Елена Ферранте и сила присвоения

Фото: Chris Warde-Jones
Автор: Адам Кирш (Adam Kirsch)

В воскресенье 2 октября читателей всего мира всколыхнула новость, что одна из известнейших литературных загадок может быть наконец решена. В статье, опубликованной на сайте The New York Review of Books и одновременно во французских, итальянских и немецких источниках журналист Клаудио Гатти написал, что Елена Ферранте – псевдоним итальянского романиста, чье настоящее имя было тщательно скрываемым секретом – в действительности переводчица, проживающая в Риме и известная под именем Анита Райя. Используя финансовые записи, Гатти обнаружил неопровержимые доказательства, что миссис Райя – автор книг, которые сделали имя Елены Ферранте знаменитым на весь мир, включая ее «Неаполитанские романы».

Эта серия книг, описывающая жизнь двух девушек в бедном районе Неаполя с раннего детства и до зрелости, пропитана настолько подлинным чувством, что большинство читателей сделало вывод, что она отражает жизненный опыт самой Ферранте. Но, как оказалось, жизненная история Аниты Райя очень сильно отличается от судьбы ее героинь, Елены Греко и Лины Церрулло. Миссис Райя родилась в Неаполе, но переехала в Рим в возрасте трех лет и выросла там. Её отец действительно неаполитанец, но вовсе не бедный, он был судьей. Ее мать немецкая еврейка, которая спаслась бегством в Италию в 1930-х, чтобы избежать нацизма, и потерявшая почти всю семью во время Холокоста. Ни одного из этих фактов нет в романах Ферранте.

Немедленной реакцией большинства читателей на эти откровения стали, как ни странно, злость и негодование. Преданные поклонники Ферранте осудили Гатти и людей, опубликовавших его статью. В конце концов, сама Ферранте много раз заявляла о необходимости личного пространства и о своем отказе принимать участие в гонке за славой с другими литераторами. Ее издатель преданно защищает такую позицию, несмотря на то, что ее книги продаются миллионными тиражами, а разгадывание тайны ее имени стало одной из любимых игр литературно образованных людей. Но, хотя Гатти, по-видимому, эту игру выиграл, это мало кого обрадовало. Сокрытие от мира, вполне возможно, является необходимым условием для творчества Ферранте, и теперь на горизонте маячит нерадостная перспектива, что рассекречивание Райи может означать конец ее работы.

В более широком смысле, игра на чувствах мисс Ферранте равносильна атаке на идею литературы в целом. В Твиттере и Фейсбуке большое число писателей немедленно осудили идею о том, что «знать романиста» это «знать подробности его биографии». Что действительно важно, аргументируют они, не происхождение Ферранте, а ее воображение. Роман должен быть самодостаточным миром, чем-то, что писатель создает и отпускает на волю; это не значит, что этот мир привязан к писателю, он превосходит своего создателя. С другой стороны, большинство писателей встревожены идеей, что писать книгу означает отказаться от претензий на личную жизнь.

Все эти реакции понятны, и действительно, судебно-бухгалтерская экспертиза, которая привела к рассекречиванию личности Райи, была больше похожа на полицейское расследование, нежели на статью литературного критика. Но также правда и то, что анонимность любого писателя временна. Даже наиболее известные писательские псевдонимы недолго оставались тайной: сначала люди гадали, кем же может быть Джордж Эллиот, но после нескольких лет был открыт секрет, что на самом деле это женщина, Мэри Энн Эванс. В наше время культ, окружающий Сэлинджера или Пинчона, доказал, что преувеличенная настойчивость на личном пространстве есть наиболее эффективный способ публичности. Жизни писателей, остающихся собой, даже очень знаменитых, обычно остаются в неприкосновенности. Но когда они пытаются скрыться, человеческая любознательность становится неумолима.

Однако, есть и положительная причина поприветствовать раскрытие личности Ферранте. Не так давно литературный мир находился в состоянии войны за идею о культурном присвоении – имеет ли писатель право рассказывать истории о ком-то, непохожем на себя. Речь Лайонел Шрайвер на съезде писателей в Брисбене (Brisbane Writers’ Festival) говорит «да», многие ее критики – «нет». Но теперь один из горячо любимых писателей современности является безупречным примером силы присвоения.

Как оказалось, рассказывая историю о бедных неаполитанских девушках, таких как Лина и Елена, миссис Райя утвердила право изображать жизнь людей, на нее не похожих. Поступая таким образом, она способна написать книги, в которых миллионы людей найдут отражения самих себя – книги о феминизме и патриархате, бедности и насилии, образовании и амбициях.

Этот литературный парадокс является в то же время и величайшим проявлением гуманизма: идея о том, что ничто человеческое не чуждо никому из нас, все мы способны поставить себя на место другого человека. И если случай Елены Ферранте напомнит нам об этом факте, который мы в последнее время все чаще стали забывать, то действия Гатти могут быть вполне оправданы.