и хотя она может нести определённую выгоду – вы учитесь сопереживать людям, испытывающим боль, вы учитесь выдерживать периоды сильных страданий – она редко даёт ключ к пониманию основ человеческого состояния.

С другой стороны, в «безумии» есть что-то дикое, романтичное, уравновешенное; первобытная примитивная связь с основополагающей истиной мироздания. В истории литературы это перешло на более трансцендентальный уровень, что-то от шаманизма – возьмём, к примеру, Кольриджа, сегодня бы сказали, что он страдал биполярным расстройством, живя в своих наркотических мучениях. Сами писатели подписывались под этой идеей: Байрон писал, что «мы, творцы, все безумцы», Вулф принадлежит фраза «безумие как опыт ужасно».

Это своего рода возведение в странный культ. В частности, такое повествование отбирает у писательниц их женский род, так ловко уничтожает их опыт, что невозможно распознать грани их личностей вне призмы печали. Такие поэтессы как Сильвия Плат и Энн Секстон снискали славу «суицидальных поэтесс», ни больше ни меньше. Вспомните презрительное замечание, прозвучавшее в фильме Вуди Аллена «Энни Холл»:

– Сильвия Плат? Интересная поэтесса. Её трагическое самоубийство... студентки в колледжах часто ошибочно трактуют как романтическое.

Хотя работы Плат и касаются тем безумия и страдания, фокусирование внимания только на них может заслонить богатство и полноту, которые также в них содержатся. В этом плане работы Секстон представляют не меньший интерес, и их нередко сравнивали с творчеством Плат.

«Безумие» – это одна из тем, и она затрагивается в творчестве Секстон, затмеваемом кое-кем чуть более безумным, чуть более знаменитым.

Конечно, есть и другие временные доказательства того, что искусство и душевная болезнь фактически взаимосвязаны; книга Кей Редфилд Джемисон «Прикоснувшийся к огню» (1993) – это потрясающий детальный роман о связях биполярного расстройства с искусством, где с уверенностью говорится о том, что многие великие писатели и художники страдали маниакальными депрессиями. Тесные ли отношения между этими двумя – не совсем ясно. Порождает ли одно другое?

Когда читаешь об отчётах Эдгара Аллана По, потратившего все свои деньги за один раз, или о нервных срывах Хемингуэя, безумие представляется нам… модным. Образ Плат, крадущей снотворное у матери и спускающейся в подвал дома, чтобы умереть, может в некотором свете казаться романтичным. Институционализация Зельды Фицджеральд контрастирует с её блистательными вечеринками, которые, как мы знаем, она посещала в молодости: иногда такие жизненные истории используют для нравоучений. И кто же, честно говоря, не хотел бы получить один из бюллетеней Ницше – его «безумное письмо»? Это безумие с лицензией на творчество, замысловатая выдумка, у которой столько же общего с реальностью, сколько и у фантастического романа.

Попросите душевнобольных охарактеризовать свою болезнь, и они вероятнее всего скажут, что пустота депрессии скучная, отнюдь не вдохновляющая, и что безумное маниакальное отчаяние, которое испытывают многие, больше отупляет, нежели оживляет. Это может отчасти быть правдой в тех случаях, когда мы имеем дело с биполярным расстройством, которое Джемисон и другие считают «конечной станцией» болезней творческих людей – но метание от отчаяния к стыду, а потом к скуке может быть настолько быстрым, что даже мытьё в душе покажется чем-то возвышенным, не говоря уже о написании выдающихся опусов.

Красота величайших литературных произведений может отчасти заключаться в особом индивидуальном опыте и неким образом обращаться к всеобщему состоянию человека. Но идея, что это понимание проистекает из страдания, на редкость верна.

Автор статьи – Эмили Рэйнолдс, журналистка и писательница. В феврале 2017 года выходит её первая книга Как сойти с ума. Пособие для начинающих