За сериалом «Очень странные дела» скрывается старый добрый американский хоррор

Автор: Джошуа Ротмен (Joshua Rothman)
Фото: кадр из сериала «Очень странные дела» (Curtis Baker / Netflix)

Прошлый месяц принес нам очередную печальную новость, заставившую задуматься об ускользающем времени: японский производитель электроники «Funai» объявил о закрытии последней в мире линии производства видеомагнитофонов.

Для тех из нас, кто находится на пороге среднего возраста, это стало жестоким ударом. Видеомагнитофон был нашим смартфоном, он задавал ритм и форму нашему детству. К счастью, мы получили неожиданный подарок в качестве компенсации – «Очень странные дела», новый научно-фантастический сериал канала «Netflix» (который моя коллега Эмили Нуссбаум с энтузиазмом отрецензировала в нашем журнале). Это шоу представляет собой любовное письмо, адресованное эре видеомагнитофонов – насыщенную смесь всех страшных и странных фильмов, которые вы так любили, когда вам было двенадцать. Вы снова и снова пересматривали их на видеокассетах. Теперь вы можете загрузить их на свой ноутбук в конденсированной, дистиллированной форме.

Действие сериала «Очень странные дела» происходит в 1983 году, в маленьком городке под названием Хокинс, штат Индиана, словно сошедшем с кадров Спилберга. Он рассказывает о группе самых обычных людей, обнаруживших в лесу врата в другое измерение, откуда выползло страшное существо и похитило маленького мальчика. Жители Хокинса реагируют на такое развитие событий соответствующими их возрасту способами. Дети шарятся по округе на велосипедах и заводят дружбу с девушкой, наделенной, как оказалось, телекинетическими способностями (как в «Инопланетянине» или «Балбесах»). Подростки устраивают вечеринки, ищут ответы и охотятся на монстра (как в «Кошмаре на улице Вязов»). Взрослые раскрывают правительственный заговор (межпространственные врата были частью эксперимента времен Холодной войны) и на свой страх и риск отправляются в другое измерение в костюмах, напоминающих космические скафандры (как в «Близких контактах третьей степени» или «Чужом»). Строго говоря, в «Очень странных делах» нет ничего странного. Вы действительно видели всё это раньше, и все здешние страшилки вам так хорошо знакомы, что выглядят утешительными и уютными. Тем не менее, шоу настолько захватывает, что вы без проблем проглотите его за один день симуляции болезни (а потом еще успеете потанцевать под одноименный party mix ди-джея Yoda).

Сериал удался благодаря в том числе безошибочной передаче картинки и ощущений того времени. Если «Американцы» показывают жизнь пригорода восьмидесятых годов такой, какой она была на самом деле, то «Очень странные дела» показывают её так, как она выглядела на экране. Городок Хокинс, штат Индиана, воспринимается как чарующая и жутковатая карманная вселенная, где почти неконтролируемые дети наслаждаются свободой (и противостоят ужасам), от которых они полностью изолированы в наш век чрезмерной родительской опеки. Одаренные и харизматичные молодые актеры шоу убедительно воплощают на экране детей восьмидесятых годов, которые никогда не видели айфона, зато привыкли пользоваться собственным воображением. И стоит им объединить усилия со взрослыми звездами шоу (в том числе Вайноной Райдер, сыгравшей мать пропавшего мальчика, и Дэвидом Харбором в роли неподкупного городского шерифа), как у них получается отличный «Клуб «Завтрак» – стильная команда осмелевших неудачников.

Как и фильмы, которые его вдохновляли, «Очень странные дела» основывается на слегка укуренном, буквально пущенном на самотек сценарии. В наши дни мы ждем, что даже самые странные повествования хотя бы подмигнут в сторону рациональности, мы помешаны на «предыстории». Однако в «Очень странных делах» всё иначе. Девочка-экстрасенс (её зовут Одиннадцать, и сыгравшая её Милли Бобби Браун почти постоянно крадет всё шоу) объясняет, куда отправился пропавший мальчик, перевернув игровое поле игры «Подземелья и драконы» (Dungeons & Dragons) и показав на его черную обратную сторону, где, по её словам, он «прячется». С этого момента дети и взрослые просто принимают альтернативное измерение как «обратную сторону». Это всё, что они знают, и всё, что им нужно знать. Шоу катится вперед, радостно отказавшись от подробных объяснений.

Даже в самых ужасных моментах отчетливо ощущается привкус восьмидесятых. Во многих современных страшилках источником страха служит человеческая природа, выпущенная на волю, к примеру, зомби-вирусом или свободой, которую дарует богатство и власть, как это было в «Хостеле» или «Девушке с татуировкой дракона». В «Очень странных делах», напротив, ужас имеет нечеловеческую природу, и когда зло показывается, то делается это посредством чуждых нам и порой бессмысленных проявлений. В одной из лучших сцен первого сезона голос пропавшего мальчика доносится изнутри стен его дома. Когда его мать сдирает обои, то открывает на месте стены студенистую оболочку. Эта мембрана выглядит липкой, теплой и словно живой, и всё же её сын, чье лицо едва виднеется с другой стороны, кричит, что там «темно и холодно!» Такое абсурдное, противоречащее здравому смыслу смешение биологических и физических метафор напоминает фильм Джона Карпентера «Нечто», а плакат с этим фильмом висит на стене одного из детей. Со времен «Полтергейста» на экране не было дома, столь искусно ненормального.

Главная идея «Очень странных дел» состоит в том, что противоестественное страннее, больше распространено и, следовательно, страшнее обычных природных проявлений. Эта идея восходит, как минимум, к 1927 году, когда Г.Ф. Лавкрафт опубликовал рассказ под названием Цвет из иных миров . Речь в нём шла о метеорите, упавшем в сельской глубинке в штате Массачусетс. Странная форма жизни, скрытая в метеоре, вскоре просачивается в почву. Растения на ферме обретают «необычайные тона, не похожие ни на один из оттенков цветовой гаммы». Животные тоже начинают необычно двигаться. В конце концов, эта жизнь принимает конкретную форму. Она начинает перемещаться по ферме, преследовать фермера и его семью и в итоге превращает их тела в подобие ожившего пепла. Рассказчик говорит об этих инопланетных проявлениях так: «Это просто был некий цвет из пространства – пугающий вестник бесформенных сфер за пределами земного мира». И хотя эта необычная форма жизни в конечном итоге исчезает (она улетает в небо), рассказчик намекает, что зародыши её по-прежнему скрываются не только под развалинами фермы, но и в телах людей, с ней столкнувшейся.

Взгляд Лавкрафта на окружающий мир был исполнен глубокого вселенского пессимизма. Когда Мишель Уэльбек в 1991 году написал критическую биографию Лавкрафта, то назвал её Г.Ф. Лавкрафт. Против человечества, против прогресса . Лавкрафт считал наше видение того, что естественно, а что нет, безнадежно провинциальным. Стоит нам начать исследовать вселенную в его рассказах, как мы обнаруживаем, что нормальным является ужас, а не красота. («Мы живем на безмятежном островке невежества посреди темного моря бесконечности, и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния», – писал он.) Джойс Кэрол Оутс в предисловии к сборнику произведений Лавкрафта 1996 года утверждает, что Лавкрафт создал «ироническую инверсию традиционной религиозной веры»: во многих своих историях Лавкрафт показывал древних богоподобных существ (в том числе Ктулху – человекоподобного гиганта с головой осьминога), спящих на дне океана в ожидании, когда их разбудят чрезмерно пытливые биологи или археологи. По мнению Оутс, своеобразная фантазия Лавкрафта, отчетливо отдающая ночными кошмарами, является типично американской. Писательница прослеживает её зачатки в восемнадцатом и девятнадцатом веках и рассматривает её как продукт смешения пуританской духовности со страхами Новой Англии. Оутс пишет, что живя в маленьких поселениях где-то в глуши, пуритане были склонны «осознавать отделенность человечества от великой тишины Природы». Она также цитирует Германа Мелвилла, писавшего в Моби Дике , что «хотя многое в этом видимом мире построено на любви, но невидимые сферы сотворены страхом».

К этой атмосфере религиозного ужаса восемнадцатого века Лавкрафт добавил элементы века двадцатого. Он предавался модным упадническим фантазиям Шпенглеровского замеса (Освальд Шпенглер, автор известного философского труда «Закат Европы» (1919) – прим. перев.) и представлял декадентствующих европейцев или американцев, объединившихся с темнокожими «дикарями» при проведении древних ритуалов, призванных призвать демонов из глубин вселенной. В то же время его монстры, кажется, не чужды науки и выглядят продуктами эволюции. Нередко расистское пуританство в сочетании с эволюционной наукой приводит у него к ужасающему эффекту. В повести Тень над Инсмутом рыбак родом из Новой Англии отправляется в южную часть Тихого океана, где от племени «туземцев» узнает о древних рыбообразных существах, живущих в глубинах океана. Вернувшись в Новую Англию и обосновавшись в городке под названием Инсмут, он основывает церковь поклонения разумным амфибиям и проводит различные оккультные обряды. Тем самым он вызывает их на поверхность, где они спариваются с местными женщинами. (Как отмечает Оутс, некоторые рассказы Лавкрафта отличаются «явно параноидальными фантазиями на тему смешения рас».) Во время визита в Инсмут юный рассказчик видит рыбьих людей своими глазами: «Казалось, это был настоящий конец – конец всему тому, что осталось на земле, конец любого крохотного остатка душевного спокойствия и веры в единство природы и человеческого разума». Позже, уже после того как он сбежал оттуда и поступил в университет, он занялся изучением своей родословной и начал подозревать, что некоторые его предки были рыбьими людьми. Постепенно он и сам начинает превращаться в одно из этих существ.

Лавкрафт в своих произведениях затрагивал четыре темы, пугавшие американцев, живших на рубеже веков – дикая природа, дьявол, люди с иным цветом кожи и эволюция. При этом он создал образец галлюцинаторного, оккультного и в то же время основанного на науке повествования в жанре хоррор, который мы продолжаем использовать и поныне. За последние несколько десятилетий формуле Лавкрафта следовало бесчисленное количество фильмов, рассказов, романов и телевизионных сериалов, обновлявших его образец путем подчеркивания одних его элементов и минимизации других. Некоторые истории в значительной степени опираются на научную составляющую произведений Лавкрафта: так, если вы, к примеру, замените дикую природу космосом, то получите «Чужого». Другие уделяют больше внимание оккультной стороне: поменяйте «туземцев» на панкующих молодчиков и получите «Восставшего из ада». В любом случае ядро лавкрафтовских историй остается неизменным. Наивное любопытство и научный оптимизм приводят нас к открытию того, что, как выразилась Оутс, «на изнанке известного нам мира скрывается целая инопланетная цивилизация». Люди вынуждены признать, что они лишь юные новички в древнем мироздании, а столкновение со зрелыми представителями вселенной может представлять собой довольно неприятный опыт.

Многие из наших любимых фильмов восьмидесятых годов, вдохновлявших «Очень странные дела», по сути, являются переложением Лавкрафта в декорациях современной американской глубинки. Они берут те же мрачные, параноидальные фантазии, навеянные пуританской Америкой, её колониальным и расистским прошлым, и смягчают их, позволяя им разворачиваться в более невинном контексте. В сериале «Очень странные дела» типично американские семьи обнаруживают, что живут на грани ужасного иного мира, той самой «дикой природы». Они узнают, что в лесу неподалеку обитает племя ученых во главе с Мэттью Модайном, которое проводит страшные оккультные ритуалы, чтобы призвать ужасного монстра, выглядящего в этом случае как ящероподобное существо с головой кальмара. Монстр бросает вызов их «уверенности в целостности природы и человеческого разума». Более того, даже просто находясь рядом с ним, они рискуют заразиться. В конце первого сезона шоу – внимание, спойлер! – нам показывают, что дело монстра живо, и его потомство готово вновь пробудиться.

Заманчиво было бы заявить, что истории, подобные «Очень странным делам», вдохновляются наследием Лавкрафта, поскольку оно отвечает интересам нового века. Но в действительности всё гораздо сложнее. Несмотря на то, что идеи Лавкрафта о равнодушии вселенной, необъятности времени и чуждости природы остаются актуальными и значимыми, они также попахивают беспокойным и параноидальным прошлым Америки. Когда характерные для 80-х годов персонажи, проникнутые оптимизмом, открытые и мульти-этнические, противостоят лавкрафтовскому ужасу, они также противостоят всему тому множеству американских страхов, что мы хотим оставить позади. Сериал «Очень странные дела» приносит нам удовлетворение еще и потому, что является вдвойне американским. В нём американский оптимизм дает бой американскому атавизму. Прошлое не дает покоя нашему настоящему, но настоящее готово бороться.

Вы также можете найти на LiveLib список из 10 мрачных и жутковатых книг для поклонников сериала Netflix «Очень странные дела» и ознакомиться с 7-ю идеями, повлиявшими на творчество Г.Ф. Лавкрафта

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ